Глава пятнадцатая

АРАГОГ

            К замку потихоньку подкрадывалось лето; небо и озеро приобрели одинаковый барвинковый оттенок; огромные, размером с кочан капусты, цветы распустились в теплицах. Но, как бы хорош ни был вид из окон, без Огрида, который расхаживал бы по двору вместе со своей неизменной тенью — Клыком — всё казалось не таким как надо. Впрочем, внутри замка Гарри преследовало точно такое же ощущение: дела шли из рук вон плохо.

            Гарри с Роном хотели навестить Гермиону, но, как выяснилось, в больницу теперь не пускали посетителей.

            — Мы больше не можем рисковать, — суровым голосом сообщила мадам Помфри, совсем чуть-чуть приоткрыв дверь. — Нет-нет, извините, но мы боимся, что преступник может проникнуть в палаты и прикончить этих несчастных…

            С отсутствием Думбльдора леденящий ужас парализовал обитателей замка. Создавалось впечатление, что солнечные лучи доходили до стен, но по какой-то причине отказывались проникать в окна. В школе не видно было ни единого лица, не охваченного тревогой или страхом; если вдруг и раздавался смех, то звучал он пронзительно и ненатурально и вскоре обрывался.

            Гарри постоянно повторял про себя последние слова Думбльдора: «я действительно покину эту школу только тогда, когда здесь не останется ни одного преданного мне человека. Кроме того, в стенах «Хогварца» те, кому нужна помощь, всегда смогут найти её.» Да только что толку от этих слов? Кого конкретно можно попросить о помощи, если все до единого перепуганы до смерти?

            Намёк Огрида про пауков понять было гораздо легче — беда в том, что в замке, кажется, не осталось ни одного паука, за которым можно было бы пойти. Везде, где бы ни оказался Гарри, он искал пауков, Рон помогал ему (правда, очень неохотно). Разумеется, им сильно мешало то, что теперь они не могли передвигаться по замку самостоятельно, а обязаны были ходить большими группами вместе с другими гриффиндорцами. Практически все ученики были довольны, что их повсюду сопровождают учителя, но Гарри находил это крайне неудобным.

            И всё-таки был один человек, который откровенно наслаждался атмосферой всеобщего страха и подозрительности. Драко Малфой расхаживал по школе так гордо, как будто его произвели в лучшие ученики. Гарри никак не мог взять в толк, чем так доволен Драко. Но вот однажды на зельеделии, через две недели после того, как забрали Думбльдора и Огрида, Гарри, сидя за спиной у Малфоя, подслушал его разговор с Краббе и Гойлом.

            — Я всегда рассчитывал, что именно мой отец избавит школу от Думбльдора, — упивался Малфой, даже не делая попыток понизить голос. — Помните, я говорил вам, он считает, что Думбльдор — самый плохой директор, который когда-либо управлял «Хогварцем». Может быть, теперь мы наконец получим нормального директора. Кого-нибудь, кто не захочет закрывать Комнату Секретов. Кстати, Макгонаголл тоже долго не продержится, она так, только замещает…

            Злей прошествовал мимо Гарри, не сказав ни слова по поводу отсутствия Гермионы.

            — Сэр, — громко спросил Малфой, — сэр, почему бы вам не стать директором школы?

            — Перестаньте, Малфой, — увещевающе произнес Злей, но его тонкие губы расползлись в довольной улыбке, которую он не сумел скрыть. — Профессор Думбльдор всего-навсего отстранен по решению правления. Осмелюсь предположить, что достаточно скоро он вновь приступит к своим обязанностям.

            — Конечно-конечно, — ухмыльнулся Малфой. — Но вы, сэр, вы бы обязательно получили папин голос, если бы захотели выставить свою кандидатуру на этот пост — я обязательно скажу папе, что вы самый лучший учитель в школе, сэр…

            Злей, довольно кривя губы, продолжал расхаживать по классу, к счастью, не заметив, как Симус Финниган притворился, будто его вырвало в котел.

