Глава четырнадцатая

КОРНЕЛИУС ФУДЖ

            Гарри, Рон и Гермиона давно знали, что за Огридом водится один грешок — нездоровая привязанность к огромным и опасным созданиям. Чего стоил дракон, которого Огрид в прошлом году пытался вырастить в своей бревенчатой избушке, или гигантский трёхголовый пёс, получивший милое имя «Пушок». Можно было не сомневаться в том, что и в юные годы Огрид обладал теми же качествами и, узнав о существовании в замке монстра, пошёл бы на всё, лишь бы увидеть его хоть краешком глаза. Огрид, скорее всего, пожалел бы сидящее взаперти чудовище и решил бы предоставить ему возможность размять многочисленные ноги; перед мысленным взором у Гарри предстала такая картинка: тринадцатилетний Огрид пытается надеть на монстра ошейник с поводком. Точно также Гарри был уверен, что ни в тринадцать лет, ни сейчас, Огрид не был способен кого-либо убить.

            Гарри почти что жалел, что нашёл способ общения с дневником Реддля. Рон с Гермионой снова и снова заставляли его рассказывать об увиденном; его уже тошнило от этих пересказов и от бесконечных обсуждений, которые за ними следовали.

            — Реддль наверняка схватил не того, кого следовало, — сказала Гермиона. — И вообще, может быть, на людей нападал совсем другой монстр…

            — У нас тут что, монстропарк? — скучно спросил Рон.

            — Но мы всегда знали, что Огрида исключили, — несчастным голосом произнес Гарри. — А нападения, видимо, прекратились после того, как его выкинули из школы. В противном случае, Реддлю не дали бы приза.

            Рон попробовал сменить пластинку.

            — А Реддль и вправду похож на Перси… Ну, кто его заставлял доносить на Огрида?

            — Но ведь чудовище кого-то убило, Рон, — напомнила Гермиона.

            — А Реддлю предстояло возвращаться в мугловый детский дом, — добавил Гарри. — Я не могу винить его за то, что он хотел остаться в школе…

            — А ты ведь встретился с Огридом на Дрянналлее, помнишь, Гарри?

            — Он покупал средство от плотоядных слизняков! — выпалил Гарри.

            Все трое замолчали. После длительной паузы Гермиона отважилась задать беспокоивший всех щекотливый вопрос:

            — Как вы думаете, может, стоит спросить об этом самого Огрида?

            — Ага, нанести ему приятный визит, — съязвил Рон. — Приветик, Огрид. Скажи, ты когда-нибудь выпускал в замке на свободу кого-нибудь бешеного и мохнатого?

            В конце концов было решено ничего не говорить Огриду, если только не произойдет еще одного нападения, и, поскольку дни проходили за днями, а бестелесного голоса больше не было слышно, ребята стали надеяться, что им никогда не придется спрашивать дворника, за что его исключили из школы. Прошло уже почти четыре месяца с тех пор, как Окаменели Джастин и Почти Безголовый Ник, и общественное мнение было таково, что нападавший, кто бы он ни был, удалился навсегда. Дрюзгу наконец-то надоела его песенка «Ах, Поттер-грязноттер», Эрни Макмиллан однажды на гербологии вполне вежливо попросил Гарри передать ему ведро с прыгающими поганками, а в марте в теплице номер три мандрагошки закатили шумную, разудалую вечеринку. Профессор Спаржелла была вне себя от счастья.

            — Как только они начнут лазить друг другу в горшки, это будет означать, что они окончательно созрели, — радостно сообщила она Гарри. — И тогда мы сможем оживить наших бедных пострадавших.

            Во время пасхальных каникул у второклассников появилась новая тема для размышлений. Пришло время выбирать предметы для изучения в третьем классе. Гермиона, в отличие от многих, подошла к этому вопросу со всей серьезностью.

            — Это повлияет на всю нашу дальнейшую жизнь! — заявила она Гарри и Рону, в то время как все они внимательно изучали список предметов и проставляли галочки.

