Глава третья
Дурсли уезжают
Звук
захлопнувшейся входной двери эхом пронёсся вверх по лестнице и
послышался крик: «Эй, ты!».
За шестнадцать
лет такого обращения Гарри выучил признаки, когда дядя хотел его
видеть, но, тем не менее, не отозвался. Он всё ещё думал об
осколке, в котором, как ему показалось на секунду, он видел глаз
Дамблдора. Он не поднялся с постели и не отправился к двери до
тех пор, пока его дядя не закричал «ПАЦАН!». Он положил осколок
в рюкзак к тем вещам, которые собирался брать с собой.
— Что-то ты не
торопишься! — заревел Вернон Дёрсли, когда Гарри появился на
верхней ступеньке. — Иди сюда. Надо поговорить!
Гарри спустился
вниз, держа руки глубоко в карманах. Оказавшись в гостиной, он
увидел всех троих Дёрсли. Они были одеты и собирались; дядя
Вернон в старом пиджаке, а Дадли, большой светловолосый
мускулистый кузен Гарри, — в кожаной куртке.
— Да? — спросил
Гарри.
— Садись! —
сказал дядя Вернон. Гарри поднял брови.
— Пожалуйста! —
добавил дядя Вернон, слегка морщась от сказанного слова.
Гарри сел. Ему
казалось, он знал, что ему предстояло. Его дядя начал метаться
по комнате, а тётя Петуния и Дадли следили за ним с тревогой.
Наконец большое сиреневое лицо дяди Вернона отяготила какая-то
мысль и он остановился напротив Гарри.
— Я передумал,
— сказал он.
— Какая
неожиданность, — сказал Гарри.
— Не смей так
говорить… — начала тётя Петуния, но Вернон Дёрсли успокоил её.
— Это все
ерунда!- сказал дядя Вернон, глядя на Гарри своими маленькими
поросячьими глазами. — Я решительно не верю твоим словам. Мы
останемся здесь, и никуда не поедем.
Гарри взглянул
на дядю и почувствовал и досаду, и веселье одновременно.
Вернон Дурсли менял свое мнение каждые двадцать четыре часа в
течение последних четырех недель. Он то собирал вещи, то
раскладывал их по местам… и снова упаковывал, изменив свое
решение в очередной раз.
Гарри от души повеселился в тот раз, когда дядя Вернон, до
самого последнего момента не зная, что Дадли положил в свой
чемодан гантели, пытался забросить вещи сына в багажник и ронял
их себе на ноги, визжа от боли и осыпая всех проклятиями.
— Ты говоришь,
— сказал Вернон Дёрсли, продолжая прогулку по комнате, — что мы:
Петуния, Дадли и я — в опасности, которая исходит от…. от…
— Кого-то из
«моих дружков», так? — сказал Гарри.
— Так вот, я не
верю ни единому слову, — Дядя Вернон снова встал перед Гарри. —
Я не спал полночи, думая обо всём этом, и пришёл к выводу, что
это план по захвату моего дома.
— Дома? —
повторил Гарри. — Какого дома?
— Этого дома! —
вскрикнул дядя Вернон, вена на лбу начала пульсировать. — Наш
дом! Цены на жильё здесь очень высокие! Ты хочешь, чтобы мы
уехали, а потом проделаешь свои фокусы, и всё окажется
переписанным на тебя и…
— Вы что, с ума
сошли? — спросил Гарри. — План, чтобы получить этот дом? Вы
правда тупой или только кажетесь?
— Ну-ка не
смей!.. — пискнула тётя Петуния, но Вернон снова её успокоил.
— Хочу
напомнить, если вы забыли, — сказал Гарри, — что у меня
вообще-то есть дом, который мне оставил крёстный. Зачем мне
этот? В память о хороших деньках?
Наступила
тишина. Гарри подумал, что произвёл должное впечатление.
