ПИППИ ВПРАВЛЯЕТ МОЗГИ АКУЛЕ

        На следующее утро очень рано Пиппи, и Томми, и Анника вылезли из  хижины. Но куррекурредутские дети проснулись еще раньше. Сгорая от  нетерпения, они сидели уже под кокосовой пальмой и ждали, что белые дети выйдут и начнут играть. Они с большим искусством болтали покуррекурредутски и смеялись так, что зубы сверкали на их черных личиках.

       Вся орава с Пиппи во главе отправилась вниз, к берегу. Томми и Анника высоко подпрыгнули от восторга, увидав тонкий  белый  песок,  в  который можно было зарыться, и такое манящее синее море. Коралловый риф  неподалеку от острова служил волнорезом. Там расстилался  тихий  и  блестящий, как зеркало, водный простор. Все дети, и белые, и черные, сбросили  свои повязки и, крича и смеясь, ринулись в воду.

       Потом они зарылись в белый песок, и Пиппи, Томми  и  Анника  согласились, что гораздо лучше, когда у тебя черная кожа. Потому что она здорово выглядит на фоне белого песка. Но когда Пиппи зарылась в песок по самую шею, так что оттуда торчали лишь веснушчатое личико да две рыжие косички, то и это выглядело очень здорово. Все дети уселись вокруг,  чтобы поболтать с нею.

       - Расскажи о белых детях из страны белых детей, -  обратился  Момо  к веснушчатому личику.

       - Белые дети обожают долбицу помножения, - сказала Пиппи.

       - Это называется "таблица умножения", - поправила ее Анника. - И  вообще, - продолжала она обиженным голосом, - нельзя говорить, что мы  это обожаем.

       - Белые дети обожают помножение, - упрямо уверяла Пиппи. - Белые дети могут просто спятить, если не получат каждый день большую порцию  помножения.

       Она не в силах была дольше продолжать на ломаном куррекурредутском  и перешла на свой родной язык.

       - Если вдруг услышите, что белый ребенок плачет, то  будьте  уверены, что его школа сгорела, или объявили санитарный день, или  фрекен  забыла задать детям задание по помножению. И лучше не говорить о том, что бывает, когда наступают летние каникулы. Плач и рев стоит такой, что жить не хочется. Когда школьные ворота закрываются на лето, у всех глаза на мокром месте. Все дети идут строем домой, распевая мрачные траурные  песни. Они даже икают от плача, когда думают о том, что пройдет несколько месяцев, прежде чем они снова получат помножение. Да, это самая большая беда для них, - тяжело вздохнула Пиппи.

       - Эх! - только и сказали Томми с Анникой.

       Момо не совсем понял, что за штука такая - помножение, и хотел, чтобы ему разъяснили более подробно. Томми только было  собрался  ему  разъяснить, но Пиппи опередила его.

       - Да, понимаешь, - сказала она, - это значит 7х7 = 102. Здорово, верно?

       - Ясное дело, не 102, - поправила ее Анника.

       - Нет, потому что 7х7 = 49, - сказал Томми.

       - Вспомни, что мы сейчас на острове Куррекурредут, -  стала  уговаривать его Пиппи. - Здесь все совершенно иначе, и климат теплее, так что 7 помножить на 7 будет здесь гораздо больше.

       - Эх! - только и сказали Томми и Анника.

       Урок арифметики прервал капитан Длинныйчулок, который пришел  рассказать, что он, и все матросы, и все куррекурредуты думают отправиться  на другой остров, поохотиться несколько дней на кабанов. Капитан Длинныйчулок почувствовал: он созрел, чтобы отведать немного свежего  поросячьего жаркого. Куррекурредутские женщины также будут  их  сопровождать,  чтобы вспугивать поросят дикими криками. Это значит, что дети  останутся  одни на острове Куррекурредут.

       - Надеюсь, вы не очень огорчитесь? - спросил капитан Длинныйчулок.

       - Успокойся грамм на двести! - ответила Пиппи. - В тот день, когда  я услышу, что есть такие дети, которые огорчатся, когда надо  самим  заботиться о себе безо всяких взрослых, в тот день я выучу всю долбицу  помножения задом наперед, клянусь!

       - По рукам! - согласился капитан Длинныйчулок.

       Затем он и все его подданные, вооруженные копьями и со щитами на груди, расселись в свои небольшие каноэ и поплыли прочь от  острова  Куррекурредут.

       Пиппи, сложив руки рупором, закричала им вслед:

       - Плывите с миром! Но если не вернетесь обратно к моему  50-летию,  я объявлю розыск по радио!

       Оставшись одни, Пиппи и Томми и все другие дети с довольным видом переглянулись. Ведь чудесный остров в Тихом океане на много дней  поступил в их полное распоряжение.

       - Что будем делать? - спросили Томми и Анника.

       - Сначала принесем завтрак с деревьев, - сказала Пиппи.

       Она сама быстро вскарабкалась наверх за кокосовыми  орехами.  Момо  и другие Куррекурредутские дети собрали плоды хлебного  дерева  и  бананы. Пиппи разложила костер на берегу и поджарила чудесные плоды хлебного дерева. Все дети уселись кружком вокруг нее, и все получили  сытный  завтрак, состоявший из поджаренных плодов хлебного дерева, молока  кокосовых орехов и бананов.

