ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

КАРЛСОН ИГРАЕТ В ПАЛАТКУ

        Да, это была для Малыша  очень  тяжелая  минута.  Маме,  конечно,  не понравилось, что  ее  тефтелями  украшают  башни  из  кубиков,  и  она  не сомневалась, что это была работа Малыша.

     - Карлсон, который живет на крыше... -  начал  было  Малыш,  но  папа строго прервал его:

     - Вот что, Малыш:  мы  больше  не  хотим  слушать  твои  выдумки  про Карлсона!

     Боссе и Бетан рассмеялись.

     - Ну и хитрец же этот Карлсон! - сказала Бетан. - Он  скрывается  как раз в ту минуту, когда мы приходим.

     Огорченный Малыш  съел  холодную  тефтельку  и  собрал  свои  кубики. Говорить о Карлсоне сейчас явно не стоило.

     Но как нехорошо поступил с ним Карлсон, как нехорошо!

     - А теперь мы пойдем пить кофе и забудем про Карлсона, - сказал  папа и в утешение потрепал Малыша по щеке.

     Кофе пили всегда в столовой у камина. Так  было  и  сегодня  вечером, хотя на дворе стояла теплая, ясная весенняя погода и  липы  на  улице  уже оделись маленькими клейкими зелеными листочками. Малыш не любил  кофе,  но зато очень любил сидеть вот так с мамой, и папой, и Боссе, и  Бетан  перед огнем, горящим в камине...

     - Мама, отвернись на минутку, - попросил Малыш, когда мама  поставила на маленький столик перед камином поднос с кофейником.

     - Зачем?

     - Ты же не можешь видеть, как я грызу сахар, а я сейчас возьму кусок, - сказал Малыш.

     Малышу надо было чем-то утешиться. Он был очень огорчен, что  Карлсон удрал. Ведь действительно нехорошо так поступать - вдруг исчезнуть, ничего не оставив, кроме башни из кубиков, да еще с мясной тефтелькой наверху!

     Малыш сидел на своем любимом месте у камина - так близко к огню,  как только возможно.

     Вот эти минуты, когда вся семья после обеда пила кофе, были, пожалуй, самыми приятными за весь день. Тут можно было спокойно поговорить с  папой и с мамой, и они терпеливо выслушивали Малыша, что не всегда  случалось  в другое время. Забавно было следить за тем, как Боссе и Бетан  подтрунивали друг  над  другом  и  болтали  о  "зубрежке".  "Зубрежкой",  должно  быть, назывался другой, более сложный  способ  приготовления  уроков,  чем  тот, которому учили Малыша  в  начальной  школе.  Малышу  тоже  очень  хотелось рассказать о своих школьных делах, но никто, кроме мамы и  папы,  этим  не интересовался. Боссе и Бетан только смеялись над его рассказами,  и  Малыш замолкал - он боялся говорить то, над чем  так  обидно  смеются.  Впрочем, Боссе и Бетан старались не дразнить Малыша, потому что он им  отвечал  тем же. А дразнить Малыш умел прекрасно, - да и как может быть иначе, когда  у тебя такой брат, как Боссе, и такая сестра, как Бетан!

     - Ну, Малыш, - спросила мама, - ты уже выучил уроки?

     Нельзя сказать, чтобы такие вопросы были Малышу по душе,  но  раз  уж мама так спокойно отнеслась к тому, что он съел кусок сахару, то  и  Малыш решил мужественно выдержать этот неприятный разговор.

     - Конечно, выучил, - хмуро ответил он.

     Все это время Малыш думал только  о  Карлсоне.  И  как  это  люди  не понимают, что пока он не узнает, куда исчез Карлсон, ему не до уроков!

     - А что вам задали? - спросил папа.

     Малыш окончательно рассердился. Видно, этим разговорам сегодня  конца не будет. Ведь не затем же они так уютно сидят сейчас у огня, чтобы только и делать, что говорить об уроках!