            — Я хочу только одного — бросить зельеделие, — сказал Гарри.

            — Нельзя, — мрачно буркнул Рон. — Все старые предметы остаются, а то я бы отказался заниматься защитой от сил зла.

            — Но ведь это же такой важный предмет!

            — Только не с таким учителем, как Чаруальд, — сказал Рон. — Меня лично он научил одному, как выпускать эльфеек из клетки.

            Невилль Лонгботтом получал многочисленные письма от родственников, причём каждый советовал что-то своё. Вконец запутавшийся и обеспокоенный, Невилль водил носом по списку, высунув язык, и постоянно спрашивал окружающих, что, по их мнению, труднее: арифмантика или изучение древних рун. Дин Томас, который, как и Гарри, вырос среди муглов, решил вопрос следующим образом. Он закрыл глаза и ткнул волшебной палочкой в список, после чего записался на те предметы, которые она указала. Гермиона ничьих советов не спрашивала, просто записалась на всё.

            Гарри лишь криво усмехнулся, когда представил себе, как бы он обсуждал свою дальнейшую колдовскую карьеру с дядей Верноном и тетей Петунией. При всём при том, у него не то чтобы совсем не было наставников: Перси Уэсли с удовольствием поделился с ним опытом.

            — Все зависит от того, чем ты хочешь заняться, Гарри, — изрек он. — Никогда не рано подумать о будущем, так что я рекомендовал бы тебе выбрать прорицание. Потом, насчет мугловедения ходят разговоры, что это, дескать, для дураков, но мое личное мнение таково, что нужно иметь очень чёткие представления о неколдовском мире, особенно, если ты собираешься работать в тесном контакте с ним — посмотри на моего отца, он постоянно имеет дело с муглами. Мой брат Чарли всегда любил проводить время на природе, поэтому он выбрал уход за волшебными существами. Надо использовать свои сильные стороны, Гарри.

            Однако, единственное, в чём Гарри действительно был хорош, так это в квидише. Кончилось тем, что он выбрал те же самые предметы, что и Рон, рассудив так: если он окажется в них полной бездарью, то, по крайней мере, рядом с ним будет кто-то, кто сможет помочь.

            В следующем квидишном матче «Гриффиндор» играл против «Хуффльпуффа». Древ настоял, чтобы команда тренировалась каждый день после ужина, и у Гарри, помимо квидиша и домашних заданий, совсем ни на что не оставалось времени. Тем не менее, тренировки стали не такими сложными, и уж, по крайней мере, не такими мокрыми, поэтому вечером перед субботним матчем Гарри направлялся в гриффиндорскую спальню, чтобы положить на место метлу, с приятным ощущением, что шансы «Гриффиндора» получить кубок школы весьма и весьма высоки.

            Но его хорошее настроение не продлилось долго. На вершине лестницы, ведущей в спальню, он обнаружил Невилля, близкого к отчаянию.

            — Гарри… я не знаю, кто это сделал… я только что вошёл…

            Со страхом глядя на Гарри, Невилль распахнул дверь.

            Повсюду были разбросаны вещи из Гарриного сундука. Мантия валялась разорванная. Простыни были сдернуты с кровати, и все ящики тумбочки выдвинуты, а их содержимое расшвыряно по матрасу.

            Раскрыв рот, Гарри медленно подошёл к кровати по страницам, вырванным из «Турне с троллями». Невилль помог застелить белье. Вошли Рон, Дин и Симус. Дин громко ругнулся.

            — Кто это тут всё раскидал, а, Гарри?

            — Понятия не имею, — ответил расстроенный мальчик. Рон в это время исследовал раскиданную одежду. Все карманы были вывернуты наружу.

            — Кто-то что-то искал, — сказал Рон. — Посмотри, ничего не пропало?

            Гарри стал подбирать вещи и кидать их в сундук. И только тогда, когда он отправил на место последнюю из чаруальдовских книг, до него вдруг дошло:

            — Дневник Реддля пропал!

