Я ЕЕ НИКОГДА НЕ ВИДЕЛ

            Шестому классу "Б" в то утро не хотелось трудиться из-за хорошей весенней погоды. На клумбах у школы вылезла молодая трава, асфальт высох и уже был исчерчен малышами на "классики", почки раскрывались, и от них пахло свежестью и хорошим настроением.

            Фима Королев поймал двух божьих коровок и устроил на подоконнике гонки на приз стенгазеты "Наш класс". Одна божья коровка была черная с желтыми точками, вторая - красная с черными. Они все время расправляли крылья, собирались улететь, и Фима прижимал крылья карандашом, потому что, по правилам гонок, божьи коровки должны были бегать.

            Ребята разделились на желтых и красных болельщиков и сильно шумели. Когда вошли Юлька с Алисой, их увидели, правда, только Катя Михайлова и Мила Руткевич. Мила, принципиальная отличница, перечитывала домашнее чтение по английскому, а Катя Михайлова, которая будет теннисисткой, читала книгу о кубке Дэвиса.

            - Девочки, познакомьтесь, - сказала Юлька, - это моя подруга Алиса, мы вместе в больнице лежали.

            - Очень приятно, - сказала Руткевич.

            Катя Михайлова, которая к тому же и староста класса, спросила Алису:

            - Ты у нас будешь учиться или просто так пришла?

            - Пока поучусь.

            - А тебя в журнал внесли?

            - Не знаю, - сказала Алиса.

            - А как твоя фамилия?

            - Алиса Селезнева.

            - Селезнева, - спросила Катя Михайлова, - ты каким видом спорта заниматься будешь?

            - Не знаю, - сказала Алиса.

            - Отстаньте от нее, - сказала Мила Руткевич. - Человек только что из больницы. Ты бы еще на нее и общественные нагрузки взвалила!

            - Ты ничего не понимаешь, - сказала Катя. - И честь класса тебе не дорога. Ты сама ее не защищаешь.

            - Я хорошо учусь, этим и защищаю, - сказала Мила.

            - Они всегда из-за этого ссорятся, - сказала Юлька.

            - Ты в волейбол играть умеешь? - спросила Катя.

            - В детстве немного играла.

            - Эй, ребята! - раздался дикий крик Бори Мессерера, который случайно обернулся и увидел, кто пришел. - Юлька Грибкова вернулась без существенных частей тела!

            - Остряк-самоучка, - сказала Юлька.

            - Он завидует, - сказала Мила Руткевич, отбрасывая назад тяжелую черную косу.

            Катя Михайлова подозревала, что Мила потому не занимается спортом, что боится запутаться в собственных волосах.

            Все сразу забыли о божьих коровках, окружили Юльку.

            - А это что за номер? - спросил Борис Мессерер, глядя на Алису. - Вы, девушка, из Швеции по культурному обмену?

            - Это Алиса Селезнева, - сказала Юлька. - Моя подруга и даже родственница. Она пока что будет у нас учиться.

            - Ребята! - воскликнул Борис. - Вы слышали? Алиса будет у нас в гостях!

            Фима Королев уже собрал своих божьих коровок в спичечный коробок, выпрямился, узнал Алису и сказал самым спокойным голосом:

            - Привет, Алиса. Я без тебя немного соскучился.

            - Здравствуй, Фима, - сказала Алиса.

            - Вы знакомы? - У Юльки чуть глаза на лоб не вылезли.

            Остальные тоже удивились.

            - Я до некоторой степени ее спаситель, - сказал Фима.

            Алиса нахмурилась, чтобы он промолчал, но Фима не понял знака.

            - Я ей помог бежать в одной пижаме из сумасшедшего дома. Через забор. За нами гнались восемь санитаров со смирительной рубашкой и один профессор.

            - Эх ты! - сказала Алиса и отвернулась от него.

            - Трепло! - сказала Юлька.

            - Я не шучу, - возмутился Фимка. - Колька Сулима может подтвердить. Там еще англичане были... А вот и Сулима. Сулима, ты Алису узнаешь?

            Сулима стоял в дверях.

            - Привет! - Он подошел к своему столу, положил портфель, потом сказал: - Здравствуй, Алиса. Здравствуй, Юлька. Я еще позавчера додумал, что ты к Грибковым идешь.

            - Сулима, - вмешался Фима Королев, - подтверди, что Алиса из сумасшедшего дома сбежала.

            - И не подумаю, - сказал Сулима.

            - Спасибо, - сказала Алиса.

            - Не за что. Зачем же меня благодарить, если я сказал, что считал нужным. Хорошо, что ты будешь у нас учиться.

            Фима был так расстроен предательством друга, что его красные щеки стали малиновыми. Благородная Катя Михайлова сказала ему:

            - Ты низкий человек, Ефим, я давно это за тобой замечала.