       На острове Куррекурредут не было лошадей, и  поэтому  все  черненькие ребятишки очень заинтересовались лошадью принцессы Пиппи.  Тем,  кто  не боялся, разрешили прокатиться немного верхом. Моана сказала, что  хотела бы когда-нибудь съездить в страну белых, где  водятся  такие  диковинные животные.

       Господина Нильссона нигде не было. Он отправился на прогулку в джунгли, где обнаружил кучу родичей.

       - Что будем делать теперь? - спросили Томми и  Анника,  когда  больше уже не хотелось ездить верхом.

       - Хотят белые дети поглядеть красивые гроты, да или нет? -  поинтересовался Момо.

       - Белые дети, ясное дело, хотят поглядеть красивые гроты, да или точно! - ответила Пиппи.

       Остров Куррекурредут был коралловый остров. На южной его стороне  высокие коралловые стены крутым откосом спускались вниз, в море, и там как раз и находились самые красивые гроты, выбитые морским прибоем.  Некоторые из них располагались совсем низко, на уровне моря, и были  наполнены водой, а некоторые находились чуть повыше в скалистых склонах, и  там-то обычно и играли куррекурредутские дети. Они устроили огромный склад  кокосовых орехов и других лакомств в самом большом гроте.  Добраться  туда было нелегко. Нужно было с величайшей осторожностью ползти вдоль крутого горного склона и крепко держаться за выступающие камни и скалистые уступы. А иначе легко было свалиться в море. Понятно, это случалось  не  так уж часто.

       Дело в том, что именно здесь водилось множество акул,  которые  очень любили поедать маленьких детей. Несмотря на это, куррекурредутские  дети развлекались тем, что ныряли  за  жемчужными  раковинами.  Но  при  этом кто-то всегда стоял на страже и кричал: "Акула! Акула!  ",  лишь  только появлялась хотя бы тень акулы. В самом большом гроте у куррекурредутских детей был склад сверкающих жемчужин, которые они нашли в жемчужных раковинах. Они обычно играли ими в пульку, не имея ни малейшего  представления о том, что эти жемчужины стоили огромнейших денег  в  странах  белых людей. Капитан Длинныйчулок иногда брал с собой несколько жемчужин, когда собирался купить нюхательного табаку. За жемчужины  он  получал  множество вещей, которые, как ему казалось, были необходимы его  подданным. Но в целом он считал, что его верным куррекурредутам и так хорошо живется. И детям по-прежнему можно играть в пульку жемчужинами.

       Анника стала отбиваться обеими руками, когда  Томми  сказал,  что  ей придется карабкаться по горному склону к большому гроту. На  первом  отрезке пути, не таком трудном, был довольно большой  уступ,  по  которому можно было пройти, но он постепенно становился все уже, и последние метры, остававшиеся до грота, нужно было ползти и цепляться как придется.

       - Никогда! - сказала Анника. - Никогда!

       Взбираться вдоль горного склона, где  едва  удавалось  за  что-нибудь крепко уцепиться, да еще на расстоянии десяти метров под  ногами  видеть море, где кишмя кишат акулы, которые только и  ждут,  что  ты  свалишься вниз, - все это вовсе не располагало Аннику к настоящему веселью.

       Томми страшно рассердился.

       - О, никогда не надо брать с собой сестер в Тихий океан, - сказал он, цепляясь за горный склон. - Смотри на меня! Ты делай только так...

       - Плюх! - послышалось снизу, когда Томми бултыхнулся в воду.

       Анника громко закричала. Куррекурредутские дети также пришли в ужас.

       - Акула! Акула! - орали они, показывая пальцами в море.

       Оттуда высунулся огромный плавник, который быстро двигался по направлению к Томми.

       - Плюх! Плюх! - снова послышалось снизу. Это прыгнула в  море  Пиппи. Она подоспела к Томми примерно в одно время с акулой. Томми пронзительно кричал от ужаса. Он уже чувствовал, как острые зубы акулы  царапают  ему ногу. Но как раз в этот миг Пиппи  обеими  руками  схватила  кровожадную тварь и подняла ее над поверхностью воды.

       - Ты что, вовсе спятила? - спросила она.

       Акула удивленно огляделась вокруг; ей было явно не по себе.  Ведь  ей не так хорошо дышалось в воздухе, как в воде.

       - Обещай никогда больше так не делать, и я отпущу  тебя,  -  серьезно сказала Пиппи.

       И изо всех сил бросила акулу далеко-далеко в море. А та поспешно  уплыла прочь, решив как можно быстрее убраться в Атлантический океан.

       Между тем Томми вскарабкался на небольшой островок и сидел там, дрожа всем телом. Его нога кровоточила. Но тут появилась Пиппи. Она повела себя как-то странно. Сначала она подняла Томми вверх, а потом  так  крепко сжала его руками, что из него вышел чуть ли не весь  воздух.  Затем  она внезапно отпустила его, уселась на скалу и закрыла  лицо  руками.  Пиппи плакала. Томми и Анника и все куррекурредутские дети с удивлением и ужасом смотрели на нее.

       - Ты плачешь из-за того, что Томми чуть не съели? - предположил Момо.

       - Нет, - сердито сказала Пиппи и вытерла глаза. - Я плачу оттого, что бедная крошка акула осталась без завтрака.