Глава четвёртая

 Поместье Гриммолд, 12

            — Что за Орден? — начал Гарри.

            — Не здесь, парень! — рявкнул Хмури, — Подожди, пока войдем внутрь!

            Он взял у Гарри листочек и поджег его взмахом палочки. Записка съежилась, зола упала на землю. Гарри опять оглядел окружающие строения. Стоя перед домом номер одиннадцать, он посмотрел налево и увидел номер десять, направо — но там был номер тринадцать.

            — Но где…

            — Подумай о том, что ты только что запомнил, — спокойно сказал Люпин.

            Гарри подумал, и как только он мысленно вспомнил ту часть записки, в которой говорилось о Поместье Гриммолд, 12, как вдруг из ниоткуда, между номерами одиннадцать и тринадцать, появилась ветхая дверь, за которой последовали грязные стены и мрачные окна. Этот особенный дом раздувался среди остальных, раздвигая их в стороны. Гарри только с изумлением глазел на него. В одиннадцатом номере глухо зазвучала стереосистема. Очевидно, магглы внутри ничего не заметили.

            — Давай, поспеши, — прорычал Хмури, подтолкнув Гарри в спину.

            Гарри подошел к старым каменным ступенькам, пристально вглядываясь в только что появившуюся дверь. Черная краска на двери была поцарапана и облуплена. Дверной молоток — в форме свернувшейся змеи. Не было ни замочной скважины, ни почтового ящика.

            Люпин достал волшебную палочку и коснулся двери. Гарри услышал громкие металлические щелчки, потом как будто лязгнула цепочка. Дверь со скрипом отворилась.

            — Быстрее заходи, Гарри, — прошептал Люпин, — но недалеко и ни к чему не прикасайся.

            Гарри перешагнул через порог в темноту зала. Он почувствовал сырость, пыль и сладковатый запах тления; место казалось заброшенным. Гарри оглянулся и увидел, как входящие за ним Люпин и Тонкс несли его сундук и клетку Хедвиги. Хмури стоял на верхней ступеньке, выпуская шары света, украденные выключалкой из фонарей; они летели назад в лампы, и, прежде чем Хмури, прихрамывая, вошел и закрыл дверь, площадь моментально залилась оранжевым светом; потом темнота в зале стала полной.

            — Так…

            Он хорошенько стукнул Гарри по голове волшебной палочкой; Гарри почувствовал, как что-то горячее заструилось по его спине, и понял, что Разочаровывающие чары, должно быть, рассеялись.

            — Сейчас все стойте спокойно, пока я не зажгу свет, — прошептал Хмури.

            Остальные заговорили приглушенными голосами, и у Гарри появилось дурное предчувствие; будто они вошли в дом умирающего. Он услышал тихий шум, а затем старые газовые лампы вдоль стен зажглись: в льющемся, призрачном свете были видны лохмотья обоев и потертый ковер в длинном, мрачном коридоре, наверху мерцали затянутые паутиной люстры, а на стенах криво висели потемневшие от времени портреты. Гарри услышал, как что-то шуршит за плинтусом. Оба светильника и канделябр, стоявшие на шатком столике поблизости, были сделаны в форме змеи.

            Послышались торопливые шаги, и мама Рона, миссис Уизли появилась из дверей в дальнем конце холла. Она торопливо шла навстречу, сияя от счастья, но Гарри заметил, что с их прошлой встречи она осунулась и побледнела..

            — О, Гарри, как я рада тебя видеть, — тихо сказала она, крепко обнимая Гарри, а затем отстранила его на расстояние вытянутой руки и критически осмотрела, — ты так отощал; тебя нужно покормить, но, боюсь, ужина придется немного подождать.

            Она повернулась к волшебникам позади неё и торопливо прошептала: «Он только что прибыл, собрание началось».

            Колдуны позади Гарри заинтересованно зашумели и начали подтягиваться к двери, через которую только что вошла миссис Уизли. Гарри пошел за Люпином, но миссис Уизли удержала его.

            — Нет, Гарри, собрание только для членов Ордена. Рон и Гермиона наверху, ты можешь подождать с ними, пока собрание закончиться, а потом мы поужинаем. И в зале говори тихо, — добавила она строгим шепотом.

            — Почему?

            — Я не хочу, чтобы кое-то проснулся.

            — Что вы…?

            — Я объясню позже, мне нужно поторопиться, я должна быть на собрании. Я только покажу, где ты будешь спать.

