Глава семнадцатая

Образовательный Декрет Номер двадцать четыре

            Из-за того, что он сделал все в срок, оставшуюся часть выходных Гарри почувствовал себя более счастливым. Они с Роном опять провели большую часть воскресенья, делая домашние задания. Последние лучи заходящего солнца все ещё золотили осеннее небо, поэтому (хотя это вряд ли можно было бы назвать развлечением), вместо того, чтобы корпеть над столиками в гостиной, они делали уроки снаружи, развалившись в тени большого бука на краю озера. Гермиона, выполнив домашнюю работу, как всегда, вовремя, вынесла на свежий воздух побольше шерсти и так заколдовала свои спицы, что те только и мелькали в воздухе около нее, изготавливая шапки и шарфы.

            Сознание того, что они кое-что сделали для сопротивления Умбридж и Министерству, и что он играл ключевую роль в восстании, придавало Гарри чувство огромного удовлетворения. Он продолжал вновь переживать субботнюю встречу, мысленно восстанавливать ее: все те люди, пришедшие к нему, чтобы изучить Защиту Против Темных Сил … и выражения их лиц, когда они услышали о некоторых его делах … и Чу, похвалившая его действия на Тремудром Турнир; он знал, что все они не считали его лгуном со странностями; наоборот, кто — то даже и восхищался им, — все это помогло Гарри не унывать в этот понедельник утром, несмотря на неотвратимую перспективу посещения наименее любимых им занятий.

            Гарри и Рон спустились из спальни, обсуждая идею Ангелины о новом маневре, названный Sloth Grip Roll 1, над которым они работали на тренировке по квиддичу прошлой ночью, и только выйдя на середину освещенной солнцем гостиной, заметили новую деталь в интерьере, которая уже привлекла внимание небольшой группы учеников.

            Большое уведомление было прикреплено к доске объявлений Гриффиндора. Оно было таким большим, что закрыло все остальное: списки подержанных книг заклинаний для продажи, памятку школьных правил от Аргуса Филча, расписание тренировок по Квиддичу, предложения к обмену некоторых карточек из Шоколадушек, последнюю рекламу опроботоров от Уизли, даты походов в Хогсмед и объявления о находках. Новое уведомление было напечатано большим черным шрифтом, возле аккуратно вьющейся подписи стояла печать очень официального вида.

            ПО ПРИКАЗУ СТАРШЕГО ИНСПЕКТОРА ХОГВАРТСА

            Все студенческие организации, общества, команды, группы и клубы впредь расформированы.

            Организацией, обществом, командой, группой или клубом считаются систематические встречи трех или более студентов.

            Разрешение на объединение можно получить от Старшего Инспектора (Профессор Умбридж).

            Никакая студенческая организация, общество, команда, группа или клуб не могут существовать без разрешения и одобрения Старшего Инспектора.

            Любой ученик, сформировавший объединение или принадлежащий организации, обществу, команде, группе или клубу, не одобренным Старшим Инспектором, будет отчислен.

            Все вышеупомянутое соответствует Образовательному Декрету номер двадцать четыре.

            Подпись: Долорес Джейн Умбридж, Старший Инспектор

            Гарри и Рон читали уведомление поверх голов выглядевших озадаченными второклассников.

            — Это значит, что они собираются закрыть Клуб Побрякушей? — спросил один из них своего друга.

            — Я думаю, у вас все будет хорошо с Побрякушами, — произнес Рон так мрачно, что второклассники вздрогнули от испуга, — А вот нам вряд ли так повезет, правда? — спросил он Гарри, поскольку второклассники поспешно ушли.

            Гарри снова прочитал объявление. Счастье, поселившееся в нем с субботы, улетучилось. Внутри все дрожало от гнева.

            — Это — не совпадение, — сказал он; руки его сжались в кулаки, — Она знает.

            — Не может быть, — сразу ответил Рон.

            — В том баре нас подслушивали. И давай посмотрим правде в глаза, мы не знаем, скольким людям из тех, что там были, можно доверять… возможно, любой из них тут же побежал и доложил Умбридж …

            И он ещё думал, что они верили ему, думал, что они даже восхищались им …

            — Захариус Смит! — сразу же сказал Рон, ударяя кулаком по руке. — Или, я думаю, Майкл Корнер, он тоже хитро поглядывал…

            — Интересно, видела ли все это Гермиона? — спросил Гарри, оглядываясь на дверь к спальням девочек.

            — Давай пойдем и поговорим с ней, — предложил Рон. Он прошел дальше, открыл дверь и направился к винтовой лестнице.

            Рон был на шестой ступеньке, когда раздался громкий, пронзительный, как автомобильный гудок звук, и ступени, исчезнув, превратились в один длинный гладкий каменный спуск. Еще мгновение Рон пытался удержать равновесие, размахивая руками, как ветряная мельница, а потом свалился на спину и покатился по только что возникшей горке, пока не свалился к ногам Гарри.

            — Эх — думаю, нам нельзя подниматься в спальни девочек, — сказал Гарри, помогая Рону подняться и сдерживая смех.

            Две девочки из четвертого класса радостно скатились вниз по каменному спуску.

            — О, кто пробовал пробраться наверх? — они счастливо хихикали, поднимаясь на ноги и глазея на Гарри и Рона.

            — Я, — сказал все ещё сильно взлохмаченный Рон, — Я не понял, что случилось. Это не справедливо! — добавил он Гарри, так как девочки покинули комнату через проем портрета, — Гермионе можно находиться в нашей спальне, почему нам не разрешают…?