            — Что?!

            Гарри мотнул головой в сторону двери, и они с Роном вышли. Они поспешно спустились в общую гостиную и сели рядом с Гермионой, читавшей «Адаптированные древние руны».

            Узнав новости, Гермиона ужаснулась.

            — Но ведь… только кто-то из «Гриффиндора» мог украсть… никто больше не знает пароля…

            — Совершенно верно, — подтвердил Гарри.

            Проснувшись на следующий день, они увидели, что на улице ослепительно ярко сияет солнце и дует свежайший ветерок.

            — Идеальные условия для квидиша! — радостно сообщил Древ за гриффиндорским столом, нагружая омлетом тарелки членов своей команды. — Гарри, давай-ка сюда, тебе нужно как следует подкрепиться.

            Гарри внимательно изучал сидящих за столом своего колледжа, гадая, не сидит ли новый владелец дневника Реддля прямо у него перед носом. Гермиона настоятельно советовала сообщить о краже, но Гарри такая мысль не нравилась. Тогда ему бы пришлось рассказать учителям о дневнике все подробности, а ведь неизвестно, сколько человек из них знает, за что Огрид был исключен пятьдесят лет назад. Гарри не хотел снова вытаскивать на свет эту темную историю.

            Он вышел из Большого зала вместе с Роном и Гермионой с намерением подняться в спальню и взять квидишную форму, и тут еще одно серьезное беспокойство пополнило собой растущий список Гарриных забот. Едва он поставил ногу на ступеньку мраморной лестницы, как снова услышал…

            — …дай вонзиться… разорвать… на этот раз убить…

            Он заорал. Рон и Гермиона в ужасе отпрыгнули.

            — Опять голос! — воскликнул Гарри, оглядываясь через плечо. — Я только что слышал… А вы?

            Рон, с округлившимися глазами, молча потряс головой. Гермиона, между тем, задумчиво приложила ладонь ко лбу.

            — Гарри — мне кажется, я поняла! Мне надо в библиотеку!

            И она умчалась вверх по лестнице.

            — Что ещё она поняла? — рассеянно проговорил Гарри, по-прежнему озираясь по сторонам в попытке выяснить, откуда мог раздаваться голос.

            — Не знаю, что, но явно гораздо больше, чем я, — сказал Рон, продолжавший трясти головой.

            — А в библиотеку-то ей зачем?

            — Гермиона всегда ходит в библиотеку, — пожал плечами Рон. — У нее правило: не знаешь, что делать — иди в библиотеку.

            Гарри стоял в нерешительности и прислушивался, не раздастся ли снова голос, но тут народ начал выходить из Большого зала. Все громко разговаривали, направляясь к выходу — учащиеся шли смотреть игру.

            — Тебе пора, — сказал Рон. — Уже почти одиннадцать — матч…

            Гарри кинулся в гриффиндорскую башню, схватил «Нимбус 2000» и влился в толпу, шедшую через двор к полю, но мыслями он всё ещё оставался в замке, рядом с бестелесным голосом. Облачаясь в квидишную форму, он утешал себя тем, что в замке никого нет, все на улице.

            Обе команды вышли на поле под оглушительные аплодисменты. Оливер Древ для разминки облетел вокруг колец; мадам Самогони выпустила мячи. Хуффльпуффцы, в канареечно-желтой форме, стояли кружком и в последний раз обсуждали тактику сегодняшней игры.

            Гарри как раз собирался сесть на метлу, когда профессор Макгонаголл полушагом, полубегом, появилась на поле. В руках у нее был огромный малиновый мегафон.

            Сердце у Гарри так и упало.

            — Матч отменяется, — объявила профессор Макгонаголл в мегафон до отказа забитым трибунам. Понеслись недовольные вопли. Оливер Древ, с обезумевшим видом, приземлился и побежал к профессору Макгонаголл, забыв слезть с метлы.

