Глава вторая

Толпы сов

            — Что? — сказал Гарри безучастно.

            — Он уехал, — сказала миссис Фигг, ломая пальцы. — Уехал посмотреть кого-то, что-то о партии колов, которые уменьшают заднюю часть метлы! Я говорила ему, что сниму с него кожу живьем, если он уедет, и теперь, посмотрите… Дементоры! Повезло, что я успела предупредить мистера Тибисса на всякий случай. Но у нас нет времени глазеть по сторонам. Быстрее, нужно проводить тебя обратно. О-у, у нас могут быть проблемы, я убью его!

            — Но… — сумасшедшая кошатница знала о дементорах, для Гарри это был такой же удар, что и встреча с двумя дементорами, — Вы — колдунья?

            — Я — сквиб, и Мандангас хорошо знает это. Как бы я помогла тебе отбивать дементоров? Он оставил тебя без прикрытия, хотя я предупредила его.

            — Этот Мандангас следовал за мной? Это был он! Он исчез спереди моего дома!

            — Да, да, да, но, к счастью, я спрятала мистера Тибисса под автомобилем на всякий случай, и он предупредил меня, но когда я пришла к тебе, тебя уже не было! А теперь… О! Что же Дамблдор скажет! Ты! — Она вопила на Дадли, который продолжал лежать на земле на углу переулка. — Подними свою жирную тушу от земли, быстро!

            — Вы знаете Дамблдора? — спросил Гарри, уставившись на нее.

            — Конечно, я знаю Дамблдора, кто же его не знает?! Но пойдем отсюда, я буду бесполезна, если они вернуться. Я не способна превратить даже чайные пакетики.

            Она наклонилась, схватила одну из массивных рук Дадли в свои высохшие руки и потащила.

            — Вставай, ты, бесполезный кусок дерьма! Вставай!

            Но Дадли или не мог или не хотел двигаться.

            — Я сделаю это. — Гарри взял руку Дадли и приподнял её. С огромным усилием, он смог поднять его на ноги. Дадли, казалось, собирался ослабнуть. Его маленькие глазки вращались в глазницах, и пот как бы украшал бисером его лицо. В момент, на который Гарри отпустил его, Дадли опасно колебнулся.

            — Поторопись! — сказала нервно миссис Фигг.

            Гарри перекинул одну из массивных рук Дадли через свое плечо и потащил его к дороге. Немного ослабев от его веса, миссис Фигг шла, шатаясь, впереди и с тревогой глядела за поворот.

            — Убери палочку, — сказала она Гарри, когда они вошли на Прогулку Глицинии, — никогда не думай об Уставе Тайны, теперь там будет настоящий ад, но так или иначе придется заплатить. Мы могли бы повеситься как яйца дракона. Разговор о «Разумном Ограничении Несовершеннолетних Волшебников» — то, чего так боялся Дамблдор. Что там в конце улицы? О, это всего лишь мистер Прентис. Не убирай свою палочку, парень, я повторяю тебе, что я бесполезна.

            Было нелегко держать палочку и тащить Дадли одновременно. Гарри двинул своему кузену под ребра, но у него, похоже, не было желания в самостоятельном передвижении. Он резко сполз с плеча Гарри, его большие ноги волочились по земле.

            — Почему Вы не говорили мне, что Вы — сквиб, миссис Фигг? — спросил Гарри, задыхаясь и с усилием продолжая идти. — Почему Вы ничего не сказали все время, когда я был у Вас в доме?

            — Распоряжение профессора Дамблдора. Я должна была следить за тобой, но ничего не говорить. Ты был слишком молод. Мне жаль, что я причинила тебе столько несчастья, но если бы Дурсли узнали, что пребывание со мной тебе нравится, они бы больше не разрешили мне находиться рядом с тобой. Это было не легко, знаешь ли… но, о, мое слово! — сказала она трагически, вновь ломая пальцы. — Когда Дамблдор услышит об этом — как мог Мандунгус уехать, он должен быть на службе до полуночи — так, где же он? Как же я расскажу Дамблдору, что случилось? Я не могу трансгрессировать.

            — У меня есть сова, могу одолжить, — простонал Гарри.

            — Гарри, ты не понимаешь, Дамблдор должен действовать настолько быстро, насколько это возможно, в Министерстве Магии есть свои способы обнаружения несовершеннолетнего волшебства, и, скорее всего, они уже знают, ты понимаешь?

            — Но я избавлялся от дементоров, Я ДОЛЖЕН БЫЛ ИСПОЛЬЗОВАТЬ МАГИЮ — они должны больше беспокоиться о том, что дементоры делали на Прогулке Глицинии.

            — О, дорогой, мне жаль, что это так, но я думаю, что Мандангас Флетчер собирался убить тебя.

            Раздался громкий треск и сильный запах напитка, смешанного с несвежим табаком заполнил воздух, потому что перед ними появился небритый мужчина в изодранном пальто. У него были короткие кривые ноги, беспорядочно торчащие рыжие волосы и налитые кровью мешковатые глаза, которые придавали ему печальный взгляд таксы. Он также сжимал в руках связку, которую Гарри сразу узнал, это был плащ-невидимка.