            — Удивляюсь, как это ещё не все мугроды собрали своё барахло, — не унимался Малфой. — Спорю на пять галлеонов, что следующая жертва обязательно умрет. Жалко, это будет не Грэнжер…

            В этот момент прозвонил колокол — к счастью; при последних словах Малфоя Рон соскочил со стула, но, в общей суматохе окончания урока, его попытка треснуть Драко по роже прошла незамеченной.

            — Пусти, я его урою, — рычал и рвался Рон, а Гарри и Дин висели у него на руках. — Мне плевать, мне даже палочка не нужна, я его голыми руками удавлю…

            — Поторопитесь, я должен отвести вас на гербологию, — рявкнул Злей поверх голов, и класс отправился строем, с Гарри, Роном и Дином в арьергарде. Рон все ещё пытался освободиться. Отпустили его только тогда, когда Злей вывел ребят из замка, и они через огород направились к теплицам.

            На гербологии занятия проходили в подавленной атмосфере; из рядов учащихся выбыли уже двое: Джастин и Гермиона.

            Профессор Спаржелла велела провести обрезку абиссинского фигисмаслома. Гарри отправился выкинуть охапку обрезанных веток в компостную кучу и столкнулся лицом к лицу с Эрни Макмилланом. Эрни набрал воздуху и, очень официальным тоном, объявил:

            — Я хочу тебе сказать, Гарри, что я очень сожалею о том, что подозревал тебя. Я знаю, ты никогда бы не причинил вреда Гермионе Грэнжер, поэтому я приношу тебе свои извинения за всю ту чушь, которую про тебя говорил. Мы, как говорится, теперь в одной лодке и, в общем…

            Он протянул пухлую руку, и Гарри пожал её.

            Эрни и его подруга Ханна подошли и занялись тем же фигисмасломом, что и Гарри с Роном.

            — Этот тип Драко, — сказал Эрни, обламывая сухие сучки, — по-моему, ужасно доволен тем, что происходит, вам не кажется? Знаете, что я думаю? Я думаю, Наследник Слизерина — он!

            — Какой ты умный, — сказал Рон. В отличие от Гарри, он не был готов так легко простить Эрни.

            — А ты тоже думаешь, что это Малфой, да, Гарри? — спросил Эрни.

            — Нет, — ответил Гарри так твердо, что и Эрни, и Ханна удивленно посмотрели на него.

            И тут Гарри кое-что заметил.

            Несколько больших пауков ползли к земле по другой стороне стекла, вытянувшись неестественно ровной линией, словно их задачей было попасть в некое заранее известное место по кратчайшему пути. Гарри ударил Рона по руке секатором.

            — Ой! Ты что?…

            Гарри показал на пауков. Сильно прищурившись от яркого солнца, он взглядом проследил за ними.

            — Да, — сказал Рон, тщетно пытаясь выглядеть обрадованным. — Но мы же не можем следить за ними сейчас…

            Эрни и Ханна прислушивались с любопытством.

            Глаза у Гарри всё больше сужались, по мере того, как удалялись пауки. Если они идут в какое-то назначенное место, то нет никаких сомнений в том, куда они рано или поздно придут.

            — Похоже, они направляются в Запретный лес…

            Это расстроило Рона ещё больше.

            После урока профессор Спаржелла проводила класс на защиту от сил зла. Гарри с Роном отстали от остальных, чтобы спокойно поговорить.

            — Придется снова воспользоваться плащом-невидимкой, — сказал Гарри. — Можно взять с собой Клыка. Он привык бывать в Запретном лесу с Огридом, может быть, он нам чем-то поможет…

            — Точно, — согласился Рон. Он вертел в руках свою волшебную палочку. — А там… там, в Запретном лесу, вроде бы оборотни? — якобы небрежно спросил он, когда мальчики, как обычно на уроках Чаруальда, уселись за заднюю парту.