            Юлька наклонилась к Алисе и прошептала на ухо:

            - Значит, ты с одним Колей уже знакома?

            - Я и сама не знала, - сказала Алиса.

            Она села рядом с Катей Михайловой на свободное место.

            - Тебя, наверно, спрашивать не будут, - сказала Катя. - У тебя и учебника нет.

            Ребята со всех сторон смотрели на Алису. Всегда интересно, если в классе новый человек, а тут еще странное заявление Фимы Королева, вообще-то трепача и выдумщика, но не до такой же степени, чтобы просто так сказать про новенькую, что она сбежала из сумасшедшего дома.

            Зазвенел звонок, и сразу вошла Алла Сергеевна, англичанка, которая была и классной руководительницей. Она положила журнал на стол и сказала:

            - С сегодняшнего дня в классе будет заниматься Алиса Селезнева. Где Алиса?

            Алиса встала.

            - Я надеюсь, что вы уже познакомились?

            - Фима Королев с ней еще позавчера познакомился, - сказал Боря Мессерер. - При драматических обстоятельствах.

            - Выяснение этих проблем мы оставим на свободное время, а сейчас перейдем к уроку.

            На дом задавали длинный текст о Лондоне с массой новых слов, и Алла Сергеевна сразу вызвала Фиму Королева. А у Фимы голова была занята совсем другим, он начал читать, на второй фразе завяз, засох и завертел головой, надеясь услышать чью-нибудь подсказку. Но подсказывать было некому. Мила Руткевич не подсказывала принципиально. Юлька была на Фиму зла, а другие, которые могли бы подсказать, еще не включились в урок - смотрели в окно, где летали скворцы, раскрывали книжки, глазели на Алису, думали о своих делах...

            - Ну что же, Королев? - спросила Алла Сергеевна ангельским голосом. География Лондона вам мало знакома?

            Сказала она это, разумеется, по-английски, и Королев, который все внимание ухлопал на то, чтобы услышать подсказку, ничего не понял и сказал "да". Он вообще считал, что с учителями лучше всего сразу соглашаться.

            - Кто поможет Королеву? - спросила Алла Сергеевна.

            Мила Руткевич, разумеется, подняла руку, потому что она всегда и все знала. Она была из таких отличниц, про которых говорят, что они с первого класса нацелены на золотую медаль. И учителям даже неудобно было ей ставить четверки. Ее вызывали реже всех в классе - что вызывать, если она и так все знает. Иногда учителя приберегали Милу на закуску: вот, например, попадется трудная задача или формула, никто не знает, тогда можно сказать: "Руткевич" - и Руткевич тут как тут. А если уж Руткевич не ответила, значит, можно никого и не спрашивать. Вот и сейчас - Руткевич подняла руку, но Алла ее вызывать не стала, а спросила:

            - Ну, а еще кто-нибудь?

            Алиса в это время сидела и читала текст без словаря, будто для собственного удовольствия, хотя, как известно, тексты в учебнике ни один человек не читает для собственного удовольствия.

            - Садовский, - сказала Алла, - ты сегодня задумчивый. Может, расскажешь нам о Лондоне?

            - Нет, - сказал, поднимаясь, высокий темно-рыжий парень с белым веснушчатым лицом.

            Был он не то чтобы толстый, но и не тонкий, скорее мягкий. Его голубые глаза были окружены рыжими густыми ресницами. И говорил он серьезно и медленно - казалось, что он всегда секретничает, даже когда отвечает домашнее задание.

            - Нет, - повторил он печально. - Я не смогу ответить. Это совершенно исключено.

            - Постарайся выразить свою мысль по-английски, - попросила Алла, которая давно уже знала все штучки Садовского.

            - Это он? - спросила Юлька, которая сидела за Катей Михайловой.

            Алиса, не оборачиваясь, отрицательно покачала головой. Такого рыжего человека вряд ли нужно искать. Если бы он забирался в будущее, и пираты и Алиса отыскали бы его в два счета.

            - Я по-английски не смогу, - сказал еще более печально Садовский. - Я не выспался.

            - Почему?

            - Я провел ночь в милиции, - сказал Садовский. - Я был арестован, и за дело.

            - Что же ты натворил?

            - Как всегда, - сказал Садовский, - я заботился о людях. Этого не поняли.

            - Конкретнее, - сказала Алла. И нахмурилась.

            - Я пожалел тек, кто гуляет парочками по лесу в Сокольниках. Им не на чем посидеть. Все скамейки стоят на нашем бульваре.

            - Очень похвально, - сказала Алла. - Садись.