            — Отойди, Фигги, — сказал он, переводя взгляд с миссис Фигг на Гарри и Дадли. — Что случилось?

            — Сезам делает тебя невидимым! — кричала миссис Фигг, — Дементор! Ты бесполезный халтурящий крадущийся вор!

            — Дементоры? — повторил Мандунгус ошеломленно. — Дементоры здесь?

            — ТЫ ничего не стоящая груда крыльев летучей мыши! — вопила миссис Фигг. — Дементор напал на мальчика почти на моих глазах!

            — Вот это да! — слабо проговорил Мандангас, переводя взгляд с миссис Фигг на Гарри и обратно. — Вот это да! — я…

            — А ты с закупки украденных котлов! Разве я не говорила тебе не ездить, а?

            — Я думал, я… — Мандангас выглядел очень смущенно, — понимаете, это… это была хорошая деловая возможность…

            Миссис Фигг замахнулась рукой, и подвешенная на ней сумка ударила Мандангасса по лицу и шее. По шуму стало ясно, что это были кошачьи консервы.

            — Ау! «Герофф-Герофф», ты, противная старая летучая мышь, кто-то должен сказать Дамблдору о произошедшем.

            — Да — они — смогут! — прокричала миссис Фигг, размахивая сумкой, полной кошачьей еды, доставая до каждой части Мандангасса, до которой могла дотянуться. — И — это — сделают.

            — Лучше-Бы-Тебе-Быть-У-Него-И-Рассказать-Почему-Тебя-Не-Было-Чтобы-Помочь-Ему!

            — Следи за мальчишкой, — сказал Мандангас, сжимая руки над головой, — Я лечу! Я лечу! — И с ещё одним громким треском, он исчез.

            — Я надеюсь, Дамблдор убьет его! — сказала миссис Фигг в неистовстве. — Теперь пошли, Гарри, чего ты ждешь?

            Гарри решил не тратить оставшееся дыхание, рассуждая, что он мог только еле идти под тушей Дадли. Он попытался поставить Дадли вертикально, немного толкнув его вверх и вперед.

            — Я провожу тебя до двери, — сказала миссис Фигг, поскольку они повернули на Тисовую улицу. — Может быть, их ещё много вокруг… Это катастрофа! Ты не должен был с ними сражаться в одиночку… и Дамблдор говорил нам, чтобы мы препятствовали использованию тобой магией любой ценой… что толку плакать по разбитой микстуре… я предполагала, но кот среди эльфов теперь.

            — Итак, — начал Гарри задыхаясь, — Дамблдора… меня… сопровождая?

            — Конечно! — сказала миссис Фигг нетерпеливо. — А ты ожидал, что он оставит тебя разгуливать самостоятельно после того, что случилось в июне? О Господи, мальчик, они рассказали мне, что ты был на высоте… правильно… пробрался внутрь и остался там, — сказала она, когда они подошли к дому номер четыре. — Я надеюсь, что кто-нибудь скоро выйдет…

            — Что Вы собираетесь сделать? — быстро спросил Гарри.

            — Я иду прямо домой, — дрожа и разглядывая темную улицу, сказала миссис Фигг. — Мне надо ждать дальнейших распоряжений. Главное, оставайся в доме, спокойной ночи!

            — Подождите, не уходите! Я хочу знать о…

            Но миссис Фигг уже быстро шагала, шлепая шлепанцами и звеня авоськой.

            — Подождите! — крикнул Гарри ей вслед. У него был миллион вопросов к тому, кто общался с Дамблдором. Но через нескольких секунд миссис Фигг поглотила кромешная тьма.

            Хмурясь, Гарри поправил Дадли у себя на плече и медленно поплелся по дорожке сада дома номер четыре. Свет в зале горел. Гарри засунул свою палочку за пояс джинсов, позвонил в звонок и наблюдал, как тень растет все больше и больше, странно искажаясь через стекло, было заметно легкое движение в передней двери.

            — Медвежонок! А времени то сколько. Я весьма перенервничала — весьма — медвежонок! В чем дело?

            Гарри смотрел боком на Дадли и вовремя улизнул от его руки. Дадли шелохнулся на мгновение. Его лицо было зеленым. Когда он открыл рот, он вырвал на всю половую тряпку.

            — Медвежонок! МЕДВЕЖОНОК! Что с тобой случилось? Вернон! ВЕРНОН!

            Дядя Гарри примчался из гостиной, усы моржа, обдуваемые в одну и другую сторону, как и всегда он это делал, когда был взволнован. Он поспешил вперед, чтобы помочь тете Петунье перетащить Дадли через порог.

            — Он болен, Вернон!

            — Что это, сынок? Что случилось? Госпожа Полкисс давала Вам что-нибудь иностранное к чаю? Почему ты весь в грязи, дорогой? Ты лежал на земле? Тебя не ограбили, сынок? — кричала тетя Петунья. — Звони в полицию, Вернон! Звони в полицию! Медвежонок, поговори с мамочкой. Что они тебе сделали?