     - Нам задали алфавит, -  торопливо  ответил  он,  -  целый  длиннющий алфавит. И я его знаю: сперва идет "А", а потом все остальные буквы.

     Он взял еще кусок сахару и снова принялся думать  о  Карлсоне.  Пусть себе болтают о чем хотят, а он будет думать только о Карлсоне.

     От этих мыслей его оторвала Бетан:

     - Ты что, не слышишь, Малыш? Хочешь заработать двадцать пять эре?

      (эре - мелкая монета в Швеции)

     Малыш не сразу понял, что она ему говорит. Конечно, он был  не  прочь заработать двадцать пять эре. Но все зависело от того, что для этого  надо сделать.

     - Двадцать пять эре - это слишком мало, - твердо сказал он. -  Сейчас ведь  такая  дороговизна...  Как  ты  думаешь,  сколько  стоит,  например, пятидесятиэровый стаканчик мороженого?

     - Я думаю, пятьдесят эре, - хитро улыбнулась Бетан.

     - Вот именно, - сказал Малыш. - И ты сама  прекрасно  понимаешь,  что двадцать пять эре - это очень мало.

     - Да ты ведь даже не знаешь, о чем идет речь, - сказала Бетан. - Тебе ничего не придется делать. Тебе нужно будет только кое-чего не делать.

     - А что я должен буду не делать?

     - Ты должен будешь в  течение  всего  вечера  не  переступать  порога столовой.

     - Понимаешь, придет Пелле, новое увлечение Бетан, - сказал Боссе.

     Малыш кивнул. Ну ясно, ловко они все рассчитали: мама с папой  пойдут в кино, Боссе - на футбольный матч, а Бетан со своим Пелле проворкуют весь вечер в столовой. И лишь он, Малыш, будет изгнан в свою комнату, да еще за такое ничтожное вознаграждение, как двадцать пять эре... Вот  как  к  нему относятся в семье!

     - А какие уши у твоего нового увлечения? Он что, такой  же  лопоухий, как и тот, прежний?

     Это было сказано специально для того, чтобы позлить Бетан.

     - Вот, слышишь, мама? - сказала она.  -  Теперь  ты  сама  понимаешь, почему мне нужно убрать отсюда Малыша. Кто бы ко мне ни пришел -  он  всех отпугивает!

     - Он больше не будет так делать, - неуверенно сказала  мама;  она  не любила, когда ее дети ссорились.

     - Нет, будет, наверняка будет! - стояла на своем Бетан. - Ты что,  не помнишь, как он выгнал Клааса? Он уставился на него и сказал: "Нет, Бетан, такие уши одобрить невозможно". Ясно, что после этого Клаас и носа сюда не кажет.

     - Спокойствие, только спокойствие! - проговорил Малыш тем  же  тоном, что и  Карлсон.  -  Я  останусь  в  своей  комнате,  и  притом  совершенно бесплатно. Если вы не хотите меня видеть, то и ваших денег мне не нужно.

     - Хорошо, - сказала Бетан. - Тогда поклянись, что  я  не  увижу  тебя здесь в течение всего вечера.

     - Клянусь! - сказал Малыш. - И поверь, что мне  вовсе  не  нужны  все твои Пелле. Я сам готов заплатить двадцать  пять  эре,  только  бы  их  не видеть.

     И вот мама с папой отправились в кино, а Боссе  умчался  на  стадион. Малыш сидел в своей комнате,  и  притом  совершенно  бесплатно.  Когда  он приоткрывал дверь, до него доносилось невнятное бормотание из  столовой  там Бетан болтала со своим Пелле. Малыш  постарался  уловить,  о  чем  они говорят,  но  это  ему  не  удалось.  Тогда  он  подошел  к  окну  и  стал вглядываться в сумерки. Потом посмотрел вниз, на улицу, не играют  ли  там Кристер и Гунилла. У подъезда возились  мальчишки,  кроме  них,  на  улице никого не было. Пока они дрались, Малыш с интересом следил за ними, но,  к сожалению, драка быстро кончилась, и ему опять стало очень скучно.