            — Но, профессор, — кричал он. — Мы должны играть… кубок… «Гриффиндор»…

            Профессор Макгонаголл не обратила на него никакого внимания и продолжала кричать в мегафон:

            — Все учащиеся должны немедленно вернуться в общие гостиные своих колледжей! Там они получат дополнительную информацию от завучей! Как можно скорее, поторопитесь!

            Потом она опустила мегафон и поманила Гарри к себе.

            — Поттер, тебе, я думаю, лучше пойти со мной…

            Не понимая, с какой, собственно, стати его подозревают на этот раз, Гарри увидел, как от недовольной толпы отделился Рон; он бежал по направлению к ним, а они уже направлялись в замок. К удивлению Гарри, профессор Макгонаголл не возражала.

            — Да, пожалуй, тебе тоже лучше пойти с нами, Уэсли…

            Некоторые проходившие мимо ребята выражали недовольство по поводу отмены матча; другие молчали, но выглядели испуганными. Гарри с Роном прошли вслед за профессором Макгонаголл в замок и вверх по мраморной лестнице. Но на этот раз их вели не в чей-то кабинет.

            — Для вас это будет шок, — предупредила профессор Макгонаголл неожиданно мягко, когда они подошли к больничному отделению. — Произошло еще одно нападение… двойное нападение.

            Внутренности у Гарри исполнили жуткое сальто. Профессор Макгонаголл распахнула дверь, и они с Роном прошли внутрь.

            Мадам Помфри стояла склонившись над длинноволосой кудрявой девочкой из пятого класса. Гарри узнал эту девочку — она была из «Равенкло», это у нее они спрашивали дорогу в общую гостиную «Слизерина». А на соседней кровати…

            — Гермиона! — простонал Рон.

            Гермиона лежала абсолютно неподвижно, глядя в потолок стеклянными глазами.

            — Их обнаружили возле библиотеки, — сообщила профессор Макгонаголл. — Видимо, у вас нет никаких объяснений? Возле них на полу было найдено вот это…

            Она показала маленькое, круглое зеркальце.

            Гарри с Роном отрицательно покачали головами, не отрывая потрясенных взглядов от Гермионы.

            — Я провожу вас в гриффиндорскую башню, — сказала профессор Макгонаголл убитым голосом, — мне в любом случае нужно выступить перед учениками.

            — Все учащиеся должны возвращаться в общие гостиные своих колледжей к шести часам вечера. После этого никто не должен выходить. В классы, а также в туалет, вас будут сопровождать учителя. Квидишные тренировки и матчи временно отменяются. Также запрещается проведение любых мероприятий в вечернее время.

            Гриффиндорцы, набившиеся в общую гостиную, слушали профессора Макгонаголл, не издавая ни звука. Она скатала свиток с текстом объявления и произнесла сдавленным голосом:

            — Вряд ли нужно добавлять, что я редко чувствовала себя настолько обеспокоенной. Весьма вероятно, что школу закроют вплоть до поимки преступника, ответственного за все эти нападения. Я убедительно прошу тех из вас, кто может дать хоть какую-то информацию по этому поводу, сделать шаг вперед.

            Потом она с некоторой неловкостью перебралась через отверстие за портретом. Гриффиндорцы сразу же неудержимо начали обсуждать происшествие.

            — Значит, так: минус двое гриффиндорцев, не считая гриффиндорского привидения, одна из «Равенкло» и один из «Хуффльпуффа», — посчитал по пальцам приятель близнецов Ли Джордан, — Интересно, почему никому из учителей не приходит в голову, что все слизеринцы целы? Разве не очевидно, что всё зло идет из «Слизерина»? Наследник Слизерина, монстр тоже слизеринский — почему бы им попросту не разогнать этот колледж? — прокричал он под одобрительные кивки и разрозненные аплодисменты.

            Перси Уэсли сидел в кресле позади Ли Джордана, однако, на сей раз почему-то не спешил высказать своё мнение. Он был бледен и растерян.