            Во всей суматохе, никто, казалось, не замечал Гарри, который такое положение вещей совершенно удовлетворяло. Он успел проскользнуть внутрь перед тем, как дядя Вернон захлопнул дверь, и, в то время как Дурсли возились в зале, он шмыгнул на кухню. Гарри двигался очень тихо по направлению к лестнице.

            — Кто это сделал, сынок? Скажи нам имена. Не волнуйся, мы проучим их.

            — Тс-с! Он пробует сказать что-то, Вернон! Что это было, медвежонок? Поговори с мамочкой!

            Нога Гарри была на самой нижней ступеньке, когда у Дадли прорезался голос.

            — Он! …

            Гарри замер на лестнице.

            — Парень! ИДИ СЮДА!

            Со смешанным чувством страха и гнева Гарри медленно убрал ногу со ступеньки, чтобы направиться к Дурсли. Тщательно вычищенная кухня блестела странно нереально после темноты снаружи. Тетя Петунья помогла Дадли сесть на стул; он был все ещё очень зеленый. Дядя Вернон стоял перед сушкой, впиваясь взглядом в Гарри, через крошечные, суженные глаза.

            — Что ты сделал моему сыну? — гневно прорычал дядя Вернон.

            — Ничего, — сказал Гарри, зная совершенно точно, что дядя Вернон не верит ему.

            — Что он сделал тебе, медвежонок? — сказала тетя Петунья дрожащим голосом.

            — Было ли это ТО-ЧТО-ТЫ-ЗНАЕШЬ? Использовал он свою вещь?

            Мелко дрожа, Дадли кивнул.

            — Я ничего не делал! — резко сказал Гарри, поскольку тетя Петунья издала пронзительный вопль. Дядя Вернон скрутил кулаки.

            — Я ничего ему не делал, это не я, это было — но в тот же самый момент визжащая сова влетела через окно кухни. Миновав узкую макушку дяди Вернона, она пролетела через кухню, и кинула большой пергаментный конверт прямо под ноги Гарри и вылетела поперек сада.

            — СОВЫ! — проревел дядя Вернон, старая вена на его лице сердито запульсировала, поскольку он хлопнул закрытым окном. — СОВЫ! ОПЯТЬ! МНЕ НЕ НУЖНО БОЛЬШЕ СОВ В МОЕМ ДОМЕ!

            Но Гарри уже разрывал конверт и вытаскивал наружу письмо.

            «Уважаемый мистер Поттер!

            Мы получили информацию о незаконном использовании Вами заклинания «Патронус» в двадцать три минуты девятого этим вечером, в маггловском мире, в присутствии маггла.

            Семидесятое из этих нарушений Декрета Ограничения Несовершеннолетних Волшебников закончилось Вашим изгнанием из Школы Волшебства и Чародейства Хогвартс. Представители министерства зайдут к Вам домой в самое ближайшее время, чтобы уничтожить Вашу волшебную палочку. Поскольку Вам делалось официальное предупреждение за предыдущий проступок под номером тринадцать Международной Конференции Устава Колдунов Тайны, нам жаль сообщать Вам, что Вы обязаны присутствовать на дисциплинарном слушании в 9 утра двенадцатого августа.

            Надеемся, с Вами все будет в порядке,

            Искренне Ваша,

            Мафалда Хопфирк,

            Отдел незаконного использования магии

            Министерство Магии».

            Гарри прочитал письмо дважды. Он только неопределенно знал о разговоре дяди Вернона и тети Петуньи. В его голове все похолодело и оцепенелым. Один факт проник через его сознание, подобно парализующей стреле: он был исключен из Хогвартса. Это был конец всему. Он никогда не вернется. Он посмотрел на Дурсли. Дядя Вернон сделался фиолетовым от злости, он кричал, его кулаки были все ещё подняты. Тетя Петунья была возле Дадли, который рвал снова и снова. Временно ошеломленный мозг Гарри, казалось, повторно пробуждался. «Представители Министерства Магии зайдут к Вам домой в самое ближайшее время, чтобы уничтожить Вашу палочку». Была только один способ избежать этого. Он должен бежать сейчас же. Куда он собирался, он не знал, но в одном он был уверен: в Хогвартсе или за его пределами, ему будет нужна его палочка. Почти в сказочном состоянии, он вытащил свою палочку и обратился, чтобы уйти из кухни.

            — Куда ты намерен идти? — орал дядя Вернон, когда Гарри не отвечал, он бросал резкие взгляды на кухню, чтобы блокировать дверной проем в зал. — Я ещё не закончил с тобой! .

            — Убирайтесь с дороги! — сказал Гарри спокойно.

            — Ты останешься здесь и объяснишь, что с моим сыном..

            — Если Вы не уйдете с дороги, я заколдую Вас! — сказал Гарри, поднимая палочку.