            Предпочитая не отвечать на последний вопрос, Гарри сказал:

            — Хорошие существа там тоже есть. Кентавры, например, или единороги…

            Рон ещё ни разу не был в Запретном лесу. А Гарри побывал там всего один раз, после чего очень надеялся, что никогда больше туда не попадет.

            Чаруальд беззаботной птичкой впорхнул в класс. Все глаза уставились на него с недоумением. У остальных учителей улыбка уже давно не появлялась на лицах, но Чаруальд был жизнерадостен как всегда.

            — Эй, народ! — бодро крикнул он, искрясь от счастья. — Что за вытянутые лица?

            Народ обменялся раздражёнными взглядами и ничего не ответил.

            — Разве вы, ребята, не понимаете, — заговорил Чаруальд медленно, почти по слогам, так, как будто учил в школе для умственно-отсталых, — что опасность миновала! Виновный пойман…

            — Кто это сказал? — громко осведомился Дин Томас.

            — Мой милый юноша, министр магии не арестовал бы Огрида, если бы не был на сто процентов уверен, что тот виновен, — сказал Чаруальд тоном человека, вынужденного объяснять, что один плюс один будет два.

            — О, да, разумеется, — крикнул Рон ещё громче Дина.

            — Льщу себя надеждой, что знаю чу-у-уточку больше об аресте Огрида, чем вы, мистер Уэсли, — самодовольно бросил Чаруальд.

            Рон начал было говорить, что он, вообще-то, в этом не уверен, но остановился посреди предложения, потому что Гарри сильно пнул его под столом.

            — Нас там не было, ты что, забыл? — прошипел Гарри уголком рта.

            Однако, отвратительная весёлость Чаруальда, его намёки на то, что он всегда подозревал, что в Огриде нет ничего хорошего, его уверенность, что все несчастья закончились, довели Гарри до того, что он всерьёз боролся с желанием запулить «Ужином с упырями» Чаруальду в лоб. Вместо этого он удовлетворился тем, что написал Рону записку: «Давай пойдем сегодня ночью».

            Рон прочитал записку, сглотнул слюну и скосил глаза на пустое место рядом с собой. Обычно там сидела Гермиона. Это зрелище, похоже, укрепило его дух, и он утвердительно кивнул.

            Общая гостиная «Гриффиндора» последнее время всегда была переполнена, потому что с шести часов вечера гриффиндорцам никуда нельзя было отлучаться. Кроме того, имелась неисчерпаемая тема для разговора, поэтому в гостиной даже после двенадцати обязательно кто-то сидел.

            Гарри забрал плащ-невидимку из сундука сразу после ужина и провёл вечер, сидя на нём, в ожидании, пока опустеет гостиная. Фред с Джорджем заставили Гарри и Рона играть в хлопушки, а притихшая Джинни грустно наблюдала за ними из кресла, где обычно сидела Гермиона. Гарри с Роном нарочно проигрывали, чтобы игра поскорее закончилась, но, несмотря на это, перевалило за полночь, когда близнецы и Джинни наконец-то отправились спать.

            Гарри и Рон дождались, когда до них донесутся звуки двух захлопнувшихся дверей, схватили плащ, укутались в него и вылезли через отверстие за портретом.

            Поход через замок оказался трудным, как и в прошлый раз, настолько часто приходилось уворачиваться от учителей. Но в конце концов они всё-таки дошли до вестибюля, открыли засов на дубовых дверях, проскользнули наружу, стараясь, чтобы двери не заскрипели, и вышли на залитый лунным светом двор.

            — Конечно, — срывающимся голосом сказал Рон, когда они шли по черной траве, — мы можем дойти до леса и обнаружить, что следить-то нам и не за кем. Может быть, пауки шли вовсе не туда. Я, конечно, согласен, в принципе они направлялись куда-то туда, но…

            Полная надежды фраза повисла в воздухе.