            — Ну, это — старый обычай, — сказала Гермиона, только что аккуратно соскользнувшая на коврик перед ними и теперь поднимавшаяся на ноги, — об этом говорится в Истории Хогвартса: основатели думали, что мальчики менее заслуживают доверия, чем девочки. Так или иначе, зачем ты пробовал войти к нам?

            — Чтобы ты увидела — взгляни на это! — ответил Рон и потащил её к доске объявлений.

            Гермиона быстро пробежала глазами уведомление. Ее лицо окаменело.

            — Кто — то, скорее всего, проболтался ей! — сердито заявил Рон.

            — Они не могли этого сделать, — тихо сказала Гермиона.

            — Ты так наивна, — сказал Рон, — ты думаешь, все тут благородны и заслуживают доверия…

            — Нет, они не могли этого сделать — я наложила заклятье на ту часть пергамента, где все мы подписались, — мрачно сообщила Гермиона, — Поверьте мне, если кто-то сбежал и разболтал все Умбридж, мы будем знать точно, кто это, и он пожалеет об этом.

            — И что случится с ним? — нетерпеливо спросил Рон.

            — Ну, с ними случится такое, — сказала Гермиона, — что прыщи Элоизы Мошкар покажутся маленькими милыми веснушками. Пойдемте завтракать, посмотрим, что другие думают по этому поводу, … интересно, это было вывешено во всех гостиных?

            В Большом Зале тут же стало очевидно, что уведомление Умбридж появилось не только в Башне Гриффиндора. Говорили необычайно много, вдоль столов носились студенты, обсуждая только что прочитанное. Гарри, Рон и Гермиона уселись на своих места, вскоре Невиль, Дин, Фред, Джордж и Джинни присели рядом.

            — Вы видели это?

            — Вы думаете, она знает?

            — Что мы будем делать?

            Все они смотрели на Гарри. Он огляделся вокруг, удостовериться, что возле них не было никого из преподавателей.

            — Мы, конечно, продолжим это дело, так или иначе, — сказал он спокойно.

            — Я знал, что ты скажешь это, — ответил Джордж, сияя и хлопая Гарри по руке.

            — Старосты тоже? — спросил Фред, насмешливо смотря на Рона и Гермиону.

            — Конечно, — холодно ответила Гермиона.

            — Здесь Эрни и Ханна Аббот, — сообщил Рон, посмотрев через плечо. — И те типы из Равенкло и Смит … и никого не обсыпало прыщами…

            Гермиона встревожилась.

            — Не берите в голову, никакой идиот с кучей прыщей не придет сюда, это было бы очень подозрительно — сядьте! — сказала она Эрни и Ханне, отчаянно жестикулируя им, чтобы они сели за стол Хаффлпафа. — Позже! Мы поговорим — с — вами — позже!

            — Пойду, поговорю с Майклом, — сказала Джинни, нетерпеливо вскакивая со своей скамьи, — дурак, честно …

            Она поспешила к столу Равенкло; Гарри смотрел, как она шла. Чу сидела неподалеку, разговаривая со своей кудрявой подругой, с которой была в «Кабаньей голове». Интересно, запугала ли её Умбридж, чтобы она не встречалась больше с ним?

            Но всех последствий уведомления они не ощутили, пока не покинули Большой Зал, отправившись на Историю Магии.

            — Гарри! Рон!

            Это была Ангелина, и она в отчаянии спешила к ним.

            — Все хорошо, — спокойно сказал Гарри, когда она уже была достаточно близко, чтобы слышать его, — Мы не собираемся…

            — Вы понимаете, что она в этот список включила Квиддич? — сообщила ему Ангелина, — Мы должны спрашивать разрешение образовать Гриффиндорскую команду!

            — Что? — воскликнул Гарри.

            — О нет, — сказал потрясенный Рон.

            — Вы читали объявление, она также упоминает команды! Так слушай, Гарри… я говорю это в последний раз… пожалуйста, пожалуйста, не показывай своего характера Умбридж снова, или она может не позволить нам больше играть!

            — Хорошо, хорошо, — сказал Гарри, глядя на Ангелину, собиравшуюся заплакать, — Не волнуйся, я буду вести себя нормально …

            — Спорим, Умбридж сейчас сидит на Истории Магии, — мрачно заявил Рон, пока они шли на урок Биннза, — Она ещё не проинспектировала Биннза …, держу пари, что она — там…

            Но он был не прав; единственным преподавателем, когда они вошли, был профессор Биннз, плавающий дюймом выше своего стула и, как обычно, готовящийся продолжить монотонное жужжание о великих войнах. Гарри даже не пытался следить за тем, что тот говорил сегодня; он что-то лениво чертил на своем пергаменте, не обращая внимания на то, что Гермиона постоянно сверлила его взглядом и пихала локтем, но особенно болезненный удар по ребрам заставил его сердито очнуться.

            — Что?

            Она показала на окно. Гарри оглянулся. Хедвига сидела на узком карнизе, пристально глядя через толстое стекло; при ней было письмо, привязанное к лапке. Гарри не мог понять этого; они только что завтракали, с какой стати она не принесла письмо как обычно? Многие из его одноклассников тоже указывали друг другу на Хедвигу.

            — О, мне всегда нравилась эта сова, она так красива, — услышал Гарри вздох Лаванды, обращенный к Парвати.