            — Я знаю, вам не разрешают использовать это в том сумасшедшем доме, который ты называешь Школой.

            — Меня исключили из сумасшедшего дома. У Вас 3 секунды…3…2…

            Раздался громкий визг тети Петуньи.

            Дядя Вернон крича, прятался и уворачивался, но в третий раз, Гарри искал причину волнения, которого он не совершал. Игнорируя мучительный вопль дяди Вернона — СОВЫ, — Гарри пересек комнату и выпрыгнул в открытое окно. Сова с прикрепленным к ноге маленьким свертком, и, выждав момент, Гарри взял письмо. Руки тряслись, Гарри развернул второе письмо, которое было написано очень торопливо черными чернилами.

            «Гарри!

            Дамблдор только что прибыл в Министерство, он попробует замять это дело. Не выходи из дома тети и дяди! Не колдуй больше! Не отдавай свою палочку!

            Артур Уизли.»

            Дамблдор попробует замять это дело, чтобы это могло значить? Сколько же сил придется приложить Дамблдору в Министерстве Магии? Был ли у него шанс, что ему разрешат вернуться в Хогвартс? Маленький импульс надежды расцветал в груди Гарри, который немедленно подавил панику перед отказом сдать свою палочку без помощи магии. У него должен бы быть поединок между представителями Министерства Магии, и если он сделает это, ему, возможно, повезет избежать Азкабана, не говоря уже об изгнании. Его мысли носились. Он не мог решиться на это, но и рисковать, соблазненный Министерством или сидеть и ждать, что они придут к нему. Ему больше нравилось прежнее положение, но он знал, что в сердце мистера Уизли были лучшие побуждения. Но, кроме всего прочего, Дамблдор разбирался с ещё более безвыходными положениями.

            — Хорошо, — сказал Гарри, — я остаюсь. Он бросился за кухонный стол и столкнулся с Дадли и тетей Петуньей. Дурсли казались озабоченными резким изменением его настроения. Тетя Петунья поглядела в отчаянии на дядю Вернона. Вена на его фиолетовой физиономии пульсировала ещё сильнее, чем раньше.

            — От кого эти совы? — прорычал он.

            — Первое было из Министерство Магии, извещение об исключении, — сказал спокойно Гарри. Он напрягал уши, чтобы поймать любые шумы снаружи, в случае если пришли бы представители Министерства, и это было более легко и более тихо, чем отвечать на дурацкие вопросы дяди Вернона, чтобы не сделать так, чтобы он начал бушевать и реветь.

            — Другое, от отца моего друга Рона, он работает в Министерстве…

            — Министерство Магии? — ревел дядя Вернон. — Люди вроде тебя в правительстве! О, это многое объясняет, не удивительно, что страна катится к собакам.

            Когда Гарри не ответил, дядя Вернон впился в него взглядом, а затем плюнул.

            — А почему тебя исключили?

            — Потому что я использовал магию в неположенном месте.

            — АГА! — ревел дядя Вернон, хлопая кулаком по верху холодильника, который прыгал в открытом виде так, что несколько обезжиренных обедов Дадли свалились и расползлись на полу, — так ты признаешь это! Что ты сделал с Дадли?

            — Ничего, — сказал Гарри менее спокойно, — это не я…

            — Он, — неожиданно пробормотал Дадли и дядя Вернон и тетя Петунья немедленно ринулись к нему, выражая Гарри жестами все свое недовольство, склонившись над Дадли.

            — Продолжай, сыночек, что он сделал?

            — Скажи нам, любимый, — шептала тетя Петунья.

            — Направлял свою палку на меня, — мямлил Дадли.

            — Да, но я не использовал магию! — начал сердито оправдываться Гарри, — но…

            — Заткнись! — проревели дядя Вернон и тетя Петунья в унисон.

            — Продолжай, сынок, — сказал дядя Вернон.

            — Все гуляли до темноты, — сказал Дадли хрипло, — было везде темно и затем, я услышал…голоса в г-голове.

            Дядя Вернон и тетя Петунья обменялись взглядами чрезвычайного ужаса. Наименьшее, что им нравилось в мире, а точнее сказать совсем не нравилось, была магия — поддерживаемые близкими соседями, которые были обмануты больше, чем они сделали на запрещении использовании шлангов — люди, которые слышали голоса, были определенно вне всякого уважения. Они, очевидно, думали, что Дадли терял его тоже.

            — Что именно ты слышали? — выдыхала тетя Петунья, сильно бледнея и со слезами на глазах.

            Но Дадли казался неспособным к разговору. Он снова задрожал и задергал своей большой белокурой головой. И, несмотря на чувство оцепенелого страха, Гарри, с тех пор как к нему прилетела первая сова, почувствовал некоторое любопытство. Дементоры заставляли человека переживать худшие моменты его жизни. Что мог услышать избалованный, испорченный, запуганный Дадли?

            — Как ты упал, сынок? — спросил дядя Вернон противоестественно тихим голосом, вид которого мог принять выражение очень плохого человека.

