Глава двадцать восьмая

Худшее воспоминание Снейпа.

            Приказом Министерства Магии.

            Долорес Джейн Умбридж (Главный Следователь) замещает Альбуса Дамблдора на посту директору школы Чародейства и Колдовства Хогвартс.

            В соответствии с указом №28 об образовании.

            Подписано: Корнелиусом Освальдом Фаджем, Министром Магии.

            Слухи распространились по всей школе за ночь, но они не объясняли как все в пределах замка знали, что Дамблдор преодолел двух авроров, главного следователя, министра магии и его младшего помощника, чтобы сбежать. Не важно, в какой области замка шёл.

            Гарри, единственной темой разговоров был отлёт Дамблдора, и хотя некоторые детали могли быть искажены в рассказе (Гарри слышал, как одна второкурсница убеждала другую, что Фадж лежит в больнице Св. Мунго с тыквой вместо головы), было удивительно, насколько точной была остальная информация. Все знали, например, что Гарри и Мариетта были единственными студентами, видевшими происшедшее в кабинете Дамблдора, и т.к.

            Мариетта сейчас находилась в больничном крыле, Гарри осаждали просьбами услышать рассказ из первых рук.

            — Дамблдор скоро вернется, — уверенно сказал Эрни МакМиллан, возвращаясь с.

            Травологии, внимательно выслушав рассказ Гарри. «Они не смогли держать его в стороне во время нашего второго курса, и в этот раз не смогут. Толстый Монах сказал мне, — он заговорщицки понизил свой голос, поэтому Гарри, Рон и Гермиона наклонились ближе к нему, чтобы слышать, — что Умбридж прошлой ночью пыталась вернуться в его кабинет, после того, как они обыскали замок и окрестности в поисках него. Не смогла пройти мимо горгульи. Кабинет директора запечатал себя от неё.» Эрни ухмыльнулся. «Кажется, у неё был небольшой приступ гнева».

            — Я думаю, она действительно представила себя, сидящую в директорском кабинете, — злобно сказала Гермиона, когда они поднимались вверх по каменным ступенькам в главный зал. — Помыкая всеми остальными учителями, глупая, надутая, помешанная на власти, старая…

            — Ты действительно хочешь закончить это предложение, Грэнджер?

            Драко Малфой выскользнул из задней двери, со следующими за ним Крэббом и Гойлом. Его бледное, острое лицо горело злобой.

            — Боюсь я должен снять несколько очков с Гриффиндора и Хаффлпаффа, — сказал он, растягивая слова.

            — Только учителя могут снимать очки с факультетов, Малфой, — сразу ответил Эрни.

            — Да, и мы, префекты, тоже не можем, помнишь? — прорычал Рон.

            — Я знаю, что префекты не могут снимать очки, Король Уизель, — усмехнулся Малфой. Крэбб и Гойл хихикнули. — Но члены Следовательской Группы…

            — Чего? — резко спросила Гермиона.

            — Следовательской Группы, Грэнджер, — сказал Малфой, указывая на крошечную серебряную «С» на своей мантии, прямо под значком префекта. — Избранная группа студентов, поддерживающих Министерство Магии, отобранных профессором Умбридж. В любом случае, члены Следовательской Группы имеют право снимать очки… итак, Грэнджер, я сниму с тебя пять очков за то, что ты грубо отозвалась о новой директрисе. МакМиллан, минус пять очков с тебя за то, что перечил мне. Минус пять очков, потому что ты мне не нравишься, Поттер. Уизли, твоя рубашка не заправлена, поэтому я сниму пять очков за это. Ах да, я забыл, ты грязнокровка, Грэнджер, минус десять очков за это.

            Рон вытащил свою палочку, но Гермиона отодвинула её, шепча «Не надо! ».

            — Мудрый ход, Грэнджер, — вздохнул Малфой. — Новый директор, новые времена…будь хорошим, Потти…Король Уизель…

            Сердечно смеясь, он зашагал прочь с Крэббом и Гойлом.