            Прижимая палец к губам, она на цыпочках повела его мимо длинных, изъеденных молью штор, за которыми, как показалось Гарри, была другая дверь; за углом стояла подставка для зонтиков, выглядевшая так, словно её сделали из ноги тролля; они начали подниматься по темной лестнице, проходя мимо ряда барельефов из сморщенных голов. Рассмотрев их поближе, Гарри увидел, что головы принадлежат домашним эльфам. У всех них были хоботоподобные носы…

            Замешательство Гарри усиливалось с каждым шагом. Что они делают в доме, который выглядит так, будто принадлежит самому темному из колдунов?

            — Миссис Уизли, почему…

            — Рон и Гермиона тебе все объяснят, милый, мне действительно нужно бежать, — рассеянно прошептала миссис Уизли, — это тут, — они поднялись на второй этаж, — зайдешь в дверь направо. Я позову тебя, когда все закончится.

            И она поспешила вниз по лестнице.

            Гарри пересек грязную лестничную площадку, повернул ручку в виде змеиной головы, и открыл дверь.

            Он едва заметил мрачную комнату с высоким потолком и двумя кроватями, как раздался взволнованный вскрик, переросший затем в громкий вопль, и поле видимости было тут же ограничено большим количеством очень густых волос. Гермиона повисла у него на шее, чуть не сбив с ног, в то время как маленькая сова Рона, Свинристель, восторженно описывал круги над их головами.

            — ГАРРИ! Рон, он здесь, Гарри здесь! Мы не слышали, как ты приехал! О, ну как ты? С тобой все в порядке? Ты злился на нас? Уверена, что злился, я знаю, наши письма были дурацкими, но мы не могли ничего тебе сказать: Дамблдор заставил нас поклясться хранить тайну. О, мы должны тебе столько всего рассказать, и у тебя есть, что рассказать нам. Дементоры! Когда мы услышали — и это слушанье в Министерстве — это просто возмутительно, я посмотрела, они не могут тебя исключить: в Декрете о разумных ограничениях колдовства среди несовершеннолетних есть дополнение о случаях использования магии в ситуациях, опасных для жизни:

            — Дай ему отдышаться, Гермиона, — ухмыляясь и закрывая за Гарри дверь, сказал Рон. Казалось, он вырос ещё на несколько дюймов за месяц, в течение которого они не виделись, и из-за этого казался ещё нескладнее, хотя длинный нос, яркие рыжие волосы и веснушки были такими же.

            Еще улыбаясь, Гермиона отпустила Гарри, но до того, как она смогла сказать хоть слово, прозвучал мягкий шелест, и что-то белое спланировало со шкафа на плечо Гарри — Хедвига!

            Белоснежная сова щелкнула клювом и нежно ущипнула Гарри за ухо, когда тот погладил её перья.

            — Она в порядке, — сказал Рон. — Заклевала нас до полусмерти, когда принесла твои последние письма, вот, посмотри.

            Он показал Гарри глубокий, ещё не заживший порез на указательном пальце.

            — О, да, — сказал Гарри. — Извини, но я хотел получить ответ, знаешь ли…

            — Мы хотели ответить тебе, приятель, — сказал Рон, — Гермиона беспокоилась за тебя, она все говорила, что ты сделаешь что-то глупое, если будешь сидеть там один, без новостей, но Дамблдор заставил нас…

            — … поклясться не рассказывать мне, — продолжил за него Гарри. — Да, Гермиона уже говорила.

            Радость, всколыхнувшаяся от встречи с двумя лучшими друзьями, угасла, как будто в животе вдруг образовался маленький ледяной комок. Внезапно, — после целого месяца острой тоски по этим двоим, — Гарри захотел, чтобы Рон и Гермиона оставили его в покое…

            Наступила напряженная тишина. Гарри машинально гладил Хедвигу, не глядя на друзей.

            — Он думал, что так будет лучше, — отрывисто сказала Гермиона, — Дамблдор, я имею в виду.

            — Правильно, — сказал Гарри. Он заметил, что её руки тоже покрыты отметинами клюва Хедвиги и обнаружил, что ему совсем не жаль.

            — Я полагаю, он думал, что с магглами ты будешь в полной безопасности.

            — Да? — сказал Гарри, поднимая брови. — На вас тоже нападали Дементоры этим летом?

            — Да нет, вот почему люди из Ордена Феникса наблюдали за тобой все время.

            Гарри почувствовал сильный толчок внутри, как будто он пропустил ступеньку, спускаясь по лестнице. Оказывается, все знали, что за ним следили, кроме него.

            — Но ведь это не сработало, не так ли? — сказал Гарри преувеличенно ровным голосом, — В конце концов, мне пришлось позаботиться о себе самому, так?

            — Он был так зол, — потрясенно сказала Гермиона, — Дамблдор. Мы видели его. Он был страшен, когда узнал, что Мунгундус ушел с дежурства.