            Он оглянулся на Профессора Биннза, который продолжал читать свой конспект, не сознавая при этом, что внимание класса было приковано к нему ещё меньше, чем обычно. Гарри осторожно соскользнул со стула, присел на корточки и торопливо пробрался вдоль ряда к окну, плавно выдвинул шпингалет и медленно открыл окно.

            Гарри ожидал, что Хедвига протянет лапку, чтобы он смог взять письмо, а потом вернется в совяльню, но, когда окно открылось достаточно широко, она запрыгнула внутрь, печально вскрикнув. Гарри закрыл окно и беспокойно оглянулся на Профессора Биннза, снова присел на корточки и поспешил назад на свое место, с Хедвигой на плече. Гарри сел на место, опустил Хедвигу на колени и попробовал снять письмо, привязанное к её лапке.

            Только тогда Гарри обнаружил, что перья Хедвиги были местами взъерошены; некоторые из них были изогнуты не правильно, и одно крыло неестественно свисало.

            — Она ранена! — прошептал Гарри, низко склоняя голову над Хедвигой. Гермиона и Рон наклонились поближе; Гермиона даже отложила перо. — Посмотри, у неё что-то с крылом…

            Хедвига дрожала; когда Гарри коснулся крыла, сова даже немного подскочила, её перья торчали, будто она нахохлилась, и она пристально и укоризненно глядела на него.

            — Профессор Биннз, — громко сказал Гарри, и все в классе повернулись, чтобы посмотреть на него. — Я плохо себя чувствую.

            Профессор Бинз поднял глаза от конспекта, как всегда пораженный видом комнаты, полной людей.

            — Плохо себя чувствуешь? — неразборчиво повторил он.

            — Да, не очень хорошо, — сказал Гарри, решительно поднявшись и пряча Хедвигу за спину. — Думаю, мне стоит сходить в больничное крыло.

            — Да, — сказал Профессор Биннз, явно сбитый с толку. — Да … да, больничное крыло… хорошо, идите, тогда, Перкинс …

            Выйдя из класса, Гарри вернул Хедвигу на плечо и поспешно пошел по коридору, остановившись подумать только когда дверь Биннза скрылась из вида. Первым, кому он мог бы доверить лечение Хедвиги, был, конечно, Хагрид; но, поскольку Гарри понятия не имел, где Хагрид, то единственное, что он мог сделать — это найти Профессора Гниллер-Планк в надежде, что она поможет.

            Он выглянул из окна. На улице было ветрено и пасмурно. Ничто не указывало на то, что профессор была в хижине Хагрида; если она не вела урок, то, вероятно, была в учительской. Он отправился вниз, Хедвига слабо кричала, покачиваясь на его плече.

            Две каменных горгульи стояли по обе стороны дверей учительской. Как только Гарри приблизился, одна из них прокаркала:

            — Вы должны быть в классе, сынок Джимми.

            — Это срочно, — отрывисто сказал Гарри.

            — О-х-х, срочно, не так ли? — спросила другая горгулья высоким голосом. — Хорошо, меняет дело, не так ли?

            Гарри постучал. Он услышал шаги, и, когда дверь открылась, он оказался лицом к лицу с Профессором МакГоннагал.

            — Тебе назначили ещё одно взыскание! — тут же сказала она, её квадратные очки тревожно блеснули.

            — Нет, Профессор! — торопливо ответил Гарри.

            — Хорошо, тогда почему ты не в классе?

            — Это, очевидно, срочно, — передразнила вторая горгулья.

            — Я ищу профессора Гниллер-Планк, — объяснил Гарри. — Моя сова ранена.

            — Раненая сова, Вы сказали?

            Профессор Гниллер-Планк появилась за плечом Профессора МакГоннагал, с трубкой в зубах и экземпляром «Прорицательской Газеты» в руках.

            — Да, — сказал Гарри, аккуратно снимая Хедвигу с плеча, — она прилетела позже других почтовых сов, и её крыло как-то странно изогнуто, смотрите…

            Профессор Гниллер-Планк крепко зажала трубку зубами и взяла Хедвигу у Гарри, в то время, как Профессор МакГоннагал наблюдала за ними.

            — Хммм, — сказала Профессор Гниллер-Планк; её трубка слегка покачивалась, когда она говорила. — Похоже, на неё кто-то напал. Не могу представить, кто это был. Тестралы, конечно, иногда охотятся на птиц, но Хагрид получил для Хогвартса хорошо обученных Тестралов, которые не тронут сов.

            Гарри не знал, кто эти Тестралы, и ему было все равно, кем они были; он только хотел знать, что Хедвига будет в порядке. Профессор МакГоннагал, однако, резко глянула на Гарри и сказала:

            — Вы не знаете, Поттер, эта сова летела издалека?

            — Э, — сказал Гарри. — Думаю, из Лондона.

            Он на короткий миг встретился с нею глазами и понял по тому, как её брови сошлись на переносице, что она поняла «Лондон», как «Гриммаулд, 12».

            Профессор Гниллер-Планк вытащила монокль из внутреннего кармана, вставила его в глаз и исследовала крыло Хедвиги вблизи.

            — Думаю, я смогу её вылечить, если вы оставите её у меня, Поттер, — сказала она, — в любом случае, она не должна летать на длинные расстояния в течение нескольких дней.

            — Э — хорошо — спасибо, — сказал Гарри, как только прозвенел звонок на перемену.

            — Нет проблем, — резко ответила Профессор Гниллер-Планк, возвращаясь в учительскую.

            — Одно мгновение, Вильгельмина! — сказала Профессор МакГоннагал, — Письмо Поттера!