            Они добрались до хижины Огрида, печальной и безмолвной. В окнах не было света. Когда Гарри открыл дверь, Клык на радостях стал прыгать как сумасшедший. Испугавшись, что он всех в замке перебудит своим гулким, как из бочки, лаем, ребята поскорее накормили его ирисками из жестяной банки, которая стояла на каминной полке, и те надёжно склеили челюсти пса.

            Гарри оставил плащ-невидимку на столе в хижине. Он не понадобится в кромешной тьме Запретного леса.

            — Пойдем, Клык, пойдем гулять, — сказал Гарри и похлопал себя по ноге, Клык радостно выскочил за мальчиками из дома, стремительно кинулся к самому краю леса и, остановившись у большого платана, задрал ногу.

            Гарри вытащил волшебную палочку, пробормотал: «Люмос! », и крохотный лучик света зажегся на ее конце. Этого лучика было достаточно, чтобы искать на тропинке следы пауков.

            — Ловко придумано, — одобрил Рон. — Я бы свою тоже зажег, но ты ведь знаешь — она может взорваться или ещё чего похуже…

            Гарри тронул Рона за плечо и показал на траву под ногами. Два одиноких паучка поспешно уползали от лучика света в темень под деревьями.

            — Ладно, — тяжко вздохнул Рон, словно приготовившись к самому худшему, — Я готов. Пошли.

            И они пошли. Клык носился вокруг, обнюхивая древесные корни и опавшие листья. В лесу, ведомые светом Гарриной волшебной палочки, они неотступно следовали за неиссякаемым паучьим ручейком, струившимся вдоль тропинки. Ребята шли за пауками минут двадцать, молча, не произнося ни слова, постоянно прислушиваясь, не раздастся ли какой-нибудь подозрительный звук. Слышно было только, как трещат ветки и шуршат листья. Затем, когда лес сделался почти непроходимым, звёзд над головой не стало видно, и лишь волшебная палочка Гарри сияла в океане тьмы, они заметили, что паучий вожак сошел с тропинки.

            Гарри задержался, чтобы посмотреть, куда направятся пауки, но вне круга света от палочки абсолютно ничего нельзя было разглядеть. Так далеко в лес Гарри раньше не заходил. Он очень отчётливо вспомнил, как в прошлый раз Огрид настоятельно советовал не покидать тропинки. Но сейчас Огрид находился в сотнях миль отсюда, возможно, в камере Азкабана… и он же сказал, идти за пауками…

            Что-то влажное коснулось руки мальчика, он отпрыгнул назад и наступил Рону на ногу. Впрочем, оказалось, что это был всего лишь холодный песий нос.

            — Что делать, как ты считаешь? — спросил Гарри у Рона, чьи глаза он с трудом мог разглядеть в темноте, в них отражался свет волшебной палочки.

            — Не уходить же теперь, — сказал Рон.

            И вслед за пауками — мелькающие молнии черного на черном — они направились в чащу. Идти быстро стало невозможно; кругом торчали древесные корни и пни, практически незаметные в черноте леса. На руке Гарри чувствовал горячее дыхание Клыка. Не один раз пришлось им останавливаться, чтобы Гарри мог нагнуться и лучиком света отыскать пауков.

            Они шли уже по крайней мере полчаса, цепляясь робами за низко висящие сучья и кусты ежевики. Через некоторое время им показалось, что они спускаются в овраг, хотя деревья росли так же густо, как и раньше.

            Вдруг Клык оглушительно, гулко гавкнул, отчего мальчики чуть не выпрыгнули из собственной шкуры.

            — Что такое? — громко спросил Рон, испуганно вглядываясь в темноту и крепко схватив Гарри за локоть.

            — Там что-то движется… — еле слышно ответил Гарри. — Послушай… похоже, что-то огромное…

            Ребята прислушались. На некотором расстоянии справа от них что-то, действительно, огромное ломало ветки, прорубая себе путь сквозь чащобу.

            — О, нет, — простонал Рон. — О, нет, о, нет, о…

            — Тихо, — в панике шикнул Гарри. — Оно тебя услышит.