            — Ладно, я рад, что он тогда ушел, — холодно сказал Гарри. — Если бы он не сделал этого, мне не пришлось бы колдовать, и Дамблдор наверняка оставил бы меня на Тисовой улице на все лето.

            — Ты… Ты не волнуешься о слушании в Министерстве Магии? — тихо спросила Гермиона.

            — Нет, — хладнокровно солгал Гарри.

            С Хедвигой, удобно устроившейся на плече, он отошел от них, но эта комната вряд ли могла поднять ему настроение. Она была сырой и темной. Пустоту убогих стен разбавляли чистые холсты в деревянных рамах, и когда Гарри проходил мимо них, ему почудилось, что за ними кто-то прячется и хихикает.

            — Так почему Дамблдор стремился держать все в тайне от меня? — спросил Гарри, все ещё пытаясь сдержаться. — Вы… э-э… потрудились спросить его об этом?

            Он быстро взглянул на друзей: как раз вовремя, чтобы заметить как они обменялись взглядом, подтверждая друг другу, что Гарри ведет себя именно так, как они и ожидали.. Это не улучшило его настроение.

            — Мы говорили Дамблдору, что хотим рассказать тебе обо всем происходящем, — сказал Рон. — Мы правда говорили. Но он сейчас очень занят, мы видели его только дважды с тех пор, как он приехал сюда, и у него было мало времени, он только заставил нас поклясться не писать тебе ничего важного, потому что сов могут перехватить.

            — Все-таки он мог бы рассказать мне обо всем, если бы захотел, — отрезал Гарри. — Только не говорите мне, что он не знает, как можно послать сообщение без сов.

            Гермиона взглянула на Рона и добавила:

            — Я тоже так думаю. Но он не хотел, чтобы ты вообще что-нибудь знал.

            — Может, он думает, что мне нельзя доверять, — сказал Гарри, разглядывая их выражения лиц.

            — Не будь тупицей, — смущенно возразил Рон.

            — Или что я не могу о себе позаботиться.

            — Конечно, он так не думает! — с нажимом сказала Гермиона.

            — Так как же я могу остаться у Дурсли, когда вы вдвоем участвуете во всех событиях, которые здесь происходят? — сказал Гарри. Слова будто летели под откос, опережая одно другое, Гарри говорил все громче . — Почему вам было позволено знать все, что происходит?

            — Нет, — прервал его Рон. — Мама не пускает нас на собрания: Она говорит, что мы ещё маленькие.

            Но Гарри перекричал его.

            — ТАК ВЫ НЕ БЫЛИ НА СОБРАНИЯХ, БОЛЬШОЕ ДЕЛО! НО ВЫ ВСЕ-ТАКИ БЫЛИ ЗДЕСЬ! ВЫ ВСЕ-ТАКИ БЫЛИ ВМЕСТЕ! А Я? Я ЗАСТРЯЛ У ДУРСЛИ НА МЕСЯЦ! А ВЕДЬ Я СДЕЛАЛ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ВЫ ВМЕСТЕ ВЗЯТЫЕ, И ДАМБЛДОР ЗНАЕТ ЭТО! КТО СПАС ФИЛОСОФСКИЙ КАМЕНЬ?

            КТО ИЗБАВИЛСЯ ОТ РЕДДЛЯ? КТО СПАС ВАШИ ШКУРЫ ОТ ДЕМЕНТОРОВ?

            * * *

            Вся горечь и обида, что накопилась в Гарри за целый месяц, вылилась наружу: его волнение из-за отсутствия новостей, обида на то, что они были вместе без него, ярость, что за ним следили и ни слова не сказали об этом — все эти чувства, которых он стыдился, прорвали плотину. Хедвига испуганно запищала и улетела обратно на шкаф. Свинристель настороженно защебетал и закружился ещё быстрее.

            * * *

            — КОМУ В ПРОШЛОМ ГОДУ ПРИШЛОСЬ СРАЖАТЬСЯ С ДРАКОНАМИ, СФИНКСАМИ И ПРОЧЕЙ МЕРЗОСТЬЮ? КТО ВИДЕЛ, КАК ОН ВЕРНУЛСЯ? КОМУ ПРИШЛОСЬ УБЕГАТЬ ОТ НЕГО? МНЕ!

            Рон застыл на месте, открыв рот, не зная, что сказать, а Гермиона еле сдерживала слезы.

            — НО ПОЧЕМУ Я НЕ МОГУ ЗНАТЬ ТО, ЧТО ПРОИСХОДИТ? ПОЧЕМУ НИКТО НЕ СЧИТАЕТ НУЖНЫМ СКАЗАТЬ МНЕ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?

            — Гарри, мы хотели сказать тебе, мы действительно хотели… — начала Гермиона.