            — Ах да! — сказал Гарри, который на мгновение забыл про свиток, привязанный к лапке Хедвиги. Профессор Гниллер-Планк отдала его, а затем исчезла в учительской, унося Хедвигу, уставившуюся на Гарри пристальным взглядом, будто не веря, что он смог отдать её. Чувствуя себя немного виноватым, Гарри повернулся, чтобы уйти, но Профессор МакГоннагал окликнула его:

            — Поттер!

            — Да, профессор?

            Она поглядела по коридору — там были студенты, идущие с обеих сторон.

            — Имейте в виду, — сказала она быстро и спокойно, глаза её были направлены на свиток в его руке, — каналы связи с Хогвартсом могут быть под наблюдением.

            — Я, — сказал Гарри, но поток студентов, движущийся по коридору, был почти около них. Профессор МакГоннагал кивнула ему и отступила в учительскую, оставляя Гарри, которого уносило во внутренний двор вместе с толпой. Он увидел Рона и Гермиону, уже стоявших в укромном углу; воротники их плащей были подняты для защиты от ветра. Он поспешил к ним, вскрывая свиток, где было всего одиннадцать слов, написанных почерком Сириуса:

            Сегодня, в то же самое время, в том же самом месте.

            — С Хедвигой все в порядке? — тревожно спросила Гермиона, когда Гарри приблизился настолько, что мог услышать вопрос.

            — Куда ты её отнес? — спросил Рон.

            — К Гниллер-Планк, — ответил Гарри. — И я встретился с МакГоннагал… слушайте…

            Он рассказал им то, что сказала Профессор МакГоннагал. К удивлению Гарри, его друзья не были потрясены. Напротив, они обменялись многозначительными взглядами.

            — Что? — спросил Гарри, смотря то на Рона, то на Гермиону.

            — Ну, я только что сказала Рону…, что, если кто — то пробовал перехватить Хедвигу? Я имею в виду, она ведь никогда раньше она не прилетала пораненной?

            — В любом случае, от кого письмо? — спросил Рон, беря свиток у Гарри.

            — Шлярик, — спокойно сказал Гарри.

            — «То же время, то же место»? Он подразумевает камин в гостиной?

            — Очевидно, — сказала Гермиона, тоже читая записку. Она выглядела обеспокоенной. — Я только надеюсь, что никто ещё не читал это …

            — Но оно было запечатано, — сказал Гарри, больше пытаясь убедить себя, чем её. — И никто не понял бы то, что это означает; вряд ли они знали, где мы разговаривали с ним прежде, не так ли?

            — Я не знаю, — с тревогой ответила Гермиона, снова закидывая сумку на плечо, так как опять прозвенел звонок, — можно поколдовать и опять запечатать свиток…и если кто-то наблюдает за каналами связи…я не знаю, как мы можем предупредить его не появляться, ведь и это письмо тоже могут перехватить!

            Они плелись вниз по каменным ступеням в подземелье на зельеделие; каждый был погружен в свои мысли. Но, как только друзья достигли подножия лестницы, их вывел из задумчивости голос Драко Малфоя. Он стоял у двери в класс Злея, размахивал куском пергамента очень официального вида и говорил намного громче, чем было необходимо, так что они могли слышать каждое его слово.

            — Да, Умбридж дала команде Слизерина по Квиддичу разрешение продолжить играть до конца, я с утра первым ходил к ней, чтобы спросить. Хотя, само собой разумеется, она дала бы разрешение. Она действительно хорошо знает моего отца, он известен и в Министерстве, и вне его… посмотрим, позволят ли Гриффиндору продолжить играть?

            — Не высовывайтесь, — умоляюще шепнула Гермиона Гарри и Рону, те гневно наблюдали за Малфоем, сжимая кулаки, — Этого он и хочет.

            — Я имею в виду, — сказал Малфой ещё громче, его серые глаза недобро блеснули в сторону Гарри и Рона, — если это — вопрос влияния на Министерство, то у Гриффиндора мало шансов… мой отец говорит, в Министерстве несколько лет искали предлог, чтобы уволить Артура Уизли … а что касается Поттера… мой отец говорит, что это — вопрос времени, Министерство отправит его прочь в клинику Святого Мунго, очевидно, у них есть специальная комната для людей, чьи умственные способности были повреждены колдовством.

            Малфой состроил нелепое лицо, приоткрыл рот и завращал глазами. Краббе и Гойл, как обычно, грубо загоготали; Панси Паркинсон вопила от ликования.

            Что-то сильно толкнуло Гарри в плечо. Спустя долю секунды он понял, что Невиль только что протиснулся мимо него, направляясь прямо к Малфою.

            — Невиль, нет!

            Гарри выпрыгнул вперед и схватил Невиля за полу робы; Невиль отчаянно отбивался, он размахивал кулаками, пытаясь добраться до оторопевшего Малфоя.

            — Помогите мне! — закричал Гарри, и Рон бросился на помощь, стараясь обхватить Невиля за шею и оттащить его назад, подальше от слизеринцев. Краббе и Гойл сжимали руки, заслонив Малфоем и готовясь к драке. Рон вместе с Гарри схватили Невиля под руки и, безуспешно стали тянуть его к гриффиндорцам. Лицо Невиля побагровело; Гарри слишком сдавил ему шею, Неввиль что-то отрывочно повторял:

            — Не… забавный… не делай… Мунго… покажу ему…

            Дверь подземелья открылась, появился Злей. Взгляд его темных глаз скользнул в сторону, где Гарри и Рон боролись с Невилем.