            — Перси в шоке, — тихонько шепнул Джордж на ухо Гарри. — Эта девочка из «Равенкло», Пенелопа Кристаллуотер, она — староста. Мне кажется, Перси не ожидал, что монстр посмеет напасть на старосту.

            Но Гарри слушал вполуха. Он не мог избавиться от преследовавшего его образа Гермионы, неподвижно, как статуя, лежавшей на больничной кровати. И, помимо всего прочего, если преступника вскоре не поймают, то ему предстоит провести неизвестно сколько времени у Дурслеев. Том Реддль выдал Огрида из-за того, что не мог вынести мысли о пребывании в детском доме. Гарри прекрасно его понимал.

            — Что же нам делать? — на этот раз в ухо шептал голос Рона. — Как ты думаешь, они подозревают Огрида?

            — Надо пойти и поговорить с ним, — решил Гарри. — Я не думаю, что на этот раз виноват он, но, если в прошлый раз монстра выпустил Огрид, то он должен знать, как попасть в Комнату Секретов, а это уже кое-что.

            — Но Макгонаголл сказала, чтобы мы никуда не выходили из башни, только на занятия…

            — Кажется, — сказал Гарри очень-очень тихо, — пришло время достать папин плащ.

            В наследство от отца Гарри досталась одна-единственная вещь: длинный серебристый плащ-невидимка. Этот плащ давал им с Роном шанс тайно, чтобы никто не узнал, выбраться из замка и посетить Огрида. Ребята в обычное время отправились в постель, подождали, пока Невилль, Дин и Симус перестанут обсуждать Комнату Секретов и наконец уснут, затем встали, снова оделись и укрылись плащом.

            В путешествии по мрачному, темному замку не было ничего приятного. При этом Гарри, который и раньше выбирался из гриффиндорской башни по ночам, никогда ещё не встречал во время своих блужданий такого количества народу. Преподаватели, старосты, привидения парами дежурили в коридорах, зорко оглядываясь по сторонам — нет ли чего подозрительного. Плащ-невидимка не скрывал звуков, и Гарри с Роном пережили несколько неприятных мгновений, когда Рон ушиб большой палец на ноге буквально в нескольких метрах от того места, где на посту стоял профессор Злей. К счастью, Злей чихнул почти одновременно с тем, как Рон ругнулся. Словом, мальчики испытали огромное облегчение, когда наконец добрались до дубовых дверей и незаметно выскользнули наружу.

            Ночь была ясная, звёздная. Они поскорей побежали навстречу освещенным окошкам хижины, где жил Огрид. Плащ они сняли у самого порога.

            Через секунду после того, как они постучали, Огрид распахнул дверь. Мальчики оказались лицом к лицу с устремленной на них стрелой — Огрид стоял с арбалетом. Немецкий дог Клык громко лаял за спиной у хозяина.

            — Ой, — сказал Огрид, опуская оружие и недоумённо глядя на гостей. — Чего вы тут забыли?

            — А это зачем? — входя в дом, в свою очередь спросил Гарри и показал на арбалет.

            — Так, ерунда… ни зачем, — проворчал Огрид. — Жду кой-кого… неважно… садитесь… чайку сготовлю…

            Было видно, что он с трудом отдает себе отчёт в том, что делает. Он чуть не залил огонь в очаге, пролив туда воду, и тут же неосторожным движением руки сшиб со стола заварочный чайник.

            — Что с тобой, Огрид? — спросил Гарри. — Ты знаешь про Гермиону?

            — Ага, знаю, слыхал, — ответил Огрид слегка дрогнувшим голосом.

            Огрид постоянно поглядывал на дверь. Он налил мальчикам по огромной кружке кипятку (пакетики с чаем положить забыл) и как раз выкладывал на тарелку твердый ломоть фруктового пирога, когда раздался требовательный стук в дверь.