            — Он блефовал, — сказал Эрни, выглядя ужасающе. — Он не может снимать очки… это было бы нелепо… это полностью подорвет систему префектов.

            Но Гарри, Рон и Гермиона автоматически повернулись к гигантскому стеклянному часовому прибору в нише вдоль стены за ними, на котором были показаны очки факультетов.

            Гриффиндор и Равенкло лидировали сегодня утром. Даже пока они смотрели, камни отлетали вверх, уменьшая количество в нижних лампочках. На самом деле, единственное стекло, которое не изменилось, было изумрудным, принадлежавшее Слизерину.

            — Вы заметили? — услышали они голос Фреда.

            Они с Джорджем только что спустились по мраморной лестнице и присоединились к Гарри, Рону, Гермионе и Эрни перед часами.

            — Малфой только что снял с нас всех около 50 очков, — яростно сказал Гарри, когда они смотрели, как ещё несколько камней отлетали вверх с часов Гриффиндора.

            — Да, Монтаг пытался сделать тоже самое с нами в время перемены, — сказал Джордж.

            — Что значит, пытался? — быстро спросил Рон.

            — У него никогда не получалось высказать всё, — сказал Фред, — благодаря тому, что мы запихнули его головой вперед в этот Исчезающий Класс на первом этаже.

            Гермиона выглядела шокированной.

            — Но вы попадете в ужасную передрягу!

            — Не попадем до тех пор, пока Монтаг не появится снова, а это может занять недели, я не знаю, куда мы его послали, — безразлично сказал Фред. — В любом случае… мы решили, что больше не будем волноваться о том, что попадем в передрягу.

            — Разве когда-нибудь волновались? — спросила Гермиона.

            — Конечно да, — сказал Джордж. — Нас никогда не исключали, не так ли?

            — Мы всегда знали, где поставить черту, — сказал Фред.

            — Мы могли случайно переступить её пальцем, — сказал Фред.

            — Но мы всегда останавливались не далеко от того, чтобы нанести настоящий ущерб, — сказал Фред.

            — А теперь? — спросил Рон.

            — Ну, теперь… — сказал Джордж.

            — …с отъездом Дамблдора… — сказал Фред.

            — …мы считаем, что немного ущерба… — сказал Джордж.

            — …это как раз то, чего заслуживает наш новый директор, — сказал Фред.

            — Вы не должны! — прошептала Гермиона. — Вы действительно не должны! Она обрадуется поводу, чтобы исключить вас!

            — Ты не поняла Гермиона? — сказал Фред, улыбаясь ей. — Нас больше не волнует останемся ли мы. Мы ушли бы прямо сейчас, если бы мы не решили сначала отдать должное.

            Дамблдору. Итак, как бы то ни было, — он проверил свои часы, — первая фаза начинается. На вашем месте, я бы пошел на ланч в главный зал, в таком случае, учителя бы увидели, что вы не могли ничего сделать с этим.

            — Ничего сделать с чем? — обеспокоено спросила Гермиона.

            — Увидите, — сказал Джордж. — Пора бежать.

            Фред и Джордж повернулись и исчезли в увеличивающейся толпе, спускающейся по лестнице на ланч. Выглядя крайне расстроенным, Эрни пробормотал что-то насчет незаконченного домашнего задания по Трансфигурации и поспешно убежал.

            — Знаете, мне кажется, нам лучше уйти отсюда, — нервно сказала Гермиона. — Просто на всякий случай.

            — Да, действительно, — сказал Рон, и все трое направились к дверям главного зала, но.

            Гарри лишь мельком увидел дневной потолок со скользящими белыми облаками, когда кто-то стукнул его по плечу и, обернувшись, он оказался нос к носу с завхозом Филчем.

            Он сделал несколько поспешных шагов назад; Филча лучше всего было видно на расстоянии.

            — Директор хотела бы видеть тебя, Поттер, — искоса посмотрел он.

            — Я этого не делал, — глупо сказал Гарри, думая о том, что замышляли Фред и Джордж.

            Челюсть Филча дрожала от беззвучного смеха.