            — Повалился, — сказал нечетко Дадли, — а потом… — он жестикулировал своей массивной грудью. Гарри понял. Дадли вспоминал тот липкий холод, который заполнил легкие, поскольку надежда и радость были высосаны из человека.

            — Ужас! — каркал Дадли, — холод, противный холод! .

            — Хорошо, — сказал дядя Вернон голосом принудительного спокойствия, в то время как тетя Петунья положила беспокойную руку на лоб Дадли, чтобы чувствовать его температуру. — Что потом случилось, Дадлик?

            — Чувствовал…чувствовал как будто…как будто…

            — Как будто у тебя в жизни вообще не было радости, — тупо проговорил Гарри.

            — Да, — шептал Дадли, все ещё дрожа.

            — Так! — сказал дядя Вернон, голос которого восстановился, когда он выпрямился. — Ты наложил на него проклятие психа, так что он бы слышал голоса и полагал, что никогда не был счастлив, не так ли?

            — Сколько раз я должен повторять Вам, что это был не я? — его голос повысился, — это были несколько дементоров.

            — Несколько чего?

            — ДЕ-МЕН-ТО-РЫ!!! — медленно и четко произнес Гарри, — а точнее двое! .

            — И что это — Дементоры?

            — Они охраняют волшебную тюрьму Азкабан, — сказала тетя Петунья.

            Две секунды звонкой тишины прошло прежде чем тетя Петунья хлопнула себя по рту, как если бы она позволила себе отвратительную ошибку в клятве. Дядя Вернон вытаращился на нее. Гарри был в недоумении. Сначала миссис Фигг — но тетя Петунья, маггл до мозга костей, это уже слишком!

            — А тебе откуда известно об этом? — удивленно спросил её дядя Вернон. Тетя Петунья выглядела весьма потрясенной. Она поглядела на дядю Вернона с напуганным извинением, затем она убрала руку от лица, чтобы показать свои большие лошадиные зубы.

            — Я слышала это от мальчишки несколько лет назад, — сказала она рывками.

            — Если Вы имеете в виду моих родителей, то почему не назовете их по именам? — сказал Гарри громко, но тетя Петунья проигнорировала его. Гарри был ошеломлен. Если бы не вспышка несколько лет назад, в ходе которой, тетя Петунья не кричала, что мама Гарри была наркоманкой, он никогда больше не слышал от неё упоминание об её сестре. Он был изумлен, что она знала хоть что-то о волшебном мире, хотя, обычно она превращала свою энергию в притворство, будто волшебного мира не существовало! Дядя Вернон открыл рот и закрыл обратно, снова открыл его и потом опять закрыл, тогда изо всех сил пытаясь вспомнить, как разговаривать, открыл его в третий раз и прокаркал, словно ворон, — так — так — они — на самом деле — сущ… существуют? Эти деминти…

            Тетя Петунья кивала.

            Дядя Вернон переводил взгляд с тети Петуньи на Дадли, потом на Гарри, как будто надеялся, что кто-то собирался кричать: «Первоапрельский дурак! », но никто не предпринял этой попытки, и он в очередной раз открыл рот, но, пока он искал слова, в комнату влете третья сова, она проскользнула через все ещё открытое окно, подобно пернатому пушечному ядру и с грохотом приземлилась на кухонном столе, заставив всех трех Дурсли подскочить от испуга. Гарри взял ещё один официально выглядящий конверт у совы, открыл его, и сова улетела обратно в темную непроглядную ночь.

            «Уважаемый мистер Поттер!

            В дополнение к нашему письму, примерно 22 минуты назад, Министерство Магии пересмотрело свое решение уничтожить Вашу палочку немедленно, Вы можете сохранить палочку до дисциплинарного слушания двенадцатого августа, на котором и будет принято окончательное решение. Проведя обсуждение с директором Школы Колдовства и Чародейства Хогвартс Альбусом Дамблдором Министерство согласилось, что вопрос о Вашем отчислении будет решен тогда же, поэтому Вы должны счесть необходимым приостановку Вашей учебе в Школе в ожидании дальнейших распоряжений.

            С наилучшими пожеланиями,

            Искренне Ваша,

            Мафалда Хопкирк,

            Отдел незаконного использования магии,

            Министерство магии».

            Гарри читал письмо три раза в быстрой последовательности. Несчастный узел в его груди немного ослаб в надежде, что он знал, что определенно его ещё не отчислили. Хотя его опасения не оставляли ему много шансов. Все, казалось, зависело от этого слушания двенадцатого августа.

            — Ну и что на этот раз? Что теперь они приготовили для тебя? У вас разрешена смертная казнь? — он добавил последнее, как обнадеживающую запоздалую мысль.

            — Я должен явиться на слушание, — сказал Гарри.

            — И они приговорят тебя там?

            — Скорее всего…

            — Тогда я не оставлю эту мысль, — злобно сказал дядя Вернон.

            — Хорошо, если бы это было все… — сказал Гарри.