     И  тогда  он  услышал  божественный  звук.  Он  услышал,  как  жужжит моторчик, и минуту спустя Карлсон влетел в окно.

     - Привет, Малыш! - беззаботно произнес он.

     - Привет, Карлсон! Откуда ты взялся?

     - Что?.. Я не понимаю, что ты хочешь сказать.

     - Да ведь ты исчез и как раз в тот момент,  когда  я  собирался  тебя познакомить с моими мамой и папой. Почему ты удрал?

     Карлсон явно рассердился. Он подбоченился и воскликнул:

     - Нет, в жизни не слыхал ничего подобного! Может быть, я уже не  имею права взглянуть, что делается у меня дома? Хозяин обязан следить за  своим домом. Чем я виноват, что твои мама и папа решили  познакомиться  со  мной как раз в тот момент, когда я должен был  заняться  своим  домом?  Карлсон оглядел комнату.

     - А где моя башня? Кто  разрушил  мою  прекрасную  башню  и  где  моя тефтелька? Малыш смутился.

     - Я не думал, что ты вернешься, - сказал он.

     - Ах, так! - закричал Карлсон. - Лучший в мире  строитель  воздвигает башню, и что же происходит? Кто ставит вокруг нее ограду?  Кто  следит  за тем, чтобы она осталась стоять во  веки  веков?  Никто!  Совсем  наоборот: башню ломают, уничтожают да к тому же еще и съедают чужую тефтельку!

     Карлсон отошел в сторону, присел на низенькую скамеечку и надулся.

     - Пустяки, - сказал Малыш, - дело житейское!  -  И  он  махнул  рукой точно так же, как это делал Карлсон. - Есть из-за чего расстраиваться!..

     - Тебе хорошо рассуждать! -  сердито  пробурчал  Карлсон.  -  Сломать легче всего. Сломать и сказать, что это, мол, дело житейское  и  не  из-за чего расстраиваться. А каково мне, строителю, который  воздвиг  башню  вот этими бедными маленькими руками! И Карлсон  ткнул  свои  пухленькие  ручки прямо в нос Малышу. Потом  он  снова  сел  на  скамеечку  и  надулся  пуще прежнего.

     - Я просто вне себя, - проворчал он, - ну просто выхожу из себя!

     Малыш совершенно растерялся. Он  стоял,  не  зная,  что  предпринять. Молчание длилось долго.

     В конце концов Карлсон сказал грустным голосом:

     - Если я получу какой-нибудь небольшой подарок, то, быть может, опять повеселею. Правда, ручаться я не могу, но,  возможно,  все  же  повеселею, если мне что-нибудь подарят...

     Малыш подбежал к столу и начал рыться в ящике, где у  него  хранились самые драгоценные вещи: коллекция  марок,  разноцветные  морские  камешки, цветные мелки и оловянные солдатики.

     Там же лежал  и  маленький  электрический  фонарик.  Малыш  им  очень дорожил.

     - Может быть, тебе подарить вот это? - сказал он.

     Карлсон метнул быстрый взгляд на фонарик и оживился:

     - Вот-вот, что-то в этом роде мне и нужно, чтобы у  меня  исправилось настроение. Конечно, моя башня была куда лучше, но, если ты мне дашь  этот фонарик, я постараюсь хоть немножко повеселеть.

     - Он твой, - сказал Малыш.

     - А он зажигается? - с сомнением спросил Карлсон, нажимая  кнопку.  Ура! Горит! - вскричал он, и глаза его тоже загорелись. - Подумай  только, когда темными осенними вечерами мне  придется  идти  к  своему  маленькому домику, я зажгу этот фонарик. Теперь я узко не буду  блуждать  в  потемках среди труб, - сказал Карлсон и погладил фонарик.