            — Нечистая совесть, да? — прохрипел он. — Следуй за мной.

            Гарри оглянулся на Рона и Гермиону, которые оба выглядели расстроенными. Он пожал плечами и проследовал за Филчем обратно в вестибюль, против потока голодных студентов.

            Филч был в чрезвычайно хорошем настроении; он шумно вздыхал, пока они карабкался по мраморной лестнице. Когда они достигли первой лестничной площадки, он сказал: «Здесь всё меняется, Поттер».

            — Я заметил, — холодно ответил Гарри.

            — Да…я годами говорил Дамблдору, что он слишком мягок со всеми вами, — сказал Филч, злобно посмеиваясь. — Вы грязные маленькие чудовища, никогда бы не бросили Вонючие.

            Дробины, если бы знали, что в моей власти отхлестать вас, не так ли? Никто бы не подумал швырнуть Клыкастых Фрисби по коридору, если бы я мог подвязать вас за лодыжки в моем кабинете, не так ли? Но когда придет указ 29 об образовании, Поттер, я смогу всё это делать…и она попросила министра подписать приказ об изгнании Пивза…о, при ней здесь всё изменится.

            Умбридж очевидно пошла на какие-то поблажки, чтобы привлечь Филча на свою сторону, подумал Гарри, а самое худшее во всем этом было то, что он наверное удостоверится в важном оружии; его знания школьных тайных проходов и потайных мест были вторыми, после близнецов Уизли.

            — Вот мы и пришли, — сказал он, искоса взглянув на Гарри, когда он трижды ударил по двери профессора Умбридж и открыл её. — Поттер здесь, мэм.

            Кабинет Умбридж, такой знакомый для Гарри после его многочисленных задержаний, был таким же как и всегда, за исключением большой деревянной таблички, лежащей перед ней на столе, на которой золотыми буквами было написано: ДИРЕКТРИСА. Также, его Молния и.

            Чистометы Фреда и Джорджа, на которые он смотрел с муками, были сцеплены и прикованы к плотному железному колышку в стене, за столом.

            Умбридж сидела за столом, небрежно что-то записывая на одном из своих розовых пергаментов, но она подняла глаза и широко улыбнулась их приходу.

            — Спасибо, Аргус, — мило сказала она.

            — Не за что, мэм, не за что, — сказал Филч, кланяясь так низко, как только позволял его ревматизм, и уходя назад.

            — Сядь, — коротко сказала Умбридж, указывая на стул. Гарри сел. Несколько мгновений она продолжала писать. Он наблюдал за несколькими грязными котятами, резвящимися вокруг тарелок над её головой, думая, как новый ужас она задумала для него.

            — Что ж, теперь, — сказала она, наконец отложив перо, и, самодовольно разглядывая его, как жаба, собирающаяся проглотить особенно сочную муху. — Что будешь пить?

            — Что? — спросил Гарри, почти уверенный, что не расслышал её.

            — Пить, мистер Поттер, — сказала она, всё ещё широко улыбаясь. — Чай? Кофе? Тыквенный сок?

            Когда она называла каждый напиток, она взмахивала своей палочкой, и чашка или стакан с ним появлялись на её столе.

            — Ничего, спасибо, — сказал Гарри.

            — Я бы хотела, чтобы вы выпили со мной, — её голос становился опасно милым. — Выберете что-нибудь.

            — Хорошо… тогда чай, — сказал Гарри, пожав плечами.

            Она встала и сделала вид, что добавляет молоко, стоя к нему спиной. Затем она суетилась с чашкой вокруг стола, улыбаясь зловеще милой улыбкой.

            — Вот, — сказала она, протягивая её ему. — Выпьете пока не остыло, не так ли? Ну что ж, теперь, мистер Поттер…я думаю, нам следовало бы немного поболтать после огорчительных событий прошлой ночи.

            Он ничего не ответил. Она откинулась на своем стуле и стала ждать. Когда прошло несколько долгих в тишине, она весело сказала: «Вы не пьете! ».