            — НЕУЖЕЛИ ВЫ ТАК СИЛЬНО ХОТЕЛИ? ТЫ, ИЛИ ТЫ, НУ ТАК ХОТЕЛИ, НО ДАМБЛДОР ЗАСТАВИЛ ВАС ПОКЛЯСТЬСЯ…

            — Да, заставил.

            — ЧЕТЫРЕ НЕДЕЛИ Я ТОРЧАЛ НА ТИСОВОЙ УЛИЦЕ И ВОРОВАЛ ГАЗЕТЫ ИЗ МУСОРНЫХ БАКОВ, ЛИШЬ БЫ УЗНАТЬ, ЧТО ПРОИСХОДИТ.

            — Мы хотели.

            — Я ДУМАЮ, ЧТО ВЫ ТУТ ОТЛИЧНО ПОВЕСЕЛИЛИСЬ ВМЕСТЕ…

            — Нет, честно…

            — Гарри, нам правда очень жаль! — с отчаянием сказала Гермиона, глаза её блестели от слез. — Ты абсолютно прав. Гарри, я бы тоже взбесилась, если б со мной так поступили.

            Гарри сердито посмотрел на нее, все ещё глубоко дыша, а потом отвернулся и стал расхаживать взад-вперед. Хедвига сердито ухнула со шкафа.

            Наступила длинная пауза, тишину нарушал только печальный скрип половиц под ногами Гарри.

            — Вообще, где мы находимся? — Гарри резко повернулся к Рону и Гермионе.

            — В Штабе Ордена Феникса, — быстро ответил Рон.

            — Может, мне все-таки кто-нибудь сочтет нужным объяснить, что такое Орден Феникса?

            — Это тайное общество, — поспешно сказала Гермиона, — Возглавляет его Дамблдор, он его основал. Это люди, которые раньше боролись против Сам-Знаешь-Кого.

            — А кто эти люди? — спросил Гарри, остановившись и засовывая руки в карманы.

            — Их довольно мало.

            — Мы встречали около двадцати человек, — сказал Рон, — но думаем, что есть и еще.

            Гарри внимательно смотрел на них.

            — Ну? — спросил он, переводя взгляд с одного на другого.

            — Э-э.. — произнес Рон, — что «ну»?

            — Вольдеморт! — яростно воскликнул Гарри, Рон и Гермиона вздрогнули, — что случилось? Что он затевает? Где он? Что мы делаем, чтобы его остановить?

            — Мы же сказали, что Орден не позволяет нам присутствовать на собраниях, — нервно ответила Гермиона, — Поэтому мы не знаем деталей: но нам известна общая идея, — торопливо добавила она, увидев выражение лица Гарри.

            — Фред и Джордж придумали Эластичные Уши, — перебил Рон, — Они очень полезные.

            — Эластичные?…

            — Да, эластичные. Только в последнее нам время пришлось перестать пользоваться ими, потому что мама узнала и пришла в бешенство. Фреду и Джорджу пришлось все спрятать, чтобы мама их не пришибла. Но мы хорошо ими попользовались до тех пор, пока мама не поняла, в чем дело. Мы знаем, что некоторые из Ордена следят за известными Упивающимися Смертью, ведут на них досье, представляешь?

            — А некоторые из них занимаются вербовкой новых людей в Орден, — добавила Гермиона.

            — А другие что-то охраняют, — сказал Рон, — Они часто говорят о дежурствах.

            — Это меня, наверное? — саркастически уточнил Гарри.

            — А, точно! — осенило Рона.

            Гарри фыркнул. Он снова принялся ходить по комнате, время от времени поглядывая на Рона и Гермиону.

            — Так чем вы тут занимались, если вы не принимали участие в собраниях? — спросил он, — Вы же сказали, что были заняты.

            — Да, очень, — быстро ответила Гермиона, — мы убирали дом, он давно пустовал и в нем завелась всякая дрянь. Мы уже вычистили кухню, большинство спален, а гостиную, наверное, будем зав…

            С двойным громким треском в центре комнаты появились близнецы Фред и Джордж, старшие братья Рона. Свинристель дико заверещал и поспешил убраться на шкаф к Хедвиге.

            — Прекратите это делать! — измученно сказала Гермиона близнецам, таким же ярко-рыжим, как и Рон, только более коренастым и пониже ростом.

            — Здравствуй, Гарри! — с улыбкой сказал Джордж, — мы так подумали, что слышим твой приятный голос.

            — Не хочешь закупорить свой гнев в бутылку, так выплесни все наружу, Гарри! — с такой же улыбкой сказал Фред, — Может есть ещё пара людей в радиусе полусотни миль, которые тебя пока не слышали…

            — Вы что, сдали экзамен на Аппарирование? — угрюмо спросил Гарри.