            — Драка, Поттер, Уизли, ДлинноПоп? — холодно, глумливо сказал Злей, — Десять баллов с Гриффиндора. Отпустите ДлинноПопа, Поттер, а не то я назначу вам взыскание. Все — внутрь.

            Гарри отпустил Невиля, который стоял, задыхаясь, и сверлил его взглядом.

            — Я должен был остановить тебя, — задыхался Гарри, поднимая свою сумку, — Краббе и Гойл разорвали бы тебя.

            Невиль ничего не сказал; он быстро схватил сумку и ушел в подземелье.

            — Во имя Мерлина, — медленно сказал Рон, идя за Невилем. — Что это было?

            Гарри не ответил. Он точно знал, почему Неввиля так задели разговоры о людях, находящихся в клинике Святого Мунго из-за повреждения умственных способностей. Но Гарри поклялся Дамдлдору, что никому не выдаст тайну Невиля.. Даже Невиль не знал, что Гарри известно о его родителях.

            Друзья, как обычно, сели в конце класса и достали нехитрый инвентарь: пергаменты, перья и экземпляры «Тысячи Волшебных Трав и Грибов». Все вокруг них шепотом обсуждали поведение Невиля, но, как только Злей захлопнул дверь гулким ударом, отозвавшимся эхом в подземелье, немедленно воцарилась тишина.

            — Вы заметили, — сказал Злей своим тихим, усмехающимся голосом, — сегодня у нас гость.

            Он жестом указал в темный угол подземелья, и Гарри увидел там профессора Умбридж с блокнотом на коленях. Гарри покосился на Рона и Гермиону, подняв брови. Злей и Умбридж — два самых ненавистных преподавателя. Трудно было решить, кого из них Гарри ненавидел больше.

            — Сегодня мы продолжим работу над Укрепляющим зельем. Вы найдете вашу смесь там, где вы её оставили; если она была сделана правильно, то должна была хорошо настояться до конца недели. Инструкции, — он снова взмахнул палочкой, — на доске. Продолжайте.

            Профессор Умбридж потратила первые полчаса урока, делая записи в своем углу. Гарри настолько погрузился в подслушивание её вопросов к Злею, что снова перестал обращать внимание на приготовление зелья.

            — Кровь саламандры, Гарри! — застонала Гермиона, хватая его за руку, чтобы в третий раз помешать добавить не правильный ингредиент. — А не гранатовый сок!

            — Да, конечно, — рассеяно сказал Гарри, закрывая бутылку и продолжая наблюдение за Умбридж. Профессор Умбридж в это время встала.

            — Ха, — сказал он тихо, когда та шагала между двумя рядами столов к Злею, склонившимся над котлом Дина Томаса.

            — Итак, для своего уровня, класс кажется достаточно продвинутым, — оживленно сказала она спине Злея. — Хотя я уточню, надо ли учить их приготовлению Укрепляющего зелья. Я думаю, Министерство предпочло бы, чтобы это было исключено из программы.

            Злей медленно выпрямился и обернулся к ней.

            — Теперь…, как долго Вы преподавали в Хогвартсе? — спросила она, её перо повисло над блокнотом.

            — Четырнадцать лет, — ответил Злей с непонятным выражением на лице. Гарри, внимательно глядя на него, добавил несколько капель в свое зелье; оно угрожающе зашипело и превратилось из бирюзового в оранжевое.

            — Сначала вы обращались с просьбой о должности преподавателя Защиты От Темных Сил, так? — спросила Злея профессор Умбридж.

            — Да, — тихо ответил Злей.

            — Но Вам отказали?

            Губы Злея презрительно скривились.

            — Очевидно.

            Профессор Умбридж что-то набросала в своем блокноте.

            — И Вы регулярно пытались получить эту должность с тех пор, как пришли в школу, правильно?

            — Да, — тихо сказал Злей, сжав губы. Он выглядел очень сердитым.

            — Вы догадываетесь, почему Дамблдор постоянно отказывался назначать вас? — спросила Умбридж.

            — Я полагаю, вы сами спросите его, — отрывисто ответил Злей.

            — О, я спрошу, — со слащавой улыбкой пообещала профессор Умбридж.

            — Вы считаете, это относится к делу? — спросил Злей, его черные глаза сузились.

            — О да, — успокоила Профессор Умбридж, — да, Министерство хочет всестороннего понимания преподавательского — э — профиля.

            Она отвернулась, подошла к Панси Паркинсон и начала расспрашивать её о занятиях. Злей оглянулся на Гарри, и их глаза на секунду встретились. Гарри торопливо опустил глаза вниз, к зелью, которое теперь предательски затвердело и испускало сильный запах жженой резины.

            — Снова без оценки, Поттер, — злобно сказал Злей, опорожняя взмахом палочки котел Гарри. — Вы напишете мне реферат на тему правильного состава этого зелья, указывая, как и почему Вы сделали не так, как надо, сдадите на следующем уроке, вам понятно?

            — Да, — яростно отозвался Гарри. Злей уже задал им домашнюю работу, и сегодня вечером у него была тренировка по Квиддичу: это означало ещё несколько бессонных ночей. Гарри уже не верилось, что утром он чувствовал себя счастливым. Теперь у него осталось лишь единственное страстное желание — чтобы этот день поскорее закончился.

            — Наверное, я прогуляю Прорицание, — угрюмо сказал Гарри, когда после обеда они стояли во внутреннем дворе и ветер хлестал полы одежды и края шляп. — Прикинусь больным и напишу реферат для Злея, тогда мне не придется опять сидеть до полуночи.

