ПИППИ ВЫСАЖИВАЕТСЯ НА БЕРЕГ

        - Остров Куррекурредут - прямо  перед  нами!  -  воскликнула  однажды сверкающим солнечным утром Пиппи, стоя на вахте; ее тело прикрывала лишь маленькая набедренная повязка.

       Они плыли днем и ночью, недели и месяцы, по исхлестанным бурями морям и спокойным, приветливым водам. Они плыли при свете звезд и лунном  сиянии, под темными, грозными тучами и под палящими лучами солнца. Да,  они плыли так долго, что Томми и Анника почти забыли, как это бывает,  когда живешь дома, в маленьком городке.

       Как удивилась бы их мама, если бы увидела их сейчас!  Неужели  у  них когда-то были бледные щеки?  Свеженькие,  загорелые,  востроглазые,  они взбирались на ванты не хуже самой Пиппи. По мере того как климат  становился все теплее, они постепенно сбрасывали с себя одежду,  и  из  тепло укутанных детей (одетых в две нижние фуфайки), которые пересекали Северное море, Томми и Анника превратились в двух маленьких, голеньких коричневых малышей, с одной лишь небольшой набедренной повязкой на теле.

       - О, как здесь здорово! - повторяли каждое утро Томми и Анника,  просыпаясь в каюте, которую делили с Пиппи. Однако чаще  всего  Пиппи  была уже в это время на ногах и стояла у руля.

       - Изборозди ты хоть семь морей-океанов, а лучше моей дочки моряка  не найдешь! - любил повторять капитан Длинныйчулок.

       И он был прав. Через самые ужасные буруны и самые  опасные  подводные скалы Пиппи уверенной рукой проводила "Попрыгунью"!

       Но теперь уже скоро настанет конец путешествию.

       - Остров Куррекурредут - прямо перед нами! - снова воскликнула Пиппи.

       Да, там и в самом деле лежал этот остров под зелеными пальмами, окруженный самой синей из синих вод.

       Два часа спустя "Попрыгунья" вплыла в  маленький  залив  на  западной оконечности острова. А на берегу стояли все жители острова Куррекурредут - мужчины, женщины и дети, - желавшие встретить своего короля и его  рыжеволосую дочь.

       Мощный гул приветствий поднялся в воздух из толпы, когда трап опустили на берег.

       - Уссамкура, куссомкара! - кричали люди, и это означало: "Добро пожаловать к нам обратно, толстый белый вождь! "

       Король Эфраим величественно спустился вниз по трапу,  одетый  в  свой синий костюм, а Фридольф стоял на носовой части верхней палубы  и  играл на гармошке новый национальный  гимн  жителей  острова  куррекурредутов: "Вот шведы шагают и трубы гремят".

       Подняв в знак приветствия руку, король Эфраим воскликнул:

       - Муони манана! Готов служить вам снова!

       Вслед за ним появилась Пиппи. На руках она несла лошадь. И тогда  гул пронесся среди всех куррекурредутов. Конечно, до них  доходили  слухи  о Пиппи и ее колоссальной силе, но совсем другое дело увидеть все это своими собственными глазами. Томми и Анника тоже скромненько сошли  на  берег, а вместе с ними и весь экипаж корабля. Но жители острова  Куррекурредут ни на кого не смотрели, кроме как на Пиппи.  Капитан  Длинныйчулок поднял ее и поставил себе на плечи, чтобы все как следует могли  разглядеть ее. И тогда в толпе снова пронесся гул. Но когда Пиппи Длинныйчулок подняла капитана Длинныйчулок и поставила его на одно плечо, а лошадь на другое, гул перешел почти в настоящий ураган.

       Все население острова Куррекурредут составляло не более 126 человек.

       - Как раз столько подданных и надо иметь, - говорил капитан Эфраим. Если больше, то справляться трудновато.

       Все куррекурредуты жили в маленьких уютных хижинах среди пальм. Самая большая и самая красивая хижина принадлежала капитану Эфраиму. У  матросов экипажа "Попрыгуньи" тоже были свои хижины, где они и жили в те времена, когда "Попрыгунья" бросала якорь в маленьком  заливе.  Теперь  она стояла там на якоре почти постоянно. Только иногда появлялась  необходимость в экспедиции на остров в 50 милях к северу. Ведь там была  лавчонка, в которой можно было купить нюхательный табак для капитана  Длинныйчулок.

       Очень красивая, новая маленькая хижина под кокосовой пальмой предназначалась для Пиппи. Для Томми и Анники места там тоже хватило. Но прежде чем позволить им пойти в хижину и смыть с себя  дорожную  пыль,  капитан Длинныйчулок захотел показать им одну вещь. Взяв Пиппи за руку, он снова повел ее вниз на берег.

       - Здесь, - сказал он, указав толстым указательным пальцем на берег. Здесь я выплыл на сушу в тот раз, когда меня сдуло ветром в море.