            — С отличием, — сказал Фред, держа в руках нечто, похожее на очень длинный шнурок телесного цвета.

            — Вам понадобилось бы тридцать секунд, чтобы спуститься вниз, — сказал Рон.

            — Время — галеоны, маленький брат, — возразил Фред, — В любом случае, Гарри, присоединяйся к вечеринке. Эластичные Уши, — добавил он в ответ на удивленный взгляд Гарри и опустил шнурок, который теперь стал заметнее, на пол, — Попробуем услышать, что происходит внизу.

            — Осторожно: — сказал Рон, глядя на Ухо, — если мама увидит это опять…

            — Игра стоит свеч. Это — самое важное собрание, — заметил Фред.

            Открылась дверь, и появилась ещё одна копна рыжих волос.

            — О, привет, Гарри, — воскликнула младшая сестра Рона, Джинни. — Мне показалось, я слышала твой голос…

            — Эластичные Уши не сработают, — сказала она, повернувшись к Фреду и Джорджу. — Она ушла и наложила заклятие Навозмутимости.

            — Откуда ты знаешь? — спросил Джордж с расстроенным видом.

            — Тонкс рассказала мне, как это определить, — ответила Джинни. — Надо бросить что-нибудь в дверь, и если предмет даже не долетит, значит дверь Невозмутима. Я метала с лестницы навозные бомбы, и они лишь отскакивали. Так что под дверь Эластичные Уши не просунешь.

            Фред глубоко вздохнул:

            — Жаль, а я очень хотел узнал, что задумал старина Злей.

            — Злей! — выпалил Гарри. — Он здесь?

            — Да, — произнес Джордж, тщательно закрывая дверь и садясь на кровать; Фред и Джинни последовали за ним. — Пишет отчет. Сверхсекретно.

            — Негодяй, — лениво протянул Фред.

            — Сейчас он на нашей стороне, — с упреком сказала Гермиона.

            Рон фыркнул: «Это не мешает ему быть таким же гадом. Как он на нас смотрит при встрече…»

            — Билл его тоже не любит, — сказала Джинни, будто раз и навсегда решая этот вопрос.

            Гарри сомневался, что его злость утихла, но жажда информации пересилила желание скандалить. Он присел на кровать, напротив остальных.

            — Билл здесь? — спросил он. — Я думал, он работает в Египте.

            — Он занялся офисными делами, чтобы приходить домой и работать на Орден, — сказал Фред, — говорит, что скучает по гробницам, но, — он ухмыльнулся, — есть компенсация.

            — В смысле?

            — Помнишь старушку Флер Делакур? — сказал Джордж, — Она получила работу в Гринготтсе, чтобы «усовегшенствовать свой английский»…

            — Билл уже дал ей кучу частных уроков, — хихикнул Фред.

            — Чарли тоже в Ордене, — сказал Джордж, — Но он все ещё в Румынии. Дамблдор хочет привлечь как можно больше иностранных волшебников, и Чарли пытается наладить контакты в свободное время.

            — А почему Перси этим не займется? — спросил Гарри. Последнее, что он слышал про третьего брата Уизли, было, что он работал в отделении Международного Магического Сотрудничества в Министерстве Магии.

            При словах Гарри все Уизли и Гермиона мрачно и многозначительно переглянулись — Что бы ни случилось, не упоминай Перси при маме и папе, — напряженно сказал Рон.

            — А что тут такого?

            — Каждый раз, когда упоминается имя Перси, папа ломает то, что держит в руках, а мама начинает плакать, — сказал Фред.

            — Это ужасно, — грустно заметила Джинни.

            — Думаю, мы все от него выпали в осадок, — сказал Джордж с несвойственным ему угрожающим выражением лица.

            — Что случилось? — спросил Гарри.

            — Перси и папа разругались, — сказал Фред, — никогда не видел, чтобы папа так кричал на кого-то. Обычно мама так орет.

            — Это было через неделю после того, как закончился учебный год, — сказал Рон, — мы уже собирались вступить в Орден, как Перси пришел домой и сказал, что его повысили.

            — Шутишь? — удивился Гарри.

            Несмотря на то, что он прекрасно знал о честолюбии Перси, Гарри казалось, что того вряд ли ждет большой успех в Министерстве Магии. Перси сильно оплошал, не заметив, как его шеф попал под влияние Лорда Вольдеморта (хотя в Министерстве этому и не поверили — все решили, что мистер Сгорбс сошел с ума).

            — Да, мы все были удивлены, — сказал Джордж, — потому что у Перси было столько неприятностей из-за Сгорбса: человек пострадал и все такое. Они говорили, что ему надо было бы сообразить, что Сгорбс явно не в себе и сообщить наверх. Но ты же знаешь Перси, Сгорбс назначил его своим заместителем, так что Перси не пошел жаловаться…

            — Так как же его повысили?