            — Ты не должен прогуливать Прорицание, — строго заявила Гермиона.

            — Послушай, кто бы говорил, ты же бросила Прорицания и ненавидишь Трелони! — с негодованием заметил Рон.

            — Я не ненавижу её, — надменно возразила Гермиона. — Я только думаю, что она — абсолютно ужасный преподаватель и настоящая старая мошенница. Но Гарри уже пропустил Историю Магии, и я не думаю, что он должен прогулять сегодня что-нибудь еще!

            В её словах было слишком много правды, чтобы пренебречь ими; так что спустя полчаса Гарри, злой на всех, сидел в жаркой, душной атмосфере кабинета Прорицаний. Профессор Трелони снова раздавала экземпляры Оракула Сновидений. Гарри думал, что он провели бы время с гораздо большей пользой, если бы писал штрафной реферат для Злея, а не сидел здесь, пытаясь разгадать смысл вымышленных снов.

            Тем не менее, оказалось, что на Прорицаниях не он один был не в духе. Профессор Трелони хлопнула книжкой Оракула по столу между Гарри и Роном, и её губы сжались; она бросила следующую книжку Симусу и Дину, чуть не попав Симусу в голову, и ткнула последним экземпляром в грудь Невилу с такой силой, что тот соскользнул с пуфа.

            — Ну, продолжайте работу! — громко произнесла профессор Трелони высоким и несколько истеричным голосом. — Вы знаете, что делать! Или — я такой плохой преподаватель, что Вы даже не знаете, как открыть книгу?

            Студенты в недоумении посмотрели на нее, затем друг на друга. Гарри, однако, подумал, что знает, в чем дело. Как только профессор Трелони метнулась назад к преподавательскому креслу, её увеличенные очками глаза наполнились сердитыми слезами, он наклонил голову к Рону и пробормотал:

            — Я думаю, что она получила результаты инспекции.

            — Профессор? — успокаивающим голосом позвала Парвати Патил (она и Лаванда всегда восхищались Профессором Трелони). — Профессор, что-то — э — не так?

            — Не так! — вскричала Профессор Трелони голосом, трепещущим от переполнявших её чувств. — Конечно, нет! Без сомнений, я меня оскорбили, … это инсинуации…необоснованные обвинения, но нет, нет ничего не правильного, конечно, нет!

            Прерывисто дыша, она не смотрела на Парвати, сердитые слезы лились из-под её очков.

            — Я уже не говорю, — у неё перехватило дыхание, — о шестнадцати годах преданной службы, это, конечно, никто не учел…, но я не обижусь, нет, не буду!

            — Но, Профессор, кто обижает Вас? — робко спросила Парвати.

            — Начальство! — ответила Профессор Трелони низким, драматически дрогнувшим голосом. — Да, их глаза слишком затуманены мирским видением, чтобы Видеть, то что я Вижу, Знать, то что я Знаю… конечно, нас, Провидцев, всегда боялись, всегда преследовали …, увы — это — наша судьба.

            Она всхлипнула, вытерла мокрые щеки кончиком шали, а потом вытащила из рукава маленький вышитый носовой платок и трубно высморкалась, совсем, как Дрюзг.

            Рон захихикал. Лаванда одарила его взглядом, полным отвращения.

            — Профессор, — сказала Парвати, — Вы имеете в виду профессора Умбридж?

            — Не напоминайте мне об этой женщине! — закричала Профессор Трелони, вскакивая на ноги, грохоча бусами и сверкая очками. — Будьте добры продолжать вашу работу!

            И она провела оставшуюся часть урока, расхаживая между ними; слезы все ещё текли из-под её очков; что-то бормотала, угрожающе вздыхая.

            — … Вполне могут уволить… пренебрежение … на инспекции …, увидим …, как она смеет …

            — У тебя и Умбридж есть кое-что общее, — тихо сказал Гарри Гермионе, когда они снова встретились на Защите от Темных Сил. — Очевидно, она тоже считает Трелони старой мошенницей… похоже, что Умбридж подловила её на проверке.

            Когда он говорил, в класс вошла Умбридж со своим черным бархатным бантом и выражением огромного самодовольства.

            — Добрый день, класс.

            — Добрый день, профессор Умбридж, — монотонно ответили они.

            — Пожалуйста, уберите палочки.

            Но никого шквала протеста в этот раз не последовало; никто больше не пытался вынуть палочку.

            — Пожалуйста, вернитесь к странице тридцать четыре в Теории Волшебной Защиты и читайте третью главу, озаглавленную «Случаи Несопротивления при Магической Атаке». Никаких объяснений …

            — Не понадобится, — хором закончили Гарри, Рон и Гермиона.

            * * *

            — Никаких тренировок по Квиддичу, — глухим голосом сообщила Ангелина, когда Гарри, Рон и Гермиона вошли в гостиную после обеда тем же вечером.

            — Но я сдерживался! — в ужасе возразил Гарри. — Я ей ничего не говорил, Ангелина, клянусь, я…

            — Я знаю, знаю, — несчастно ответила Ангелина. — Она сказала, ей нужно немного времени, чтобы решить этот вопрос.

            — Что тут решать? — заметил Рон сердито. — Она дала разрешение Слизерину, почему не дает нам?

            Но Гарри мог вообразить, насколько нравилось Умбридж держать в своих руках судьбу Гриффиндорской команды, как она наслаждалась сознанием того, что угроза лишиться квиддича висела над головой Гриффиндорцев, поэтому легко было догадаться, что Умбридж ещё нескоро выпустит из рук столь привлекательное оружие.