            Он отчаянно думал наедине с самим собой, не послать ли Рону, Гермионе или Сириусу письмо.

            — Я ЕЩЕ НЕ ВСЕ ЗАКОНЧИЛ! СЯДЬ НА МЕСТО! — проревел дядя Вернон.

            — Что теперь? — спросил Гарри нетерпеливо.

            — ДАДЛИ! — ревел дядя Вернон, — я хочу точно знать, что случилось с моим сыном! ».

            — ОТЛИЧНО! — в чувствах проорал Гарри. Красные и золотые искры вылетели с конца палочки, которую Гарри до сих пор сжимал в руках. Все трое Дурсли вздрогнули. — Дадли и я были на тропинке между Магнолией Крессент и Прогулкой Глицинии, — быстро сказал Гарри, пока ещё в силах сдерживать себя. Дадли думал, что он сильнее меня, я вытащил мою палочку, но не использовал её, затем неподалеку появились двое дементоров.

            — Но что это, ДЕМЕНТОРЫ? — неистово шипя, спросил дядя Вернон. — Что они делают?

            — Я вам говорил уже, они высасывают из человека все доброе и хорошее, что у него есть, и если им представится такая возможность, они поцелуют Вас, — сказал Гарри.

            — Поцелуют? — глаза дяди Вернона стали слегка похлопывать, — поцелуют?!

            — Это они так называют, когда высасывают душу через рот.

            Тетя Петунья произнесла мягкий крик.

            — Его душа, они не возьмут! Она все ещё с ним?

            Она схватила Дадли за плечи потеребила, как если бы она могла слышать внутри него грохочущую о его внутренности душу.

            — Конечно они не смогли высосать её. Вы бы сразу узнали это, — сердито объяснил Гарри.

            — Ты победил их, сынок, не так ли? — сказал дядя Вернон громко, с появлением мужчины, изо всех сил пытавшегося вернуть беседу к непонятному моменту. — Сделал им старый приемчик раз-два, верно?

            — Вы не сможете побороть дементора старыми приемами, — проговорил Гарри сквозь сжатые зубы.

            — Почему, он вряд ли потом сможет подняться! — бушевал дядя Вернон. — Почему он не смог?

            — Потому что я использовал Патронуса!

            Дядя Вернон посвистел немного, но не успел он отвлечься, как четвертая сова с жутким треском крыльев и мягким приземлением, вылетев из камина.

            — РАДИ БОГА! ЭТО КОГДА НИБУДЬ ПРЕКРАТИТСЯ? Я НЕ ДОПУЩУ ЭТОГО ЕЩЕ! ТЫ ПОНЯЛ?

            Но Гарри уже тянулся к свитку пергамента к лапе совы. Он был настолько убежден, что это письмо было от Дамблдора, объясняющее все: дементоров, миссис Фигг, чем Министерство Магии и занималось, как он, Дамблдор, намеревается уладить все, но впервые в жизни он не хотел видеть лишь почерк Сириуса. Игнорируя продолжительную речь дяди Вернона о совах, и сужая глаза от второго облака пыли, поскольку недавний взгляд совы был направлен на дымоход. Гарри читал письмо от Сириуса:

            «Артур сказал нам, что случилось. Не выходи из дома, что бы ты ни делал! »

            Гарри наконец нашел ответ всему, что происходило сегодня вечером, что он даже перевернул часть пергамента, ища ответ на обороте. Но там ничего не было.

            И теперь его настроение улучшилось снова. Разве какой-нибудь волшебник не похвастается, что отбил двух дементоров без посторонней помощи. И мистер Уизли и Сириус своим отношением высказывали то, как если бы он плохо себя вел и выкидывал их письма прочь, пока они не смогли оценить, какой урон нанесен.

            — …кучи… я бы даже сказал толпы сов, носящиеся в моем доме туда обратно, мне это не нужно, парень, ясно?

            — Я же не могу их остановить, — сказал Гарри, сминая письмо Сириуса в кулаке.

            — Мне нужна правда о том, что случилось сегодня вечером! — лаял дядя Вернон.

            — Если это были дементоры, которые измучили Дадли, то за что тебя выгнали? Ты делал сам-знаешь-что, что признаешь это?

            Гарри глубоко вздохнул. Его голова снова начинала болеть. Ему нужно было что-то большее, что бы выйти из кухни, подальше от Дурсли.

            — Я создал магию «Патронус», чтобы избавиться от дементоров, — сказал он, вынуждая себя оставаться спокойным. Это единственная вещь, которую они боятся!

            — Но что делали эти дементоры в Маленьком Вингинге?, спросил дядя Вернон нарушенным тоном.

            — Точно не знаю, — сказал Гарри устало, — нет соображений.

            Его голова сверкала в ярком дневном свете. Гнев немного поутих. Он чувствовал себя высушенным и истощенным. Дурсли уставились на него.