            — Услышит меня? — переспросил Рон неестественно тонким голосом. — Оно уже услышало Клыка!

            В ужасе они замерли и стали ждать, что будет. Казалось, окружающая тьма давит на глаза. Раздался непонятный рокочущий звук — после чего воцарилась тишина.

            — Как ты думаешь, что это оно делает? — спросил Гарри.

            — Наверно, собирается броситься, — ответил Рон.

            Они ждали, дрожа и не отваживаясь пошевелиться.

            — Может, оно ушло? — прошептал Гарри.

            — Не знаю…

            Вдруг, с правой стороны, вспыхнул мощный луч света, такой ослепительный, что ребята непроизвольно вскинули вверх руки и закрыли глаза ладонями. Клык взвизгнул и побежал, но застрял в зарослях терновника и завизжал ещё громче.

            — Гарри! — выкрикнул Рон дрогнувшим от облегчения голосом. — Гарри, это же наша машина!

            — Что?

            — Иди сюда!

            Гарри слепо ринулся за Роном по направлению к свету, спотыкаясь и чуть не падая на бегу. Мгновение спустя ребята выбежали на маленькую прогалину.

            Машина мистера Уэсли, пустая, стояла в окружении толстых деревьев под сенью густой листвы и ослепительно светила фарами. Рон, разинув рот, медленно пошел к ней, а она тихонько двинулась к нему, как огромная бирюзовая собака, приветствующая хозяина.

            — Она жила здесь всё это время! — восхищенно воскликнул Рон, обходя автомобиль кругом. — Она одичала…

            Бока машины были поцарапаны и заляпаны грязью. Судя по всему, она действительно приспособилась к одинокой жизни в лесу. У Клыка она не вызвала доверия; пёс жался к ногам Гарри, и мальчик чувствовал, как сильно тот дрожит. Сам Гарри, между тем, начал успокаиваться, дыхание стало не таким частым, и он убрал волшебную палочку обратно в карман.

            — А мы-то боялись, что она на нас нападет! — сказал Рон, прислоняясь к машине и любовно её поглаживая. — Я всё думал, куда она делась?

            Гарри, сощурив глаза, поглядел по сторонам, не видно ли ещё пауков, но те разбежались от яркого света фар.

            — Мы потеряли след, — сказал он. — Давай пойдём и отыщем их.

            Рон не ответил. И не пошевелился. Его глаза были прикованы к чему-то, что находилось футах в десяти над землей, прямо за спиной у Гарри. Лицо Рона от ужаса стало синевато-серым.

            У Гарри даже не было времени обернуться. Внезапно раздался громкий щелчок; что-то длинное и волосатое обхватило мальчика вокруг талии и подняло его над землей. Гарри повис лицом вниз. Он забарахтался в панике, пытаясь вырваться, снова услышал щелкание и увидел, как ноги Рона тоже отрываются от земли. Клык визжал и скулил — а через секунду что-то уволокло его за деревья.

            Вися вниз головой, Гарри смог увидеть, что схватившее его существо передвигается на шести немыслимо длинных, мохнатых ножищах, а его держит двумя передними прямо под парой черных блестящих клешней. Гарри слышал, что сзади перемещается еще одно такое же существо; оно, без сомнения, тащило Рона. Кроме того, Гарри слышал, как Клык, отчаянно скуля, пытается вырваться из лап третьего чудовища. Сам Гарри не мог бы закричать, даже если бы захотел, казалось, голос его остался на полянке возле машины.

            Он понятия не имел, сколько времени находится в лапах монстра; он лишь понял, что тьма неожиданно рассеялась настолько, что он смог увидеть усыпанную листвой землю, кишмя кишевшую пауками. Изогнув шею, мальчик сумел разглядеть, что его притащили на край огромной лощины, где не росли деревья — вследствие чего звёзды ярко, в отвратительных подробностях, освещали самую ужасную сцену, которую когда-либо доводилось видеть Гарри.