— И ты
утверждаешь, — сказал дядя Вернон, снова бегая по комнате. — Что
этот какой-то там Лорд…
— …Волдеморт, —
сказал Гарри. — И сто раз я вам говорил, что это не догадка, а
факт! Дамблдор говорил вам в прошлом году, и Кингсли и Мистер
Уизли…
Вернона Дёрсли
передёрнуло, и Гарри догадался, что дядя пытался избавиться от
воспоминаний о визите двух взрослых волшебников. Хотя, учитывая,
что однажды Мистер Уизли разнёс Дёрсли половину гостиной, его
появление могло, мягко говоря, не обрадовать дядю Вернона.
— …Кингсли и
Мистер Уизли это объясняли, — ещё раз сказал Гарри. — Мне
исполняется семнадцать, заклинание улетучивается, и вы вместе со
мной оказываетесь под угрозой атаки Волдеморта. Орден
подозревает, что Волдеморт может поймать вас и мучить, чтобы
выпытать, где я. Или в надежде, что я приду вас спасать.
Взгляды Гарри и
дяди Вернона встретились. Гарри был уверен, что они одновременно
подумали об одном и том же. Затем дядя Вернон продолжил бродить
по комнате, а Гарри вновь заговорил:
— Вам
необходимо спрятаться, и Орден хочет помочь. Вам предлагают
лучшую защиту, какая только может быть.
Дядя Вернон
ничего не ответил, а продолжил ходить по комнате. Солнце
склонилось над бирючинными оградами. Газонокосилка соседа снова
заглохла.
— Я думал, есть
Министерство Магии, — сказал дядя Вернон.
— Есть, —
удивлённо ответил Гарри.
— Ну, а почему
бы им тогда не защищать нас? Мне кажется, ни в чём не повинные,
конечно, кроме укрывания меченного, жертвы вроде нас имеют право
на защиту правления.
Гарри не смог
удержаться от смеха. Это было в духе дяди Вернона — полагаться
на руководство, даже если речь шла о мире, который он отрицал и
презирал.
— Вы слышали,
что вам сказали Кингсли и мистер Уизли, — ответил Гарри. — Мы
думаем, что в министерстве саботаж.
Дядя Вернон
метался к камину и обратно, так тяжело дыша, что чёрные усы его
вздымались, а мысль освещала лицо сиреневым сиянием.
— Хорошо, —
сказал он, снова останавливаясь перед Гарри. — Хорошо, допустим,
мы соглашаемся на защиту. И я не понимаю, почему меня не может
охранять этот Кингсли.
Гарри чуть не
закатил глаза. На этот вопрос тоже отвечали не один раз.
— Как я уже
говорил, — сказал он сквозь зубы. — Кингсли охраняет министра
Маггл… то есть, вашего Премьер-министра.
— Вот именно!..
Он лучший! — сказал дядя Вернон, указывая на пустой экран
телевизора. На днях Дёрсли увидели Кингсли в новостях, когда тот
сопровождал Премьер-министра во время посещения больницы. Это и
то, что Кингсли удавалось одеваться по-маггловски, не говоря уже
об уверенности, исходящей от его медленного баса, было причиной,
по которой Дёрсли воспринимали Кингсли не так, как других
волшебников. Хотя они никогда не видели его с золотым кольцом в
ухе.
— Ну, так он
занят, — сказал Гарри. — Но Хестия Джонс и Дедалус Диггл более
чем готовы к работе…
— Посмотреть бы
их документики… — начал дядя Вернон, но у Гарри лопнуло
терпение. Встав, он подошёл к дяде, теперь сам тыкая в
телевизор.
— Эти случаи —
не просто несчастные случаи… аварии, взрывы, всё, что сейчас
происходит. Люди исчезают и умирают, и он стоит за этим,
Волдеморт. Я повторяю вам снова: он убивает Магглов для
развлечения. Даже туман — дементоры вызывают его, а если вы не
помните, кто это, спросите вашего сына!
Дадли резко
закрыл рот руками. Все уставились на него. Он медленно опустил
руки и спросил: «Есть… ещё?»
— Ещё? —
захохотал Гарри. — Кроме тех двух, что напали на нас?