            — Это ты! — сказал дядя Вернон настойчиво, — они пришли за тобой, парень, я знаю это! Почему бы ещё они появились вдруг здесь? Почему бы ещё они вышли именно на ту тропинку? Единственная причина — это — ты, парень! — очевидно было, что он не мог пересилить себя, чтобы сказать слово «волшебник». Вместо этого он произносил «ты-знаешь-что».

            — Я не знаю, почему они были здесь.

            По приказу дяди Вернона, истощенный мозг Гарри возвращался к недавним событиям. «Почему дементоры пришли в Маленький Вингинг? Как могло быть такое совпадение, что они появились именно там, где и был Гарри? Их послали! Министерство Магии потеряло над ними контроль? Они покинули Азкабан и присоединились к Волан-де Морту, как и предсказывал Дамблдор?»

            — Эти дементоры охраняют тюрьму с заключенными, подобными тебе? — спросил дядя Вернон, громыхающий впереди мыслей Гарри.

            — Да, — сказал Гарри.

            Как только его голова прекратила болеть, и он мог бы оставить кухню и пойти в свою мрачную комнату и подумать…

            — О-у! Они пришли, чтобы арестовать тебя! — сказал дядя Вернон с торжествующим возгласом человека, которого аж распирало от радости! — Вот именно, не так ли, парень! У тебя проблемы с законом!

            — Конечно же, нет! — сказал Гарри, отрицательно кивая головой и как бы пытаясь согнать с себя муху.

            — Тогда почему?

            — Он, должно быть, послал их! — сказал Гарри спокойно больше себе самому, чем дяде Вернону.

            — Кто это? Кто послал их?

            — Лорд Волан-де-Морт, — Он произнес это настолько обычно, что Дурсли, дрожавшие и оравшие каждый раз, когда слышали слова «волшебство», «магия», «волшебная палочка», но они услышали имя самого злого волшебника всех времен без малейшего сотрясения.

            — Так он выжил? — сказал дядя Вернон, и его лицо вытянулось, и, как бы, на него снизошло озарение, которое появилось в его свиных глазах. — Я слышал это имя — он был одним из тех, кто…

            — …Убил моих родителей. Вы это хотели сказать? — сказал тупо Гарри.

            — Но он исчез, — сказал дядя Вернон без малейшего признака, что тема убийства родителей Гарри была для него болезненной темой. — Тот гигант, который к тебе приходил, так и сказал, что он исчез.

            — Да, его долго не было, но он вернулся, — сказал Гарри с болью на сердце.

            Было странно стоять здесь, в хирургически отполированной кухне тети Петуньи около громадного холодильника и домашнего кинотеатра и свободно рассказывать дяде Вернону о лорде Волан-де-Морте. Прибытие дементоров в Маленький Вингинг, казалось, рушило большую невидимую стену, которая разделяла мир магглов на Тисовой улице и мир волшебников, две жизни Гарри как бы соединились в одно целое, и все, как бы перевернулось вверх тормашками; Дурсли спрашивали о подробностях волшебного мира; и миссис Фигг знала Альбуса Дамблдора; дементоры летали над Маленьким Вингингом, и он мог никогда больше не вернуться в Хогвартс. Голова Гарри трещала ещё больше.

            — Достаточно! — прошептала тетя Петунья.

            Она посмотрела на Гарри, как прежде никогда не смотрела, и внезапно, в первый раз в его жизни, Гарри действительно понял, что она сестра его мамы. Он не мог сказать, почему это обстоятельство подействовало на него так сильно в этот момент. Все, что он знал, было то, что он был не единственным человеком в комнате, который знал, что вернувшийся Волан-де-Морт мог натворить. Тетя Петунья за всю её жизнь никогда не смотрела так на Гарри, как недавно. Ее большие бледные глаза (в отличие от её сестры) не были сужены в гневе, они были широки и напуганы. Разъяренная отговорка, что они содержат Гарри всю его жизнь — и что не было никакого волшебного мира, кроме мира, в котором живут они с дядей Верноном, казалось, были давно забыты.

            — Да, — сказал Гарри, глядя прямо на тетю Петунью. — Он вернулся месяц назад. Я лично видел.

            Ее руки вцепились в плотные плечи Дадли.

            — Держись, — сказал дядя Вернон, переводя взгляд со своей жены на Гарри и обратно, очевидно ошеломленный и путанный беспрецедентным пониманием, которое, казалось, прыгало между ними. — Ну, держись, так ты говоришь, этот лорд Вольдитинг вернулся?

            — Да.

            — Это тот, кто убил твоих родителей?

            — Да.

            — И теперь он посылает «Дисмемберов» за тобой?

            — Похоже на то, — сказал Гарри.

            — Ясно, — сказал дядя Вернон, смотря сначала на свою побледневшую жену, затем на Гарри, подтягивая брюки. Его, казалось, кто-то надувал, его большое фиолетовое лицо вытянулось у Гарри на глазах. — Ну, это все объясняет, — сказал он, и перед его рубашки затрещал, так как он продолжал надуваться, — теперь можешь идти.

            — Что? — спросил Гарри.