     Эти слова доставили Малышу большую радость, и  он  мечтал  только  об одном - хоть раз погулять с Карлсоном по  крышам  и  поглядеть,  как  этот фонарик будет освещать им путь в темноте.

     - Ну, Малыш, вот я и снова весел!  Зови  своих  маму  и  папу,  и  мы познакомимся.

     - Они ушли в кино, - сказал Малыш.

     - Пошли в кино, вместо того чтобы встретиться  со  мной?  -  изумился Карлсон.

     - Да, все ушли. Дома только Бетан и ее новое увлечение. Они  сидят  в столовой, но мне туда нельзя заходить.

     - Что я слышу! - воскликнул  Карлсон.  -  Ты  не  можешь  пойти  куда хочешь? Ну, этого мы не потерпим. Вперед!..

     - Но ведь я поклялся... - начал было Малыш.

     - А я поклялся, - перебил его Карлсон, - что если замечу какую-нибудь несправедливость, то в тот же миг, как ястреб, кинусь на нее... Он подошел и похлопал Малыша по плечу: - Что же ты обещал?

     - Я обещал, что меня весь вечер не увидят в столовой.

     - Тебя никто и не увидит, - сказал Карлсон.  -  А  ведь  тебе  небось хочется посмотреть на новое увлечение Бетан?

     - По правде говоря, очень! - с жаром  ответил  Малыш.  -  Прежде  она дружила с мальчиком, у которого уши были оттопырены.  Мне  ужасно  хочется поглядеть, какие уши у этого.

     - Да и я бы охотно поглядел на его уши, - сказал Карлсон.  -  Подожди минутку! Я сейчас придумаю какую-нибудь штуку. Лучший  в  мире  мастер  на всевозможные проказы - это Карлсон, который  живет  на  крыше.  -  Карлсон внимательно огляделся по сторонам. - Вот то, что нам нужно!  -  воскликнул он, указав  головой  на  одеяло.  -  Именно  одеяло  нам  и  нужно.  Я  не сомневался, что придумаю какую-нибудь штуку...

     - Что же ты придумал? - спросил Малыш.

     - Ты поклялся, что тебя весь вечер не увидят  в  столовой?  Так?  Но, если ты накроешься одеялом, тебя ведь никто и не увидит.

     - Да... но... - попытался возразить Малыш.

     - Никаких "но"! - резко оборвал его Карлсон. - Если ты будешь  накрыт одеялом, увидят одеяло, а не тебя. Я тоже буду накрыт одеялом,  поэтому  и меня не увидят. Конечно, для Бетан нет худшего наказания. Но  поделом  ей, раз она такая глупая... Бедная, бедная малютка Бетан, так она  меня  и  не увидит!

     Карлсон стащил с кровати одеяло и накинул его себе на голову.

     - Иди сюда, иди скорей ко мне, - позвал он  Малыша.  -  Войди  в  мою палатку.

     Малыш юркнул под одеяло к Карлсону, и они оба радостно захихикали.

     - Ведь Бетан ничего не говорила о том, что  она  не  хочет  видеть  в столовой палатку. Все люди радуются, когда видят палатку. Да еще такую,  в которой горит огонек! - И Карлсон зажег фонарик.

     Мальш не был уверен, что Бетан уж очень обрадуется,  увидев  палатку. Но зато стоять рядом с Карлсоном в темноте под одеялом и светить фонариком было так здорово, так интересно, что просто дух захватывало.

     Малыш считал, что можно с тем же  успехом  играть  в  палатку  в  его комнате, оставив в покое Бетан, но Карлсон никак не соглашался.

     - Я не могу мириться с несправедливостью, - сказал он. - Мы пойдем  в столовую, чего бы это ни стоило!

     И вот палатка начала двигаться к двери. Малыш шел вслед за Карлсоном. Из-под одеяла показалась маленькая пухлая ручка и тихонько отворила дверь. Палатка вышла в прихожую, отделенную от столовой плотной занавесью.