            Пауки. Не те крохотные паучки, которые снуют туда-сюда под листьями. Пауки размером с ломовую лошадь, с восемью глазами, восемью ногами, черные, мохнатые, гигантские. Массивный представитель этой ужасной породы, тащивший в своих лапах Гарри, спустился по крутому склону к мерцающей куполообразной паутине в самом центре лощины. Его собратья заполонили всё пространство вокруг этого купола, в восторге клацая клешнями при виде приближающейся добычи.

            Паук неожиданно выпустил Гарри, и тот приземлился на четвереньки. Рон и Клык свалились рядом. Клык больше не выл, только испуганно жался к земле. Вид Рона наглядно отражал всё то, что чувствовал в данный момент Гарри. Рот у Рона был открыт в немом крике ужаса, глаза вылезли из орбит.

            Гарри внезапно осознал, что паук, сбросивший его на землю, что-то говорит. Разобрать, что именно, было сложно — при каждом слове паук клацал клешнями.

            — Арагог! — призывал он. — Арагог!

            И вот из-под мерцающего паутинного купола с леденящей душу медлительностью явился паук размером со слона. Черная шерсть, покрывавшая его тело, местами поседела, а глаза на уродливой, снабженной страшнейшими жвалами, голове были подернуты молочно-белой плёнкой. Паук был слеп.

            — В чём дело? — спросил он, быстро клацая.

            — Люди, — коротко щелкнул паук, притащивший Гарри.

            — Это Огрид? — спросил Арагог и придвинулся ближе, бессмысленно ворочая молочными глазами.

            — Незнакомцы, — прощелкал паук, принесший Рона.

            — Убейте их, — раздражившись, повелел Арагог.

            — Мы друзья Огрида, — выкрикнул Гарри. Его сердце покинуло грудную клетку и с силой колотилось в горле.

            Клац, клац, клац — заходили паучьи клешни по всей лощине.

            Арагог помолчал.

            — Никогда раньше Огрид никого к нам не присылал, — медленно произнес он.

            — Огрид попал в беду, — объяснил Гарри, часто дыша. — Поэтому мы и пришли.

            — В беду? — переспросил престарелый паук, и Гарри показалось, что в его голосе сквозит беспокойство. — Но зачем он прислал вас?

            Гарри хотел было встать на ноги, но передумал; вряд ли ноги станут держать его. Поэтому он продолжал говорить, стоя на четвереньках, настолько медленно и спокойно, насколько мог.

            — Они, там в школе, думают, что Огрид натравливал… эээ… нечто… на учеников. И его забрали в Азкабан.

            Арагог возмущенно заклацал клешнями, и этот звук множественным эхом повторили все пауки, собравшиеся в лощине; это было похоже на аплодисменты, только вот аплодисменты обычно не вызывали у Гарри тошноту от страха.

            — Но ведь это было много лет назад, — раздраженно сказал Арагог, — много-много лет назад. Я хорошо это помню. Поэтому они заставили его уйти из школы. Они считали, что я и есть тот монстр, который обитает в… они называли это Комнатой Секретов. Они считали, что Огрид открыл Комнату и выпустил меня на свободу.

            — А вы… вы вышли не из Комнаты Секретов? — спросил Гарри. На лбу у него выступил холодный пот.

            — Я! — возмутился Арагог, сердито щелкнув. — Я родился не в замке. Я родился в далекой стране. Один путешественник подарил меня Огриду, когда я был еще яйцом. Огрид тогда был совсем ребенок, но он заботился обо мне, прятал в шкафу в замке и кормил тем, что мог достать. Огрид мой хороший друг и хороший человек. Когда меня обнаружили и обвинили в смерти какой-то девочки, Огрид защитил меня. После этого я жил в лесу, а Огрид всегда навещал меня. Он даже нашёл мне жену, Мосаг, и у нас теперь большая семья, вот она перед вами, и всё это благодаря доброте Огрида…

            Гарри призвал на помощь остатки храбрости.