            — Ты слышал меня — ВОН, — заревел дядя Вернон так, что даже тетя Петунья и Дадли подскочили. — ВОН! ВОН! Я должен был сделать это много лет назад! Совы думают, что наш дом — это им дом отдыха. Пол зала разрушено. Хвост у Дадли, Мардж, парящая у потолка и, вдобавок ко всему, летающий форд «Англия» — ВОН! Было такое? Ты в истории! От тебя одни неприятности, ты не подвергнешь мою жену и сына, ты не вовлечешь нас в неприятности. Если ты собираешься идти тем же путем, где сейчас твои бесполезные родители, пожалуйста! ПРОЧЬ ОТСЮДА!

            Гарри снова прирос к тому месту, где стоял. Письма из Министерства, мистера Уизли, Сириуса были в его руке. «Не уходи из дома снова, НЕ ОСТАВЛЯЙ СВОИХ ТЕТЮ С ДЯДЕЙ, ЧТОБЫ НЕ СЛУЧИЛОСЬ! »

            — Ты слышал меня? — сказал дядя Вернон, выгибаясь вперед так, что его фиолетовое лицо приблизилось к Гарриному, он фактически чувствовал пятна слюны на его лице. — Давай отсюда! Ты уже сильно пожалел, что не уехал отсюда полчаса назад! Я прав насчет тебя? Уходи и никогда не появляйся на нашем пороге снова! Не знаю, почему мы держали тебя! Мардж была права, тебя надо было отдать в приют. Мы будем наказаны за свою доброту. Я думал, мы могли бы раздавить бы тебя, я думал, мы могли бы превратить тебя в нормального, но ты был хилым с самого начала, и меня достало все это, а именно — СОВЫ!

            Пятая сова протиснулась через дымоход так быстро, что практически не запачкала пол возле камина перед взлетом в воздух с громким визгом. Гарри поднял руку, чтобы схватить письмо в алом конверте, но сова пролетела над его головой, летя по направлению к тете Петунье, которая вскрикнула и увернулась, закрыв лицо руками. Она бросила красный конверт ей на голову и полетела прямо к камину.

            Гарри бросился вперед, чтобы схватить письмо, но тетя Петунья была первой.

            — Вы можете не открывать его, если хотите, — сказал Гарри, — но я все равно услышу его, это вопилка!

            — Брось его, Петунья! — прорычал дядя Вернон, — не открывай его, это может быть опасно!

            — Оно адресовано мне, — сказала тетя Петунья колеблющемся голосом, — Вернон, гляди, это для меня. «Миссис Петунья Дурсли, Кухня, Тисовая улица, дом номер 4.»

            Она испуганно отдышалась. Красный конверт залился дымом.

            — Откройте! — убеждал её Гарри. — Откройте лучше сейчас, потом хуже будет…

            — Нет!

            Руки тети Петуньи дрожали. Ее взгляд дико бегал по кухне, ища запасной выход, но было слишком поздно, конверт загорелся. Тетя Петунья бросила его.

            Ужасный голос заполнил кухню, отзываясь эхом в запертом месте, раздаваясь из горевшего письма.

            «Вспомни мое прошлое, Петунья.»

            Взгляд у тети Петуньи был похож на предобморочный. Она почти упала на стул, позади Дадли, закрыв лицо руками. Остатки конверта тлели в золе.

            — Что это? — спросил дядя Вернон хрипло.

            Тетя Петунья ничего не ответила. Дадли глупо смотрел на свою мать, раскрыв рот. Стояла гробовая тишина. Гарри наблюдал за тетей крайне изумленно, его голова готова была разорваться на мелкие кусочки.

            — Петунья, дорогая? — обратился робко к ней дядя Вернон.

            Она подняла голову, все ещё дрожа и сглотнула.

            — Мальчик… мальчик должен остаться, Вернон! — слабо проговорила тетя Петунья.

            — Ч-что?

            — Он останется, — сказала она, не смотря на Гарри и уставившись себе под ноги.

            — Он, но Петунья…

            — Если мы выставим его, соседи много чего наболтают, — сказала она. Она быстро вернулась в свое обычное раздражительное состояние, хотя она все ещё была очень бледна. — Они будут задавать глупые вопросы, им будет интересно, куда он ушел, мы должны оставить его.

            — Но, Петунья, дорогая, …

            Тетя Петунья проигнорировала его. Она обратилась к Гарри:

            — Ты останешься в своей комнате, — сказала она, — ты не должен выходить из дому. А сейчас отправляйся в кровать.

            Гарри не двигался:

            — От кого была эта вопилка?

            — Не спрашивай меня не о чем! — хватала воздух тетя Петунья.

            — Вы общаетесь с волшебниками?

            — Я сказала тебе идти в постель!

            — Что это значит? Вспомни прошлое, кого?

            — В постель!

            — Каким образом?

            — ТЫ ЧТО, ОГЛОХ, ЧТО ЛИ, ТЕБЕ ТЕТЯ ЯСНО СКАЗАЛА, ИДИ СПАТЬ!!!