            — Именно это мы и хотели бы знать, — Рон был рад любому разговору, лишь бы Гарри не начал снова орать. — Он пришел домой очень собой довольный, даже больше, чем обычно, если можешь себе такое представить; сказал папе, что ему предложили место в канцелярии самого Фуджа. Место действительно хорошее для того, кто всего лишь год как закончил Хогвартс: Младший Помощник Министра. Думаю, он ожидал, что папа тоже будет страшно доволен.

            — Только папа совсем не обрадовался, — мрачно сказал Фред — Но почему нет? — спросил Гарри — Ну, по-видимому, Фудж перетряс все Министерство — никто не должен контактировать с Дамблдором, — сказал Джордж — Видишь ли, Дамблдора в Министерстве смешивают с грязью, — продолжил Фред, — они все думают, что он просто хочет неприятностей, рассказывая, что Сам-Знаешь-Кто вернулся.

            — Папа говорит, что Фудж ясно дал понять: все, кто согласен с Дамблдором, могут собирать вещи, — сказал Джордж.

            — Проблема в том, что Фудж подозревает папу: он знает о его дружеских отношениях с Дамблдором, и вообще считает папу странным, из-за его увлечения магглами.

            — Но Перси-то тут причем? — ошарашено спросил Гарри.

            — Так я к тому и веду.. Папа считает, Фудж взял Перси на работу только для того, чтобы иметь при себе шпиона за нашей семьей и Дамблдором.

            Гарри тихо присвистнул.

            — Готов поспорить, Перси понравилась эта идея…

            Рон глухо засмеялся.

            — Перси чуть не свихнулся: до того он был зол на родителей. Наговорил кучу гадостей: будто бы ему приходится бороться с репутацией папы с того момента, как он начал работать в Министерстве, что папа лишен амбиций и поэтому мы всегда были — ну, понимаешь — у нас никогда особенно не было денег. Я имею в виду…

            — Что? — переспросил Гарри, так как при последних словах Рона Джинни зашипела, как разъяренная кошка.

            — Я знаю, — тихо сказал Рон, — дальше — хуже. Он сказал, что папа — идиот, если бегает за Дамблдором, что Дамблдор очень рискует, и у папы тоже будут неприятности из-за этого. А он — Перси — знает, на чьей стороне правда, и эта сторона — Министерство. И если мама и папа собираются предать Министерства, то он не желает иметь ничего общего с ними. Собрал свои вещички этой же ночью и ушел из дома.. Сейчас он живет в Лондоне.

            Гарри перевел дыхание. Из братьев Рона Перси нравился ему меньше всех, но он и представить себе не мог, что тот мог сказать такое мистеру Уизли.

            — Мама была в ужасном состоянии, — вяло продолжал Рон — знаешь, плакала и все такое. Поехала в Лондон и пыталась поговорить с Перси, но он захлопнул дверь у неё перед носом. Не знаю, что Перси делает, когда встречает папу на работе — делает вид, что не знаком с ним, так, наверное…

            — Но Перси-то должен знать, что Вольдеморт вернулся, — медленно сказал Гарри, — он ведь не дурак, он должен знать, что твои родители не будут рисковать всем без веской причины..

            — Да, кстати, про тебя тоже вспомнили в этой перебранке, — сказал Рон, хитро глянув на Гарри, — Перси сказал, что единственное доказательство — твои слова и… в общем, он считает, что этого мало.

            — Перси верит тому, что пишут в «Прорицательской Газете», — кисло сказала Гермиона, и все согласно кивнули.

            — Вы о чем, — спросил Гарри, оглядывая окружающих. Те опасливо его рассматривали.

            — А ты… а ты разве не получал «Прорицательскую»? — нервно спросила Гермиона — Да, получал! — сказал Гарри — Ты — мм… — ты её целиком читал? — спросила Гермиона с ещё большим волнением.

            — Не от корки до корки, — стал защищаться Гарри, — если бы они собирались написать что-нибудь про Вольдеморта, это было бы на первой полосе, не так ли?

            Остальные вздрогнули при звуке имени. Гермиона поспешно продолжала:

            — Ну, тебе надо было бы читать её подробно, чтобы понять, они — ну — они упоминали тебя пару раз в неделю.

            — Но я видел…

            — Если ты читал только первую страницу — то не видел, — покачала головой Гермиона, — я не говорю про большие статьи. Они упоминают о тебе вскользь, сейчас очень модны шутки о тебе.

            — Что?

            — Это действительно противно, — сказала Гермиона, стараясь оставаться спокойной. — Основа у них — материалы Риты…

            — Но она же больше для них не пишет, не так ли?

