Под звуки заводного канкана, исполняемого развеселыми цыганами в красных рубашках, перезрелые красотки на сцене демонстрировали весьма несвежее французское белье. Толстые красномордые финны пили пиво, хлопали в ладоши и громкими криками поощряли танцовщиц повыше поднимать кривые ноги. Феликс Эдмундович мутным глазом закоренелого подпольщика взглянул на сцену и откупорил третью бутылку коньяка. Погладив клинообразную бороденку, он ловко опрокинул стопку, вынул из кармана соленый огурец, откусил и, прикинув, хватит ли закусить еще одну стопку, сунул остаток назад, в карман. Он ждал. Ждал уже давно. "Бить морду или нет?" - подумал Железный Феликс, с неудовольствием глядя на веселящихся финнов. В стране - революция, а эти гады тут... Шел март семнадцатого года. Погода была на редкость мерзостная, часто шел снег, Финский залив хоть и трещал, но вскрываться не собирался. Феликсу хотелось домой. О, как ему надоели эти отвратительные финны... На плечо Дзержинского легла тяжелая рука. Он оглянулся, автоматически замахиваясь, чтобы дать нахалу в зубы. Но на него смотрело улыбающееся лицо Владимира Ильича. - Владимир Ильич! - замычал Феликс. - А я тут жду и жду... Друзья радостно обнялись. Ульянов выпил из горла с полбутылки, с интересом взглянул на сцену. Феликс с любовью смотрел на поздоровевшее лицо вождя. - Как там в Разливе? - спросил он, чтобы хоть что-то спросить и услышать любимый голос. - Курорт, - сказал Ильич. - Только, что телок нет. А здесь девочки ничего! - По три рубля штука. - У меня еще есть три сорок партийных денег. Можем взять одну на двоих. Пойдем? - Да я тут коньячок поназаказывал, - потупился Феликс Эдмундович, - а денег нет. Лицо будут бить. - А! - Ульянов посуровел. - Буржуйские отродья! Ну, тогда девочки подождут. Партийная работа главнее всего! И Владимир Ильич достал из кармана кастет, который совсем недавно ему подарила на день рождения Надежда Константиновна Крупская.