            Огрид уронил пирог. Гарри с Роном обменялись паническим взглядом, затем одним движением набросили на себя плащ-невидимку и отползли в угол. Огрид убедился, что ребят не видно и еще раз распахнул дверь.

            — Добрый вечер, Огрид.

            Пришёл Думбльдор с серьёзным, почти суровым выражением лица. Следом за ним вошёл человек очень странного вида.

            У незнакомца были седые взъерошенные волосы и озабоченное выражение лица. Одет он был в неподходящие друг к другу одежды: костюм в полоску, малиновый галстук, длинная черная мантия и пурпурные остроносые сапоги. Подмышкой он держал котелок цвета липы.

            — Это папин начальник! — выдохнул Рон. — Корнелиус Фудж, министр магии!

            Гарри ткнул Рона в бок, чтобы тот замолчал.

            Огрид побледнел и покрылся потом. Он рухнул на стул и посмотрел сначала на Думбльдора, потом на Корнелиуса Фуджа.

            — Плохи дела, Огрид, — проговорил Фудж отрывисто, — очень плохи. Пришлось приехать. Четыре нападения на муглорожденных. Дело зашло слишком далеко. Министерство вынуждено принимать меры.

            — Я ни в жисть, — пролепетал Огрид, умоляюще глядя на Думбльдора, — вы ж знаете, я ни в жисть, профессор Думбльдор, сэр…

            — Я хотел бы довести до вашего сведения, Корнелиус, что я целиком и полностью доверяю Огриду, — нахмурился Думбльдор, глядя на Фуджа.

            — Послушайте, Альбус, — неловко проговорил Фудж, — прошлое Огрида работает против него. Министерство вынуждено действовать — к нам поступили сигналы от членов правления школы…

            — Я ещё раз повторяю, Корнелиус, что отстранение Огрида не даст ни малейшего результата, — сказал Думбльдор. В его голубых глазах горел такой огонь, какого Гарри ещё никогда в них не видел.

            — Посмотрите на дело с моей стороны, — пробормотал Фудж, вертя в руках котелок, — Я нахожусь под большим давлением. Нужно, что люди видели, что я принимаю меры. Если выяснится, что это не Огрид, то он просто вернется в школу, и никаких вопросов к нему больше не возникнет. Но я обязан забрать его. Обязан. Если бы я не должен был выполнять свои обязанности…

            — Забрать меня? — спросил Огрид. Он дрожал с головы до ног. — Куда забрать?

            — Совсем ненадолго, — ответил Фудж, избегая взгляда Огрида. — Это не наказание, Огрид, скорее мера предосторожности. Если поймают кого-то другого, то тебя сразу же отпустят с надлежащими извинениями…

            — Не в Азкабан? — хрипло простонал Огрид.

            Раньше чем Фудж успел ответить, снова раздался громкий стук в дверь.

            Думбльдор открыл. На этот раз Гарри получил локтем в бок; он издал почти что слышимый вскрик.

            Мистер Люциус Малфой уверенно вошёл в хижину, укутанный в длинную черную дорожную мантию. На лице его играла холодная, удовлетворенная улыбка. Клык завыл.

            — Уже здесь, Фудж, — одобрительно кивнул головой он, — молодец, молодец…

            — Тебе чего тут? — яростно вскинулся Огрид. — Вон из моего дому!

            — Дорогой вы мой, прошу, поверьте, я не испытываю ни малейшего удовольствия от пребывания в вашем — ммм — вы называете это домом? — проговорил Люциус Малфой, окидывая презрительным взором маленькую хижину. — Просто я прибыл в школу, и мне сообщили, что я могу найти директора здесь.

            — И чего же вы от меня хотите, Люциус? — спросил Думбльдор. Он говорил вежливо, но в голубых глазах по-прежнему полыхал огонь.