            — Но, — отозвалась Гермиона, — посмотри на это с хорошей стороны — по крайней мере, у тебя теперь появится время написать реферат для Злея!

            — И это хорошая сторона? — огрызнулся Гарри, в то время как Рон с недоверием смотрел на Гермиону. — Никаких тренировок по Квиддичу и дополнительные Зелья?

            Гарри плюхнулся на стул, вытащил свой реферат по Зельям из сумки и неохотно принялся за работу. Было очень трудно сосредоточиться; и даже осознавая, что Сириус не появится в камине ещё долго, он не мог сдержаться и поглядывал в огонь, на всякий случай, каждые несколько минут. К тому же, в комнате было невероятно шумно: Фред и Джордж, как оказалось, наконец-то усовершенствовали один вид Рвотных Пастилок, которые и демонстрировали крикливой толпе.

            Сначала Фред откусил с оранжевого конца и эффектно вырвал в ковш, поставленный перед ними. Потом он откусил с фиолетового конца, и рвота немедленно прекратилась. Ли Джордан, помогавший в демонстрации, лениво убирал рвоту тем же заклинанием Исчезания, каким пользовался Злей, удаляя неудавшиеся зелья Гарри.

            При регулярных звуках рвоты, приветствиях и голосах Фреда и Джорджа, авансом принимавших заказы от толпы, Гарри было исключительно тяжело сосредоточиться на правильном решении для Укрепляющего зелья. Гермиона не помогала; приветствия и звуки рвоты, топанье Фреда и ковш Джорджа она подчеркивала громким неодобрительным сопением, которое Гарри нашел ещё более отвлекающим.

            — Тогда иди и останови их! — раздраженно предложил он, четвертый раз подряд вычеркивая не правильный вес толченого когтя грифона.

            — Я не могу, формально они ничего не нарушают, — сквозь стиснутые зубы процедила Гермиона. — Они вправе есть свои вонючие штучки, и я не могу найти правило, которое говорит, что другие идиоты не имеют право покупать их, если не доказано, что они опасны.

            Она, Гарри и Рон смотрели, как Джорджа тошнит в ковш, как потом он глотает оставшуюся часть пастилки и выпрямляется под громкие аплодисменты.

            — Знаете, не могу понять, почему Фред и Джордж получили только по три СОВы, — сказал Гарри, наблюдая, как Фред, Джордж, и Ли собирают золото с нетерпеливой толпы. — Они действительно знают свое дело.

            — О, они делают только всякую ерунду, которая никому не пригодится, — пренебрежительно заявила Гермиона.

            — Никому не пригодится? — вымученно переспросил Рон. — Гермиона, они уже заработали примерно 26 галеонов!

            Прошло ещё много времени, прежде чем толпа вокруг близнецов рассеялась. Фред, Ли и Джордж считали выручку ещё дольше, так что было далеко за полночь, пока Гарри, Рон и Гермиона не остались в пустой гостиной. В конце концов, Фред закрыл за собой дверь в спальни мальчиков, так грохоча коробкой с галеонами, что Гермиона нахмурилась. Гарри, который не очень продвинулся в своем сочинении, решил его бросить. Пока он убирал книги, Рон, дремавший в кресле, проснулся, приглушенно заворчав, и рассеяно глянул в камин.

            — Сириус! — произнес он.

            Гарри быстро повернулся. Темная неопрятная голова Сириуса снова сидела в огне.

            — Привет, — поприветствовал он всех, усмехнувшись.

            — Привет, — хором откликнулись Гарри, Рон и Гермиона, стоявшие на коленях перед камином. Косолапус громко мяукнул и подошел к огню, пытаясь, несмотря на высокую температуру, сунуть морду поближе к Сириусу.

            — Как дела? — осведомился Сириус.

            — Не очень хорошо, — ответил Гарри в то время, как Гермиона тянула Косолапуса назад, чтобы потушить его загоревшиеся усы. — Министерство издало новый декрет, и нам не разрешают иметь команду по Квидиччу.

            — Или группу тайной Защиты от Темных Сил? — уточнил Сириус.

            Настала короткая пауза.

            — Как ты узнал об этом? — спросил Гарри.

            — Вы бы более тщательно выбирали места для ваших собраний, — сказал Сириус, ещё шире расплываясь в усмешке, — «Кабанья Голова» — вот о чем я.

            — Хорошо, но это было лучше чем «Три Метлы»! — парировала Гермиона. — Там всегда полно народу…

            — Что означит, вас было бы тяжелее подслушать, — объяснил Сириус. — Тебе ещё многому надо учиться, Гермиона.

            — Кто нас подслушивал? — требовательно спросил Гарри.

            — Мундунгус, конечно, — ответил Сириус, и, глядя на их озадаченные лица, засмеялся. — Ведьма под вуалью — это был он.

            — Это был Мундунгус? — ошеломленно переспросил Гарри. — Что он делал в «Кабаньей Голове»?

            — И что вы думаете, он там делал? — нетерпеливо произнес Сириус. — Конечно, следил за вами.

            — Я все ещё под наблюдением? — сердито спросил Гарри.

            — Ты — да, — ответил Сириус, — и недаром, потому что первое дело, которое ты затеял в выходной день-это создание нелегальной организации.

            Но он не выглядел ни сердитым, ни обеспокоенным. Напротив, он смотрел на Гарри с особой гордостью.