            - Сейчас, только доскажу, а то вы меня неправильно поймете. Как и милиция. Я решил посвятить ночь заботе о людях. Я носил скамейки с Гоголевского бульвара в ближайшие леса. Я успел перенести девяносто три скамейки. И когда я, чтобы ускорить дело, взял сразу две скамейки, меня остановил на Смоленской площади милиционер и отвел в милицию. Остаток ночи я переносил скамейки обратно. Это очень трудно. Каждая скамейка весит около ста двадцати килограммов.

            Алла покорно выслушала все и сказала:

            - Вот что, Садовский. Если ты мне эту трогательную историю сможешь пересказать, хотя бы вкратце, по-английски, ты спасен. Если нет получаешь двойку. Подумай.

            Садовский думал целую минуту. Потом вздохнул и сел.

            - Отказываешься? - спросила Алла, отыскивая в журнале его фамилию.

            - Я забыл, как по-английски скамейка... И еще несколько слов.

            Люди, которые не знали Колю Садовского, могли бы подумать при встрече с ним, что он лгун. Ничего подобного. Просто у Садовского было странное воображение. Оно его уносило в фантастические дали, и он сам не знал, где правда, а где ложь. Воображение часто ставило его в дурацкое положение, а порой приводило к неприятностям. И учился он так себе, хотя мог учиться неплохо. Иногда ему казалось, что он все уроки уже сделал на неделю вперед, хотя в самом деле такого с ним ни разу не случилось.

            Нет, подумала Алиса, он в будущем не был. И не только потому, что он был рыжим. Он бы, наверно, решил, что будущее ему только приснилось, и всем бы рассказал о нем.

            Следующей своей жертвой Алла Сергеевна выбрала Катю Михайлову. Катя хорошо учится, но на этот раз ее мысли были заняты кубком Дэвиса по теннису, и она отвечала вяло, кое-как, а когда Алла перебила ее и спросила, что же представляет лондонский Тауэр, Катя сказала:

            - Тауэр - это башня.

            - Какая башня? - спросила Алла.

            Катя пожала плечами. Не все ли равно, какая там башня!

            - Кто дополнит? - спросила Алла.

            - Тауэр - это замок, - сказала Алиса, не поднимаясь с места.

            Она сказала это по-английски, и все удивились, потому что никто не ожидал, что новенькая станет отвечать.

            - Встань, когда отвечаешь, - сказала Алла.

            - Что? - Алиса не поняла.

            - А разве у вас в школе не встают, когда отвечают урок? - спросила Алла.

            - Нет, - сказала Алиса, - у нас не встают.

            В классе засмеялись, но Алла сделала вид, что ее это не касается, и сказала:

            - Тем не менее встань.

            Алиса встала и стала рассказывать по-английски про замок Тауэр, в котором раньше жили английские короли, и про реку Темзу, которая течет у этого замка.

            - Ой, - прошептала Юлька своей соседке Кате Михайловой, - она по-английски лучше говорит, чем Алла!

            - Очень хорошо, - сказала Алла, когда Алиса кончила говорить. Селезнева может служить вам примером. Ты, Алиса, изучала английский язык вне школы?

            - Да, - сказала Алиса. - Языки я изучала до школы.

            - Ты знаешь и другие языки?

            - Я не очень способная, - сказала Алиса. - Я знаю только восемь языков.

            - Какие? - спросила Алла.

            В классе стояла гробовая тишина. Смысл разговора был ясен всем, даже самым отстающим.

            - Немецкий, финский, чешский, французский, хинди, китайский... японский и... и еще один.

            - Ух ты! - сказал Фима Королев. - Скажи нам что-нибудь по-японски.

            Все зашумели, стали просить Алису... только одна Мила Руткевич была недовольна, потому что в этот момент она перестала быть первой ученицей в классе, а это неприятно.

            - Садись, Селезнева, - сказала Алла, будто ничего не произошло.

            - Проверьте ее, проверьте! - сказал Коля Садовский.

            - Садовский, тебя мы сегодня уже слышали, - сказала Алла. - Теперь дай выступить другим.

            Она вызвала Милу Руткевич, а к Алисе пришли две записки.

            Первая была от Бори Мессерера.

            В ней было написано: "Вы бывали в Англии, мадам?"

            Вторую написала Лариса Троепольская, которая к языкам была неспособная, зато у нее были большие голубые глаза. Учителя и родители утешали себя тем, что с такими красивыми глазами Лариса и без образования как-нибудь не пропадет.

            "Алиса, - было написано в записке. - Я очень хотела бы с вами познакомиться и дружить. Мы могли бы вместе заниматься по разным предметам. Ответьте мне на перемене. Лариса".

            На перемене Боря Мессерер первым подошел к Алисе и сказал:

            - Про Лондон это я писал.

            Боря Мессерер был маленький, курчавый, напористый. Он хотел стать художником и на всех рисовал карикатуры, правда не очень похожие.