            — Нет, она сдержала обещание — неё не было выбора, — удовлетворенно сказала Гермиона. — Но она заложила отличную базу для того, чем они сейчас занимаются..

            — И что это? — нетерпеливо сказал Гарри.

            — Хорошо, ты знаешь, что она писала, будто бы ты сумасшедший, и у тебя постоянно болит шрам, и все такое?

            — Ага, — сказал Гарри. Забыть статьи Риты Вритер было не так просто.

            — Ну, они пишут про тебя как будто ты обманщик, ищущий внимания, который считает себя трагическим героем или кем-то в таком роде, — быстро сказала Гермиона, как будто для Гарри было менее неприятно услышать об этом как можно быстрее, — они постоянно вспоминают о тебе в своих фальшивых статейках. Если появляется какая-нибудь невероятная история, они пишут что-то вроде «Во вкусе Гарри Поттера», и если с кем-нибудь что-нибудь случается, то говорят что-то типа «Давайте надеяться, что у него не появилось шрама на лбу, а то нам придется боготворить его…»

            — Я не хочу, чтобы меня кто-нибудь боготворил, — пылко начал Гарри.

            — Я знаю, что ты не хочешь, — испуганно сказала Гермиона, — я знаю, Гарри. Но ты видишь, что они делают? Они хотят превратить тебя в кого-нибудь, кому никто не верит. Спорю на что угодно: за этим стоит Фудж. Они хотят, чтобы все колдуны думали, будто ты просто глупый мальчишка, хвастун, который рассказывает нелепые небылицы, потому что хочет удержать свою популярность.

            — Я не просил и не хотел — Вольдеморт убил моих родителей! — взорвался Гарри. — Я стал знаменитым только потому, что он уничтожил мою семью, но не смог убить меня! Кто хочет из-за этого прославиться? Неужели они не понимаю, что я не хотел, чтоб так случилось…

            — Мы знаем, Гарри, — настойчиво сказала Джинни.

            — И, конечно, они ни слова не сообщили о напавших на тебя дементорах, — сказала Гермиона, — кто-то приказал им молчать. Хотя это была бы сенсация : Дементоры вышли из-под контроля. Они даже не написали, что ты нарушил Международный Статус Секретности. Мы думали, они напишут об этом, это бы хорошо подошло к твоему образу глупого хвастуна. Нам кажется, они выжидают, пока тебя исключат, и тогда они действительно смогут поразвлечься, — я имею в виду, если тебя исключат, конечно, — она спешно продолжала, — но тебе не надо беспокоится, если они будут следовать своим же законам, то не смогут тебя обвинить.

            Они опять заговорили про слушание, но Гарри не хотел даже думать об этом. Он метался в поисках другой темы для разговора, но от необходимости делать это его спас звук шагов на лестнице.

            — Оп-па!

            Фред рывком схватил Эластичное Ухо, ещё один громкий щелчок, и они с Джорджем исчезли. Через пару секунд миссис Уизли появилась в дверном проеме спальни.

            — Собрание закончилось, можете спускаться ужинать. Всем не терпится тебя увидеть, Гарри. А кто разбросал навозные бомбы под дверью кухни?

            — Косолапус, — не краснея соврала Джинни, — Он обожает с ними играть.

            — А-а… — сказала миссис Уизли, — я думала, это был Кречер, иногда он так странно себя ведет. Не забудьте говорить тише в обеденном зале. Джинни, у тебя грязные руки, чем ты занималась? Иди и помой их перед ужином.

            Джинни состроила гримасу и вышла из комнаты вслед за мамой, оставляя Гарри наедине с Роном и Гермионой. Оба нерешительно на него смотрели, как будто боялись, что он опять начнет кричать, сейчас, когда все ушли. Гарри стало стыдно оттого, что из-за него они так нервничают.

            — Слушайте… — пробормотал он, но Рон покачал головой, и Гермиона тихо сказала, — Мы знали, что ты рассердишься, Гарри, мы тебя не осуждаем , честно, но ты должен понять: мы пытались убедить Дамблдора.

            — Да, я знаю, — резко сказал Гарри.

            Он хотел поговорить о чем-то, что не касалось бы директора, потому что даже при мысли о Дамблдоре Гарри опять начинал закипать.

            — Кто такой Кречер? — спросил он.

            — Здешний домашний эльф, — сказал Рон. — Псих. Никогда не встречал ничего подобного.

            Гермиона неодобрительно взглянула на Рона.

            — Он не псих, Рон.

            — Цель его жизни — чтобы его отрубленную голову повесили на стену, так же, как и голову его матери, — раздраженно сказал Рон, — это что, нормально, Гермиона?