            — Почему Данг скрывался от нас? — разочарованно спросил Рон. — Мы рады были бы увидеть его.

            — Ему запретили заходить в «Кабанью голову» ещё двадцать лет назад, — сказал Сириус, — А у тамошнего бармена хорошая память. Мы лишились запасного плаща-невидимки Хмури, когда Стургис был арестован, поэтому Данг одевался в последнее время, как ведьма … так или иначе … прежде всего, Рон — я поклялся передать послание от твоей матери.

            — Да? — с опаской спросил Рон.

            — Она говорит, чтобы ты ни в коем случае не участвовал в нелегальной секретной группе Защиты от Темных Сил. Она сказала, тебя наверняка отчислят, и будущее твое будет погублено. Молли утверждает, что позже будет достаточно времени, чтобы научиться защищаться, и что ты слишком молод, чтобы беспокоиться об этом прямо сейчас. Она также, — глаза Сириуса направились к двум другим, — советует Гарри и Гермионе распустить группу, хотя и признает, что не имеет никакой власти над любым из вас и просто просит вас помнить, что она советует от чистого сердца и руководствуется вашими интересами. Она написала бы все это вам, но если бы сову перехватили, у вас были бы серьезные неприятности, и она не может сказать это лично, потому что сегодня вечером она на дежурстве.

            — На каком таком дежерстве? — быстро спросил Рон.

            — Никогда не возражайте и выполняйте, что вам говорят — сказал Сириус. — Ну, мне неприятно быть просто передаточным звеном, и по возможности, скажите ей, что я сказал вам все, что она просила, так как, похоже, она мне не доверяет.

            Возникла ещё одна пауза, в течение которой Косолапус с мяуканьем пытался потрогать лапой голову Сириуса, а Рон расковыривал дырку в коврике.

            — Так вы хотите, чтобы я сказал, что не собираюсь принимать участие в группе Защиты? — наконец пробормотал он.

            — Я? Конечно, нет! — ответил Сириус, выглядя удивленным. — Я думаю, что это — превосходная идея!

            — Ты так считаешь? — переспросил Гарри, ощущавший душевный подъем.

            — Конечно, я так думаю, — отозвался Сириус. — Или ты думаешь, твой отец и я залегли бы на дно и выполняли бы приказы старой карги типа Умбридж?

            — Но — в последний раз ты твердил мне, чтобы я был осторожным и лишний раз не рисковал…

            — В прошлом году все говорило в пользу того, что кто — то внутри Хогвартса пытался убить тебя, Гарри! — нетерпеливо ответил Сириус. — В этом году мы знаем, что есть кое — кто вне Хогвартса, кто хотел бы убить нас всех. Так что я думаю, учиться защищаться должным образом — очень хорошая мысль!

            — А если нас действительно отчислят? — недоуменно спросила Гермиона.

            — Гермиона, эта была твоя идея! — глядя на нее, заметил Гарри.

            — Я знаю, как это было. Я только спрашиваю, что сам Сириус думает об этом, — уточнила она, пожимая плечами.

            — Ну, лучше быть отчисленным, но уметь защитить себя должным образом, чем благополучно сидеть в школе, не умея постоять за себя, — прервал их прения Сириус.

            — Слышим, слышим, — с воодушевлением отозвались Гарри и Рон.

            — Так, — сказал Сириус, — как вы организуете эту группу? Где вы встречаетесь?

            — Ну, теперь это немного проблематично, — заявил Гарри, — Где мы можем встречаться?

            — Как насчет «Визжащей хижины»? — предложил Сириус.

            — Эй, а это идея! — возбужденно отозвался Рон, но Гермиона издала недоверчивый возглас, и все трое посмотрели на нее; голова Сириуса повернулась в огне.

            — Хорошо, Сириус, но когда вы встречались в «Визжащей Хижине», вас было только четверо, — пояснила Гермиона, — и все вы могли превращаться в животных, и, я думаю, вы все теснились под одним плащом-невидимкой. Но нас-то двадцать восемь, и ни один из нас не анимаг, так что нам нужен не плащ, а шатер — невидимка…

            — Справедливое замечание, — несколько удрученно подтвердил Сириус. — Все равно, я уверен, вы что-нибудь придумаете. Вообще-то, был замечательный, просторный секретный коридор за зеркалом на четвертом этаже, вам там хватило бы места, чтобы попрактиковаться в заклятьях.

            — Фред и Джордж сказали мне, что там тупик, — ответил Гарри, покачав головой. — Обвал, или что-то еще.

            — О … — нахмурившись, задумался Сириус. — Ладно, я подумаю, когда вернусь к…

            Он замолчал. Лицо его стало напряженным и встревоженным. Сириус повернулся боком, разглядывая, по-видимому, кирпичную кладку камина.

            — Сириус? — с тревогой позвал Гарри.

            Но тот исчез. Гарри ещё мгновение смотрел в огонь, затем повернулся, чтобы увидеть реакцию Рона и Гермионы.

            — Почему он …?

            У Гермионы перехватило дыхание от ужаса. Она вскочила на ноги и уставилась в огонь.

            Посреди огня появилась нащупывавшая, будто что-то хотевшая схватить, короткая рука, безымянный палец которой был унизан старомодными уродливыми кольцами.

            Все трое убежали оттуда. В дверях мальчишеской спальни Гарри оглянулся. Рука Умбридж все ещё шарила посреди огня, как будто её владелица знала, где секундой раньше находились волосы Сириуса, и хотела схватить его.