     - Спокойствие, только спокойствие! - прошептал Карлсон.

     Палатка  неслышно  пересекла  прихожую  и  остановилась  у  занавеси. Бормотание Бетан и Пелле слышалось  теперь  явственнее,  но  все  же  слов нельзя  было  разобрать.  Лампа  в  столовой  не  горела.  Бетан  и  Пелле сумерничали - видимо, им было достаточно  света,  который  проникал  через окно с улицы.

     - Это хорошо, - прошептал Карлсон. - Свет моего фонарика  в  потемках покажется еще ярче. Но пока он на всякий  случай  погасил  фонарик.  -  Мы появимся, как радостный, долгожданный сюрприз... - И Карлсон хихикнул  под одеялом.

     Тихо-тихо палатка раздвинула занавесь и вошла  в  столовую.  Бетан  и Пелле сидели на маленьком диванчике  у  противоположной  стены.  Тихо-тихо приближалась к ним палатка.

     - Я тебя сейчас поцелую, Бетан, - услышал Малыш  хриплый  мальчишечий голос.

     Какой он чудной, этот Пелле!

     - Ладно, - сказала Бетан, и снова наступила тишина.

     Темное пятно палатки бесшумно скользило по полу; медленно и неумолимо надвигалось оно на диван. До дивана оставалось всего несколько  шагов,  но Бетан и Пелле ничего не замечали. Они сидели молча.

     - А теперь ты меня поцелуй, Бетан, - послышался робкий голос Пелле.

     Ответа так и не последовало, потому что в этот момент вспыхнул  яркий свет фонарика, который разогнал серые сумеречные тени  и  ударил  Пелле  в лицо. Пелле вскочил, Бетан вскрикнула. Но  тут  раздался  взрыв  хохота  и топот ног, стремительно удаляющихся по направлению к прихожей.

     Ослепленные ярким светом, Бетан и Пелле не могли ничего увидеть, зато они услышали смех,  дикий,  восторженный  смех,  который  доносился  из-за занавеси.

     - Это мой несносный маленький братишка,  -  объяснила  Бетан.  -  Ну, сейчас я ему задам!

     Малыш надрывался от хохота.

     - Конечно, она тебя поцелует! - крикнул он - Почему  бы  ей  тебя  не поцеловать? Бетан всех целует, это уж точно.

     Потом раздался грохот, сопровождаемый новым взрывом смеха.

     - Спокойствие, только спокойствие!  -  прошептал  Карлсон,  когда  во время своего стремительного бегства они вдруг споткнулись и упали на пол.

     Малыш старался быть как  можно  более  спокойным,  хотя  смех  так  и клокотал в нем: Карлсон свалился прямо на него, и Малыш уже  не  разбирал, где его ноги, а где ноги Карлсона. Бетан могла их вот-вот настичь, поэтому они поползли на четвереньках. В панике ворвались они в комнату Малыша  как раз в тот момент, когда Бетан уже норовила их схватить.

     - Спокойствие, только спокойствие! - шептал под  одеялом  Карлсон,  и его коротенькие ножки стучали по полу, словно барабанные палочки. - Лучший в мире бегун - это Карлсон, который живет на крыше!  -  добавил  он,  едва переводя дух.

     Малыш тоже умел очень  быстро  бегать,  и,  право,  сейчас  это  было необходимо. Они спаслись, захлопнув дверь перед самым носом Бетан. Карлсон торопливо повернул ключ и весело засмеялся, в то время как Бетан изо  всех сил колотила в дверь.

     - Подожди, Малыш, я еще доберусь до тебя! - сердито крикнула она.

     - Во всяком случае, меня никто не видел! - ответил Малыш из-за двери, и до Бетан снова донесся смех.

     Если бы Бетан не так сердилась, она бы услышала, что смеются двое.