            — Ужасное известие, Думбльдор, — лениво растягивая слова, сказал Малфой и достал длинный пергаментный свиток, — но правление школы считает, что настало время, когда вы должны отступить в сторону. Вот приказ об отстранении — с двенадцатью подписями. Боюсь, нам всем кажется, что вы потеряли чутье. Сколько сегодня произошло нападений? Ещё два? Такими темпами, в «Хогварце» совсем не останется муглорожденных, а ведь мы все знаем, какая это будет невосполнимая потеря, не так ли?

            — Послушайте, Люциус, — забеспокоился Фудж. — Отстранить Думбльдора — нет, нет — это последняя вещь, которой бы нам хотелось в настоящий момент…

            — Назначение — или отстранение — директора всегда являлось прерогативой правления, Фудж, — ровным голосом сказал мистер Малфой. — И, поскольку Думбльдору не удается остановить маньяка…

            — Послушайте, Малфой, если Думбльдору не удалось, — настойчиво произнес Фудж, над верхней губой у него выступил пот, — то, я хочу сказать, кому тогда удастся?

            — Об этом мы позаботимся, — с отвратительной улыбкой ответил мистер Малфой. — Но двенадцать членов правления проголосовало за…

            Огрид вскочил на ноги и смёл своей косматой головой паутину с потолка.

            — А скольким ты угрожал, шантажировал, чтоб они согласились, а, Малфой? — проревел он.

            — Дорогой Огрид, этот ваш неуемный темперамент, знаете ли, однажды доведет вас до беды, — невозмутимо проговорил мистер Малфой. — И уж во всяком случае я бы не советовал вам кричать подобным образом на охранников Азкабана. Им это совсем не понравится.

            — Нельзя трогать Думбльдора! — завопил Огрид. Немецкий дог Клык сжался и заскулил в своей корзине. — Заберете его, так ни один муглёныш не выживет! Будут ещё убивства!

            — Успокойся, Огрид, — строго приказал Думбльдор и посмотрел на Люциуса Малфоя.

            — Если правление настаивает на моем отстранении, Люциус, я, разумеется, отойду в сторону…

            — Но… — заикнулся Фудж.

            — Нет! — взвыл Огрид.

            Думбльдор не отводил своих голубых глаз от холодных стальных глаз Люциуса Малфоя.

            — Однако, — продолжал Думбльдор, произнося слова медленно и раздельно, чтобы никто ничего не пропустил, — я действительно покину эту школу только тогда, когда здесь не останется ни одного преданного мне человека. Кроме того, в стенах «Хогварца» те, кому нужна помощь, всегда смогут найти её.

            Какую-то долю секунды Гарри был почти уверен, что Думбльдор бросил молниеносный взгляд в угол, где стояли они с Роном.

            — Как трогательно, — бросил Малфой, кланяясь. — Нам всем будет не хватать вашего — ммм — в высшей степени своеобразного метода ведения дел, Альбус. Мне остается лишь выразить надежду, что ваш последователь сумеет предотвратить любые — как там? — убивства.

            Он распахнул дверь хижины перед Думбльдором и с поклоном проводил его наружу. Фудж, по-прежнему неловко перебиравший в руках поля котелка, ждал, пока Огрид выйдет впереди него, но Огрид не двигался. Великан сделал глубокий вдох и, тщательно подбирая слова, сказал в пространство:

            — Ежели кто хочет чего выяснить, так ему надо идти за пауками. Они выведут куда надо! Вот чего я скажу.

            Фудж уставился на него в полнейшем недоумении.

            — Всё, иду, — сказал Огрид, набрасывая на плечи кротовую шубу. Но, уже почти на пороге, он снова остановился и опять громко сказал в пространство: — и кому-то придется кормить Клыка, пока меня нету.

            Дверь с грохотом захлопнулась, и Рон вылез из-под плаща.

            — Ну мы и вляпались, — хрипло заявил он. — Думбльдора нет. Школу вот-вот закроют. Вот увидишь, завтра опять начнутся нападения.

            Клык завыл и стал скрестись в закрытую дверь.