Естественно! Их сотни, сейчас, возможно, и тысячи, судя по
всеобщему ужасу и отчаянию…
— Ладно, ладно,
— сказал дядя Вернон. — Мы тебя поняли…
— Надеюсь, —
сказал Гарри. — Потому что как только мне исполнится семнадцать,
все: Пожиратели Смерти, дементоры, возможно Инферии, то есть
мёртвые тела, управляемые тёмной магией, — смогут найти и
напасть на вас. А если вы вспомните тот раз, когда вы попытались
увильнуть от волшебников, то наверняка поймёте, что вам нужна
помощь.
Ненадолго
повисла тишина, и сквозь года послышался скрип сломанной
Хагридом двери. Тётя Петуния смотрела на дядю Вернона, Дадли
смотрел на Гарри. Наконец дядя Вернон выпалил: «А как же моя
работа? А школа Дадли? Не думаю, что эти вещи важны для кучки
волшебников…»
— Вы что, не
понимаете? — закричал Гарри. — Они замучают вас и убьют так же,
как моих родителей!
— Папа, —
громко сказал Дадли. — Я еду с этими людьми из Ордена.
— Дадли, —
сказал Гарри, — впервые в жизни ты говоришь что-то разумное.
Он знал, что
выиграл эту битву. Если уж Дадли испугался настолько, чтобы
принять помощь от Ордена, его родители явно согласятся с ним.
Никто бы не кинул Диддикинса. Гарри взглянул на часы.
— Они будут
здесь минут через пять, — сказал он и, когда никто из Дёрсли не
ответил, вышел из комнаты. Он думал, что все проблемы решатся
сами собой, но что сказать при расставании человеку после
шестнадцати лет ненависти?
В своей комнате
Гарри бесцельно походил со своим рюкзаком и кинул в клетку
Хедвиг еду, которую она проигнорировала.
— Мы скоро
уедем, — сказал ей Гарри. — И ты снова сможешь свободно летать.
В дверь
позвонили. Гарри задержался, но затем вышел из своей комнаты и
направился вниз. Он не думал, что Дёрсли смогли бы вынести
присутствие Хестии и Дедалуса в одиночку.
— Гарри Поттер!
— взвизгнул радостный голос, когда Гарри открыл дверь; человек в
лиловой шляпке низко раскланивался. — Честь, как всегда!
— Спасибо,
Дедалус, — сказал Гарри, смущённо улыбаясь темноволосой Хестии.
— Я очень рад, что вы это делаете… Они здесь, моя тётя, дядя и
двоюродный брат…
— Доброго вам
дня, родственники Гарри Поттера! — радостно сказал Дедалус,
проходя в гостиную. Дёрсли не выглядели так же радостно; Гарри
уже ждал, что их решение снова поменяется. Дадли прижался к маме
при виде волшебников.
— Я вижу, вы
уже собрались! Прекрасно! План, как вам уже рассказал Гарри,
прост, — сказал Дедалус, доставая карманные часы и внимательно
их рассматривая. — Мы покинем дом до того, как это сделает
Гарри. Пользоваться магией в вашем доме нельзя, это может
спровоцировать Министерство арестовать Гарри, потому что он ещё
несовершеннолетний. Мы должны отъехать километров на пятнадцать,
прежде чем дезаппарировать в безопасное место, которое мы
выбрали для вас. Надеюсь, вы знаете, как водить? — вежливо
спросил он дядю Вернона.
— Знаю ли я
как… Конечно, я прекрасно знаю, ёрш твою медь, как водить! —
разозлился дядя Вернон.
— Значит вы
очень умны, сэр, очень. Лично я бы остолбенел при виде всех этих
кнопочек и пимпочек, — сказал Дедалус. Ему очень нравилось
восхищаться дядей Верноном, который, видимо, с каждой секундой
всё больше терял уверенность в плане.
— Даже водить
не умеет, — пробормотал он, пока его усы истерически дёргались,
но, к счастью, ни Дедалус, ни Хестия его не слышали.
— Ты, Гарри, —
продолжил Дедалус, — подождёшь здесь свою стражу. Наши планы
немного поменялись…
— В каком
смысле? — сказал Гарри. — Я думал Грозный Глаз должен был
забрать меня для парного аппарирования.