            — Ну — ну, если он немного странный, это не его вина.

            Рон закатил глаза и посмотрел на Гарри.

            — Гермиона ещё не завязала с П. У. К. Н. И

            — Это не П. У. К. Н. И ! — гневно возразила Гермиона. — Это — Общество Против угнетения колдовских народов-изгоев. И я не одна такая, Дамблдор тоже говорит, что мы должны добрее относиться к Кречеру.

            — Ладно — ладно, — сказал Рон, — Пошли, умираю от голода.

            Он направился из двери на лестничную площадку, но спуститься они не успели…

            — Стойте, — выдохнул Рон, подавая знак Гарри и Гермионе, — они все ещё в зале, мы можем что-нибудь услышать.

            Все трое осторожно высунулись из-за перил. Мрачная прихожая внизу была заполнена колдунами и ведьмами, включая охрану Гарри. Все взволнованно перешептывались. В самом центре группы Гарри увидел мрачную фигуру с сальными волосами и массивный нос самого ненавистного Хогвартского учителя, профессора Злея. Гарри перегнулся через перила. Его очень интересовало, что Злей делает в Ордене Феникса.

            Тонкий шнурок телесного цвета опустился перед глазами Гарри. Посмотрев наверх, он увидел Фреда и Джорджа этажом выше, которые осторожно опускали Эластичное ухо по направлению к темной группе людей внизу. Но секунду спустя те начали двигаться к двери и пропали из вида.

            — Черт, — услышал Гарри шепот Фреда, когда тот поднял Эластичное ухо обратно наверх.

            Они услышали, как открылась и снова закрылась входная дверь.

            — Злей никогда не ест здесь, — тихо пояснил Рон Гарри, — и Слава Богу. Пошли.

            — И не забудь говорить тихо в зале, Гарри, — прошептала Гермиона.

            Миновав головы домашних эльфов, висящих на стене, они увидели у входной двери Люпина, мистера Уизли и Тонкс, которые магически закрывали многочисленные замки двери за теми, кто только вышел.

            — Мы будем есть внизу, на кухне, — прошептала миссис Уизли, встретившая их у подножия лестницы, — Гарри, дорогой, только по залу надо пробираться на цыпочках, это недалеко, вон в ту дверь…

            КРАК.

            — Тонкс! — закричала миссис Визли, нервно оглядываясь.

            — Простите, — простонала Тонкс, плашмя лежащая на полу, — это все глупая подставка для зонтиков, уже второй раз на неё натыкаюсь.

            Но остальные слова утонули в ужасном, оглушительном, ужасном визге.

            Сиреневые, изъеденные молью занавески, мимо которых Гарри проходил раньше, отлетели, но за ними не было двери. На секунду Гарри подумал, что смотрел в окно, окно, за которым стояла пожилая дама в черной шляпе, надрывающаяся в крике так, как будто её пытали — потом он понял, что это просто портрет в натуральную величину, но самый реалистичный и самый неприятный, какой он только видел за свою жизнь.

            Пожилая дама визжала, выкатив глаза, изо рта у неё капала слюна, желтоватая кожа лица натянулась, она захлебывалась криком; по всему залу просыпались и тоже начинали орать другие портреты, так что Гарри зажмурился и закрыл уши руками.

            Люпин и мистер Уизли бросились вперед и попытались опять натянуть на даму занавеску, но не смогли её закрыть, и она стала визжать ещё громче, махала руками, пытаясь дотянуться до них.

            — Грязь! Отбросы! Подлецы, ублюдки! Полукровки, выродки, уроды, сгиньте отсюда! Убирайтесь из дома моих предков!

            Тонкс опять и опять извинялась, пытаясь поднять большую, тяжелую ногу тролля с пола; миссис Уизли оставила попытки задвинуть занавески и побежала в глубь зала, утихомиривая другие портреты своей палочкой; какой — то человек с длинными черными волосами выбежал из двери.

            — Заткнись, ты, ужасная старая карга, ЗАТКНИСЬ! — заорал он, схватив занавеску, брошенную миссис Уизли.

            Лицо пожилой дамы побледнело.

            — Ты-ыыыыы! — Застонала она, её глаза вылезли из орбит при виде мужчины, — проклятье нашего рода, мерзость, позор на мою голову!

            — Я сказал — ЗАТКНИСЬ! — проорал мужчина, и с громадным усилием им с Люпином удалось опять задвинуть занавески.

            Визг пожилой дамы затих, наступила тишина. Тяжело дыша и откидывая с глаз длинные черные волосы, крестный отец Гарри повернулся к нему.

            — Привет, Гарри, — мрачно сказал он, — я вижу, ты уже встретился с моей матерью.