            — Так, значит, вы никогда… никогда ни на кого не нападали?

            — Никогда, — проскрипел старый паук. — Конечно, это мой инстинкт, но из уважения к Огриду я никогда не вредил людям. Тело убитой девочки нашли в туалете. А я никогда не был нигде в замке, кроме шкафа, в котором вырос. Наш род любит тишину и темноту…

            — Но тогда… может быть, вы знаете, кто или что убило эту девочку? — спросил Гарри. — Потому что, понимаете, оно вернулось и снова нападает на людей…

            Его слова потонули в новой волне сердитого клацания и шуршания множества длинных ног; гигантские черные тени придвинулись ближе.

            — То, что обитает в замке, — сказал Арагог, — древнее создание, которого мы, пауки, боимся больше всего на свете. Я хорошо помню, как умолял Огрида отпустить меня, когда чуял, как это чудовище движется по замку.

            — Но что это? — настойчиво спросил Гарри.

            Снова раздалось громкое клацание и шуршание; пауки все теснее смыкали круг.

            — Мы никогда не говорим об этом! — свирепо крикнул Арагог. — Мы не называем его по имени! Я даже Огриду никогда не называл имени смертоносного чудища, хотя он спрашивал о нём, много раз.

            Гарри не хотел быть слишком настойчивым, слишком уж напирали со всех сторон пауки. Да и Арагог, похоже, утомился от разговоров. Он стал медленно пятиться назад, под купол, однако, его сородичи продолжали медленно, дюйм за дюймом, наступать.

            — Мы тогда пойдем, ладно? — отчаянно крикнул Гарри вслед Арагогу, слыша за своей спиной зловещее шуршание листьев.

            — Пойдём? — медленно повторил Арагог. — Не думаю…

            — Но… но…

            — Мои сыновья и дочери не трогают Огрида только потому, что я им так велел. Но я не могу отказать им в свежем мясе, особенно если оно само к ним пришло. До свидания, друг Огрида.

            Гарри волчком развернулся. В паре футов от него возвышалась огромная паучья стена, лязгающая жвалами, сверкающая множеством глаз.

            Схватившись за палочку, Гарри отлично понимал, что она не принесет никакой пользы, пауков слишком много, но тем не менее он попытался встать на ноги, чтобы умереть сражаясь. В это время раздался громкий, длинный сигнал, и ослепительный свет наполнил лощину.

            Машина мистера Уэсли громыхала по склону, свирепо светя фарами, пронзительно сигналя, расталкивая пауков; некоторые повалились на спину, размахивая бесконечно-длинными ногами. Машина, взвизгнув тормозами, остановилась как вкопанная прямо перед мальчиками и распахнула дверцы.

            — Возьми Клыка! — завопил Гарри, ныряя на переднее сидение; Рон обхватил немецкого дога вокруг туловища и швырнул — собака взвизгнула — на заднее сидение, дверцы захлопнулись; Рон не дотронулся до акселератора, но это было и не нужно; двигатель взревел, и они умчались, сшибая на ходу пауков, одного за другим. Они понеслись вверх по склону, прочь из проклятой лощины, и скоро уже ломились через лес. Ветви деревьев били по окнам, но машина ловко рулила по наиболее открытым местам. Видимо, она хорошо знала дорогу.

            Гарри искоса взглянул на Рона. У того рот по-прежнему был открыт в безмолвном вопле, но глаза не лезли из орбит, как раньше.

            — Ты как?

            Рон смотрел прямо перед собой и не мог произнести ни слова.

            Они мчались, сминая на пути молодую поросль. Клык громко выл на заднем сидении. Гарри увидел, как отломилось боковое зеркальце, когда машина протискивалась около векового дуба. Прошло десять грохочущих, тряских минут, после чего лес поредел, и в просветах между деревьями снова стало видно небо.