— Нельзя, —
сказала Хестия. — Грозный Глаз объяснит.
Дёрсли, которые
без всякой радости слушали этот разговор, подпрыгнули от
громкого «Поторопитесь!» Гарри оглядел всю комнату, прежде чем
понять, что звук исходил от карманных часов Дедалуса.
— Так, время
поджимает, — сказал Дедалус, кивая на свои часы и убирая их
обратно в пиджак. — Мы сопоставим время твоего отъезда с
дезаппарацией твоей семьи, Гарри, — он повернулся к Дёрсли. — Ну
что, мы готовы идти?
Никто не
ответил. Дядя Вернон смотрел на бугорок в кармане пиджака
Дедалуса.
— Возможно, нам
следует подождать в коридоре, Дедалус, — сказала Хестия. Она
считала неприличным оставаться в комнате, когда Гарри и его
семья должны были сказать друг другу тёплые и нежные слова
расставания.
— Не надо, —
пробормотал Гарри, но дядя Вернон избавил его от объяснений
громким «Ну, тогда до свидания, парень».
Он поднял
правую руку, чтобы пожать руку Гарри, но передумал и сжал ладонь
в кулак, покачивая ей вперёд и назад, словно маятником.
— Ты готов,
Дидди? — спросила тётя Петуния, проверяя застёжку на сумке,
стараясь избегать взгляда Гарри.
Дадли не
отвечал, а стоял с открытым ртом, немного напоминая Гарри
гиганта Гроупа.
— Пошли, —
сказал дядя Вернон.
Он уже почти
открыл дверь, как вдруг Дадли пролепетал: «Не понимаю.»
— Чего ты не
понимаешь, лапочка? — спросила тётя Петуния, глядя на сына.
Дадли поднял
жирную поросячью руку, указывая на Гарри.
— Почему он не
едет с нами?
Дядя Вернон и
тётя Петуния замерли, уставившись на Дадли, как будто он только
что изъявил желание стать балериной.
— Что? — громко
спросил дядя Вернон.
— Почему он не
едет с нами? — сказал Дадли.
— Ну, он… не
хочет, — сказал дядя Вернон, поворачиваясь к Гарри и добавляя. —
Ведь не хочешь?
— Ни капельки,
— сказал Гарри.
— Вот видишь, —
сказал дядя Вернон. — Теперь пойдём.
Он вышел из
комнаты. Они слышали, как открылась дверь, но Дадли не двигался,
и после несколько проделанных шагов тётя Петуния тоже
остановилась.
— Что ещё? —
рявкнул дядя Вернон, появляясь в дверях.
Казалось, Дадли
не мог выразить то, что хотел сказать, словами. После нескольких
мгновений очевидной внутренней борьбы он, наконец, сказал: «А
куда он едет?»
Тётя Петуния и
дядя Вернон переглянулись. Дадли явно их пугал. Хестия Джонс
нарушила молчание.
— Но… вы ведь
знаете, куда поедет ваш племянник? — спросила она озадаченно.
— Естественно,
знаем, — сказал Вернон Дёрсли. — Он куда-то поедет с вашей
компанией, так? Так. Всё, Дадли, пошли, мы торопимся, ты слышал,
что сказал дяденька.
И снова Вернон
Дёрсли вышел из дверей, но Дадли не пошёл за ним.
— Куда-то
поедет с нашей компанией?
Хестия была в
шоке. Гарри знал это выражение лица, ведь волшебники не
понимали, как родные люди, живущие рядом, совершенно не
интересовались знаменитым Гарри Поттером.
— Всё в
порядке, — заверил её Гарри. — Это не имеет значения, правда.
— Не имеет
значения? — повторила Хестия, повышая голос. — Люди не понимают,
через что тебе пришлось пройти? В какой ты опасности? То
уникальное место, которое ты занимаешь в сердцах людей,
восставших против Волдеморта?
