4. Гениальный Коку-Коки

        Вся стихийно собравшаяся после катастрофы толпа уцелевших  островитян в первый момент была как громом поражена, все стояли оцепеневшие. Но уже в следующий момент в головах эфиопов и немногих оставшихся  в  живых  мавров зародился естественный вопрос:

       - Что же теперь дальше? Как быть?

       Вопрос породил брожение. Гул голосов, вначале неясный и едва слышный, стал нарастать все более и более, кое-где уже готова была начаться свалка. Неизвестно, к чему бы это  привело,  не  случись  тут  новое  удивительное явление. Над волнующейся толпой, выглядевшей словно алое  маковое  поле  с редкими белыми и цветными вкраплениями, внезапно возникла сначала  испитая физиономия с бегающими глазками, а затем и вся тщедущная фигура известного на острове горького пьянчуги и бездельника Коку-Коки.

       Эфиопы вторично остолбенели, словно громом трахнутые.  Причиной  тому был, прежде всего, необычный внешний вид Коку-Коки. Все от мала до  велика привыкли видеть его либо отирающимся в бухте,  где  выгружались  на  берег заманчивая огненная вода, либо поблизости от вигвама Сиси-Бузи,  где  этот деликатес распивался. И всем было доподлинно  известно,  что  Коку-Коки  природный цветной мавр высокой  кондиции.  Но  теперь  он  предстал  перед изумленными островитянами весь обмазанный красным суриком, с головы до пят покрытый эфиопским боевым узором. Даже самый опытный глаз не мог бы сейчас отличить этого вертлявого плута от любого обычного эфиопа.

       Коку-Коки покачнулся на бочке сперва  вправо,  потом  влево,  разинул свою широкую пасть и громогласно изрек странные слова, которые восхищенный корреспондент "Нью-Йорк Таймс" тотчас записал в свой блокнот:

       - Отныне мы свободные эфиопы, объявляю всем благодарность!

       Никто в толпе эфиопов не мог понять, почему и за что именно Коку-Коки объявлял им свою благодарность. Тем не  менее  вся  огромная  человеческая масса ответила ему изумительно громовым "ура! "

       Это "ура! " в течение нескольких минут неистовствовало  над  островом, пока его не оборвал новый возглас Коку-Коки:

       - А теперь, братья, ступайте приносить присягу!

       Пришедшие в восторг от новой идеи эфиопы вразнобой загалдели:

       - Так кому же мы будем теперь присягать?

       И Коку-Коки величественно обронил:

       - Мне!

       На сей раз остолбенели от изумления мавры, но их замешательство  было недолгим. Первым опомнился  от  оцепенения  сам  бывший  главнокомандующий Рики-Тики-Тави.

       - А ведь каналья прав! - воскликнул он. - Это как  раз  то,  что  нам сейчас нужно. Пройдоха попал в самое яблочко! - и подал пример, первым  же низко склонился над новоявленным вождем народа.

       Мавры подхватили Коку-Коки на руки и высоко подняли его над толпой.

       Целую ночь по всему острову ярко пылали веселые огни, бросая отблески в высокое небо. Вокруг  них  повсюду  плясали  ликующие  эфиопы,  празднуя установленные свободы. Они совершенно опьянели от радости  и  от  огненной воды, каковую щедрый Коку-Коки повелел выдавать всем без ограничения.

       Радисты проплывавших  мимо  кораблей  встревоженно  шарили  в  эфире, тщетно пытаясь уловить какую-либо весть с острова. На кораблях  собирались уже было на всякий случай для порядка хорошенько обстрелять остров, но тут весь цивилизованный мир успокоился радиограммой, поступившей, наконец,  от специального корреспондента "Нью-Йорк Таймс".

       "Большой сабантуй. Точка. Болваны на острове  празднуют  национальный праздник байрам. Точка. Пройдоха оказался гениален. Точка."