            Машина остановилась так резко, что ребят чуть не выбросило через ветровое стекло. Они приехали на опушку леса. Клык всем телом бросился на оконное стекло, так ему не терпелось выбраться наружу, и, когда Гарри открыл дверь, бедный пёс пулей кинулся к родной хижине, поджав хвост. Гарри тоже вышел. Через минуту-другую Рон пришёл в себя настолько, что смог владеть ногами и руками, и вылез из машины, по-прежнему напряженно держа голову и глядя перед собой пустыми глазами. Гарри благодарно потрепал машину по капоту, и она задним ходом уехала обратно в лес и скрылась из виду.

            Гарри сходил в дом к Огриду за плащом-невидимкой. Клык мелкой дрожью дрожал в своей корзине, забившись под одеяло. Когда Гарри снова вышел на улицу, то обнаружил, что Рона сильно рвёт на грядки с тыквами.

            — «Идите за пауками», — слабым голосом выговорил Рон, утирая рот рукавом. — Этого я Огриду никогда не прощу. Счастье, что мы остались живы.

            — Я уверен, он считал, что Арагог никогда не тронет его друзей, — успокоительно сказал Гарри.

            — В этом-то и есть главная беда со всем, что Огрид делает! — сказал Рон, крепко стукнув по стене хижины. — Он всегда считает, что чудовища гораздо лучше, чем о них принято думать — и посмотри, куда это его привело! В Азкабан! — Он теперь мелко дрожал всем телом. — Зачем было нас туда посылать? Что мы такого выяснили, хотел бы я знать?

            — Что Огрид никогда не открывал Комнаты Секретов, — сказал Гарри, укутывая Рона плащом и слегка подталкивая его, чтобы тот начал двигаться, — что он невиновен.

            Рон громко фыркнул. Судя по всему, он не мог назвать выращивание в шкафу Арагога невинным занятием.

            Приблизившись к замку, Гарри поправил плащ, чтобы как следует спрятать ноги, затем приоткрыл входную дверь. Мальчики осторожно прокрались в вестибюль, а потом вверх по мраморной лестнице, сдерживая дыхание, когда проходили мимо коридоров с бдительными часовыми. Наконец они оказались в безопасности общей гостиной «Гриффиндора». Огонь в камине прогорел, но угольки ещё тлели. Ребята сняли плащ и вскарабкались по винтовой лестнице в спальню.

            Рон упал на кровать не раздеваясь. Гарри, однако, совсем не хотелось спать. Он сел на край постели и глубоко задумался над тем, что сказал Арагог.

            Существо, которые рыскало по замку, похоже, было среди чудовищ чем-то вроде Вольдеморта — его имя боялись даже произносить другие чудовища. Но им с Роном так и не удалось выяснить, что же это за создание и каким образом оно заставляет свои жертвы Каменеть. Оказывается, даже Огриду неизвестно, кто или что скрывается в Комнате Секретов.

            Гарри забросил ноги на постель, лёг на подушки и стал смотреть на луну, светящую сквозь окошко башни.

            Он не понимал, что ещё можно сделать. Они зашли в тупик по всем направлениям. Реддль поймал не того, кого нужно, Наследник Слизерина сбежал, и никто не мог точно сказать, кто открыл Комнату Секретов — тот же самый человек, что и в прошлый раз, или другой. Спрашивать было не у кого. Гарри лежал и по-прежнему думал о словах Арагога.

            Он уже начал засыпать, когда в голову ему пришла одна мысль, которая несла какую-то надежду, и мальчик резко сел в кровати.

            — Рон, — прошипел он в темноту, — Рон…

            Рон проснулся, взвизгнув как Клык, дико осмотрелся по сторонам и наконец увидел Гарри.

            — Рон! Эта девочка, которая умерла. Арагог сказал, что ее нашли в туалете, — горячо сказал Гарри, не обращая внимания на громкое посапывание Невилля, доносившееся из угла комнаты. — Что, если она больше не выходила из этого туалета? Что, если она всё ещё там?

            Рон потёр глаза, морщась от лунного света.

            — Ты же не думаешь… это ведь не Меланхольная Миртл?