— Э… нет, не
понимают, — сказал Гарри. — Они думают, что я просто занимаю
место, честно говоря, я уже привык…
— Я не считаю,
что ты занимаешь место.
Если бы Гарри
не видел, как губы Дадли пришли в движение, он бы не поверил
своим ушам. Он долго смотрел на Дадли, понемногу осознавая, что
фразу действительно произнёс его двоюродный брат. Дадли залился
краской. Гарри сам был удивлён и чувствовал себя неловко.
— Ну… э…
Спасибо, Дадли.
И снова Дадли
погрузился в раздумья, в конце выдавая: «Ты спас мне жизнь».
— Не совсем, —
сказал Дадли. — Дементор взял бы только твою душу…
Он с
любопытством посмотрел на кузена. Они не общались летом, как и
прошлым, когда Гарри вернулся на Привет Драйв и не выходил из
комнаты. Но только теперь Гарри понял, что чашка холодного чая
была вовсе не злой шуткой. Он почувствовал облегчение от того,
что Дадли неожиданно проявил способность к чувствам. Открыв рот
ещё пару раз, Дадли теперь погрузился в краснолицее молчание.
Тётя Петуния
расплакалась. Хестия Джонс посмотрела на неё одобрительно, а
затем вновь ошеломлённо, когда тётя Петуния вместо того, чтобы
обнять Гарри, обняла Дадли.
— Т-так мило,
Даддерс… — ревела она на его массивной груди. Т-такой милый
мальчик… с-сказал спасибо…
— Он же не
сказал спасибо! — возмутилась Хестия. — Он только сказал, что
Гарри не занимает места!
— Да, но из его
уст это всё равно что «Я тебя люблю», — сказал Гарри,
одновременно уставая от затянувшейся сценки и желая посмеяться
над тёткой, которая обнимала Дадли так, словно он только что
спас Гарри из горящего здания.
— Мы вообще
поедем? — раскатисто крикнул дядя Вернон, снова появляясь в
двери гостиной. — Мне казалось, время поджимает!
— Да, да,
поедем, — сказал Дедалус Диггл, который немного ошалел, наблюдая
за происходящими метаморфозами, но сделал усилие и собрался с
мыслями. — Нам действительно пора, Гарри…
Он наклонился и
пожал руку Гарри своими обеими руками.
— …удачи, я
надеюсь, мы снова встретимся. Надежды волшебного мира возложены
на тебя.
— А, — сказал
Гарри, — точно. Спасибо.
— Прощай,
Гарри, — сказала Хестия, также пожимая его руку. — Наши мысли с
тобой.
— Я надеюсь,
всё в порядке, — сказал Гарри, бросая взгляд на тётю Петунию и
Дадли.
— О, я уверен,
у нас всех всё будет хорошо, — сказал Диггл, махая шляпой на
прощание, выходя из комнаты. Хестия пошла за ним.
Дадли медленно
освободился от объятий матери и подошёл к Гарри, которому
хотелось проучить кузена магией. Вдруг Дадли поднял большую
розовую руку.
— Боже, Дадли,
— сказал Гарри сквозь возобновившиеся причитания Петунии. —
Дементоры задули в тебя чужие мозги?
— Не знаю, —
бормотал Дадли. — Увидимся, Гарри.
— Да… — сказал
Гарри, пожимая руку Дадли. — Может быть. Береги себя, Большой Ди.
Дадли почти
улыбнулся и вышел из комнаты. Гарри услышал его тяжёлые шаги во
дворе и стук захлопнувшейся двери машины.
Тётя Петуния,
закрывая лицо платочком, обернулась на звук. Похоже, она не
ожидала, что останется с Гарри наедине. Торопливо пряча платочек
в карман, она сказала: «Ну… прощай», и направилась к двери, не
глядя на него.
— Прощайте, —
сказал Гарри.
Она
остановилась и обернулась. На секунду у Гарри возникло странное
чувство, будто она хотела что-то сказать ему. Петуния посмотрела
на него и, казалось, вот-вот заговорила бы, но, дернув головой,
она вышла из комнаты и направилась к мужу и сыну.
|