            - Ну и что? - спросила Алиса. Ей было некогда.

            - Ты бывала в Лондоне или нет?

            - Конечно, бывала.

            - Я так и думал, - сказал Боря. - Вот тебе мой рисунок.

            На карикатуре была нарисована Алиса с крылышками, над башнями. Совсем не похоже.

            - Это ты в Лондоне, - сказал Боря.

            - Спасибо, - сказала Алиса.

            Подошла Лариса, взмахнула ресницами по полметра длиной и сказала:

            - Вы не против со мной дружить?

            Но Ларису оттеснил Фима Королев.

            - Алиса, - сказал он на правах старого друга, - ты после школы что делаешь? Мы в кино собрались...

            - Мне не хочется с тобой в кино идти.

            - Слушай, не обижайся, я же пошутил.

            Тут Алиса увидела Юльку.

            - Ты куда задевалась? - спросила она.

            - Я тобой недовольна, - сказала Юлька, отводя ее в сторону.

            - Почему?

            - Ты себя выдаешь. Зачем с языками вылезла? Теперь вся школа будет говорить.

            - Нет, Юлька, - сказала Алиса, - я не согласна. Я считаю, если можно не врать, то лучше не врать. Я уже так завралась, на три года вперед норму перевыполнила.

            - Как знаешь. Ну, что скажешь?

            - Я только двоих пока знаю. Сулиму и Садовского.

            - И как твое мнение?

            - Я не думаю, что это Сулима, - сказала Алиса. - Он очень скромный и вообще вряд ли стал бы бегать за пиратами.

            - Я тоже на него не думаю, - сказала Юлька. - А вот Садовский - это фрукт. Он что хочешь может натворить.

            - Но он рыжий. Покажи мне Наумова.

            - Ага, вот он идет. Позвать?

            - Позови. Он все равно меня уже видел.

            - Наумов! - позвала Юля. - Подойди сюда.

            Наумов был самый обыкновенный парень, немного курносый, среднего роста, худой, но довольно крепкий. Алиса посмотрела на него в упор.

            - Чего вам? - спросил он.

            - Я хотела тебя познакомить с моей подругой. Ты раньше с ней не встречался?

            Коля Наумов пожал плечами:

            - Где я мог встречаться? Больше вопросов нет?

            - Вопросов нет, - сказала Юлька.

            - Тогда у меня вопрос, - сказал он. - Катя Михайлова говорила, что сегодня волейбол. Не забудьте, ясно?

            Когда он отошел, Юлька спросила:

            - Ну, он? Как ты думаешь?

            - Может, и он, - сказала Алиса. - Но видишь, он не признается, что меня знает.

            - На следующей перемене, - сказала Юля, - спросишь остальных. Зачем время терять?

            Так Алиса и сделала.

            Между вторым и третьим уроком она подошла к Коле Сулиме и спросила его:

            - Коля, а мы раньше нигде не встречались? Мне твое лицо знакомо.

            Коля заложил пальцем страницу учебника шахматных дебютов, посмотрел внимательно на Алису и ответил:

            - Ты ошибаешься. Мы с тобой впервые встретились позавчера. У меня хорошая зрительная память.

            А с Колей Садовским получилась совсем странная беседа. Он сам подошел к Юльке с Алисой после третьего урока и сказал, рассеянно глядя ей в переносицу:

            - Знаешь, что я думаю?

            - Что?

            - Я думаю, что ты к нам приехала из будущего, - сказал он. - У тебя есть машина времени, переделанная из велосипеда.

            Юлька ахнула. И поспешила сказать:

            - У Алисы нет велосипеда.

            - Я имею в виду трехколесный, - сказал Садовский. - Ты же мне давала покататься позавчера.

            - Где? - спросила Юлька.

            Она была настороже. Хоть Садовский и выдумщик номер один, уж очень его выдумка была близка к правде.

            - Как где? - Коля посмотрел на Юльку, как будто не узнал, и объявил: - На Курильских островах. Где же еще? Ну ладно, у меня дела. Меня могут спросить на следующем уроке, а я не знаю, что за урок.

            Садовский ушел, а Юлька вцепилась Алисе в рукав.

            - Что делать? - прошептала она.

            - Ничего не делать. В следующий раз он скажет, что я прилетела с Луны, - сказала Алиса. - Теперь уж я ничего не понимаю.

            Зазвенел звонок, надо было идти на географию. Подошла Катя и сказала Юльке:

            - Грибкова, не забывай, мы сегодня с седьмым "А" играем.

            - Мне сегодня еще нельзя, - сказала Юлька. - Шов разойдется.

            - Ну, приходи поболеть. Не представляю, что будем делать!

            - Мы все равно проиграем, - сказала Юлька. - Особенно женская команда.