            Гарри поднес чашку к губам, а затем, неожиданно для себя, опустил её. У одного из ужасных рисованных котят позади Умбридж были большие и круглые голубые глаза, совсем как магическое око Хмури и Гарри вдруг пришло в голову, что сказал бы Хмури, услышь он о том, как Гарри выпил предложенное ему явным врагом.

            Он поднёс чашку к губам и затем внезапно опустил её. У одного из ужасных нарисованных котят за спиной Умбридж были большие круглые голубые глаза, похожие на волшебный глаз Шизоглаза Хмури, и Гарри вдруг подумал, что бы сказал Шизоглаз, если бы услышал, что Гарри пил что-то, предложенное ему явным врагом.

            — В чём дело? — спросила Умбридж, всё ещё внимательно глядя на него. — Сахарку?

            — Нет, — ответил Гарри.

            Он снова поднёс чашку к губам и притворился, что сделал маленький глоток, крепко сжав губы. Улыбка Умбридж стала шире.

            — Хорошо, — прошептала она. — Очень хорошо. А теперь… — она немного наклонилась вперёд. — Где Альбус Дамблдор?

            — Без понятия, — сразу же ответил Гарри.

            — Допивайте, допивайте, — сказала она, продолжая улыбаться. — А сейчас, мистер Поттер, давайте прекратим эти детские игры. Я знаю, что вам известно, куда он ушёл. Вы были с Дамблдором с самого начала. Обдумайте ваше положение, мистер Поттер…

            — Я не знаю, где он, — ответил Гарри.

            Он снова притворился, что пьёт. Она очень внимательно наблюдала за ним.

            — Очень хорошо, — с недовольством сказала она. — В таком случае, будьте добры, расскажите мне, где находится Сириус Блэк.

            Желудок у Гарри подпрыгнул, а чашка в руке вздрогнула так, что стукнулась о блюдце. Он наклонил чашку к устам, сжав губы, так что немного горячей жидкости пролилось вниз на мантию.

            — Я не знаю, — быстро сказал он.

            — Мистер Поттер, — начала Умбридж, — позвольте мне напомнить вам, что именно я чуть не поймала преступника Блэка в пламени камина Гриффиндора в октябре. Я прекрасно знаю, что он встречался именно с вами, и если бы я могла это доказать, то никто из вас не был бы сегодня на свободе, обещаю вам. Я повторяю, Мистер Поттер… где Сириус Блэк?

            — Без понятия, — громко ответил Гарри. — Даже предположить не могу.

            Они столь долго смотрели друг на друга, что у Гарри заслезились глаза. Затем Умбридж встала.

            — Что ж, прекрасно, Поттер, поверю вам на слово на этот раз, но имейте в виду: за мной вся мощь Министерства. Все каналы связи внутри и вне школы находятся под наблюдением. Регулировщик каминной сети наблюдает за каждым камином в Хогвартсе, — конечно, за исключением моего собственного. Моя Команда Инквизитора вскрывает и прочитывает все письма, приходящие и отправляемые из замка. А Мистер Филч следит за всеми тайными ходами внутри и снаружи замка. Если я найду хоть малейшее доказательство…

            БУУУМ!

            Даже пол в кабинете сотрясся. Умбридж поскользнулась, хватаясь за стол в качестве поддержки, и была шокирована.

            — Что за…?

            Она уставилась на дверь. Гарри воспользовался моментом и опорожнил почти всю чашку чая в ближайшую вазу с засохшими цветами. До его слуха доносился шум бегущих и кричащих людей несколькими этажами ниже.

            — Возвращайтесь на обед, Поттер! — крикнула Умбридж, поднимая палочку и выбегая из кабинета. Гарри выждал несколько секунд, затем двинулся за ней посмотреть, откуда взялся весь этот шум.

            Найти его было нетрудно. Этажом ниже было столпотворение. Кто-то (и Гарри весьма точно догадывался, кто именно) запустил огромный ящик заколдованных фейерверков.