       Куррекурредуты воздвигли памятник в честь этого примечательного события. На памятнике были вырезаны по-куррекурредутски следующие слова:

       "По волнам великого огромного моря  явился  сюда  наш  толстый  белый вождь. Здесь - то место, где он выплыл на берег, когда цвели хлебные деревья. Да пребудет он вечно таким же толстым и величественным, как  тогда, когда ступил на остров".

       Капитан Длинныйчулок голосом, дрожащим от  волнения,  прочитал  вслух надпись для Пиппи и Томми с Анникой. После чего громко высморкался.

       Когда солнце начало садиться и готовилось исчезнуть  в  беспредельных объятиях Тихого океана, куррекурредуты барабанным боем  стали  призывать народ на площадь посреди селения, где проходили все праздничные и правительственные торжества. Там стоял красивый бамбуковый трон короля Эфраима, украшенный красными цветами бугенвильи. Он сидел на этом троне, когда правил. Для Пиппи куррекурредуты смастерили трон чуть поменьше и поставили рядом с троном ее папы. Еще куррекурредуты поспешно вырезали также и два бамбуковых стульчика для Томми и Анники.

       Бой барабанов зазвучал еще громче, когда король Эфраим,  преисполненный чувства собственного достоинства, сел на свой трон. Он снял  с  себя костюм и надел королевское облачение: набедренную повязку из полос лыка, на голову - корону, ожерелье из китовых зубов на шею, а на лодыжки ног толстые браслеты. Пиппи непринужденно  уселась  на  свой  трон.  На  ней по-прежнему была та же самая маленькая набедренная повязка, но в  волосы она воткнула несколько красных и белых цветов, чтобы стать немножко  наряднее. То же сделала и Анника. Но не Томми. Ничто  не  могло  заставить его воткнуть в волосы цветы.

       Король Эфраим был ведь надолго отлучен от государственных дел  и  теперь принялся править изо всех сил. Между тем маленькие чернокожие  куррекурредуты приблизились к трону Пиппи. По какой-то  непонятной  причине они внушили себе, что белая кожа гораздо изысканней  черной,  и  поэтому они, по мере приближения к Пиппи, Томми и Аннике, испытывали все большее почтение. Кроме того, Пиппи была ведь еще и принцессой. Когда же они наконец подошли к самой Пиппи, то все разом бросились перед ней на колени.

       Пиппи быстро соскочила с трона.

       - Что я вижу! - сказала она. - Вы здесь тоже  играете  в  искалыциков вещей? Подождите, я буду играть с вами. - Встав на колени, она  обнюхала вокруг землю. - Уж поверьте мне, здесь даже булавки не найдешь!

       Она снова уселась на трон. Стоило ей это сделать, как все дети  снова упали перед ней на колени.

       - Вы что-нибудь потеряли? - спросила Пиппи. - Здесь этого нет, будьте уверены, так что с таким же успехом можете встать.

       К счастью, капитан Длинныйчулок уже так давно обретался  на  острове, что часть куррекурредутов научилась немножко его языку. Единственно, они не знали, что означают такие трудные слова, как "почтовый сбор" и "генерал-майор", но кое-что они, во всяком случае, уже  усвоили.  Дети  знали даже такие самые обыкновенные выражения, как "отстань" и тому  подобные. Маленький мальчик по имени Момо мог довольно хорошо изъясняться на языке белых людей, потому что имел обыкновение околачиваться возле  матросских хижин и слушать болтовню экипажа. Маленькая, славная чернокожая девчушка по имени Моана не могла похвастаться такими успехами.

       Теперь Момо попытался объяснить Пиппи, почему они стоят перед ней  на коленях.

       - Ты оцень класивая белая плинцесса, - сказал он.

       - Никакая я не "оцень класивая белая плинцесса", - сказала Пиппи. - Я всего лишь Пиппи Длинныйчулок, а  на  всякие  там  троны  и  королевскую власть мне вообще наплевать.

       И она соскочила с трона. Король Эфраим сделал то же самое, потому что в тот день он уже покончил с государственными делами.

       Солнце, словно багровый шар, опускалось в Тихий океан,  и  вскоре  на небе загорелись звезды. Куррекурредуты зажгли гигантский костер  посреди лагеря на правительственной площади, а король Эфраим и Пиппи, и Томми  с Анникой, и матросы с "Попрыгуньи" уселись в зеленую траву и стали  смотреть, как куррекурредуты пляшут вокруг костра.

       Глухой бой барабанов, удивительный танец, редкостные запахи миллионов цветов из глубины джунглей, усеянное искрящимися звездами небо над головами - от всего этого на душе у Томми и Анники сделалось как-то смутно.

       - Я думаю, что это отличный остров! - сказал Томми, когда Пиппи,  Анника и он уже залезли на койки в своей  маленькой,  по-домашнему  уютной хижине под кокосовой пальмой.

       - Я тоже так думаю, - согласилась Анника. - А ты не думаешь так,  как мы, Пиппи?

       Но Пиппи тихо лежала - по своей привычке - с ногами на подушке.

       - Слушайте шум океана, - мечтательно сказала она.