            По коридорам вверх и вниз летали драконы, целиком из зелёных и золотых искр, извергая вниз клубы огня и взрывы; Ярко-пурпурные Катеринины колёса пяти футов в диаметре угрожающе рассекали воздух подобно множеству летающих тарелок; ракеты с длинными хвостами сверкающих серебристых звёзд отскакивали от стен; бенгальские огни произвольно выписывали в воздухе ругательства; шутихи взрывались подобно минам везде, куда бы не посмотрел Гарри, и вместо того, чтобы сгореть и погаснуть, прекратив шипение, эти пиротехнические чудеса наоборот, с каждой секундой набирались сил.

            Филч и Умбридж стояли, очевидно охваченные ужасом, на полпути вниз по лестнице. Гарри заметил, что одно из больших Катерининых колёс, похоже, решило, что ему нужно больше пространства для манёвра; оно понеслось к Умбридж и Филчу со зловещим «уиииииииии». Они оба пронзительно закричали от страха и пригнулись, а колесо пролетело над ними и через окно вылетело наружу. Тем временем, несколько драконов и большая пурпурная летучая мышь, которые угрожающе дымились, воспользовались открытой дверью в конце коридора и улетели на первый этаж.

            — Скорее, Филч, скорее! — провизжала Умбридж, они разлетятся по всей школе, если мы не предпримем что-нибудь — Ступефай!

            Луч красного света ударил из конца её палочки в одну из ракет. Но вместо того, чтобы застыть в воздухе, она взорвалась с такой силой, что прожгла дыру в картине неряшливой ведьмы посреди луга; она едва успела сбежать в соседнюю картину, на которой пара волшебников играли в карты. Они подвинулись, освобождая для неё место.

            — Не оглушайте их, Филч! — сердито выкрикнула Умбридж на всю школу, как будто это он произнёс заклинание.

            — Хорошо, Директриса! — прохрипел Филч, который, будучи Сквибом, мог оглушать фейерверки разве что, глотая их. Он бросился к ближайшему шкафу, выхватил оттуда метлу и начал бить по фейерверкам в воздухе; через несколько секунд черенок метлы вспыхнул.

            Гарри насмотрелся достаточно; хохоча, он побежал, низко наклонив голову, к двери, которая, насколько он знал, находилась за гобеленом недалеко по коридору. За дверью он нашёл скрывшихся Фреда и Джорджа, которые слушали вопли Умбридж и Филча и тряслись от сдерживаемого смеха.

            — Впечатляюще, — тихонько сказал Гарри, усмехаясь. — Весьма впечатляюще. Так вы уделаете самого Доктора Флибустьера…

            — Спасибо, — прошептал Джордж, вытирая слёзы с лица от смеха. — Ух, я надеюсь, она попробует применить Исчезающее Заклятье… от него их каждый раз делается в десять раз больше.

            Фейерверки продолжали пылать и к вечеру разлетелись по всей школе. Хотя они принесли значительные разрушения, особенно шутихи, другие преподаватели, казалось, не обращали на это особого внимания.

            — Ах, мамочка, — с сарказмом воскликнула Профессор МакГонагалл, когда один из драконов кружил по её комнате, извергая взрывы и пламя. — Мисс Браун, вы не могли бы сбегать к Директрисе и сказать ей, что у нас в классе летает сбежавший фейерверк?

            В результате всего этого Профессор Умбридж посвятила весь свой первый вечер в качестве Директрисы беготне по школе по требованиями учителей, никто из которых, похоже, не мог избавить свои классы от фейерверков без её помощи. Когда прозвенел последний звонок и они с сумками возвращались в Гриффиндорскую Башню, Гарри увидел, с огромным удовлетворением, как растрёпанная и закопчённая Умбридж ковыляла с потным лицом из кабинета Профессора Флитвика.

            — Большое спасибо, Профессор! — говорил ей Флитвик своим скрипучим голосом. — я бы и сам смог справиться с этими бенгальскими огнями, но я не был уверен, есть ли у меня для этого должные полномочия.

            Сияя, он закрыл свой класс перед её брюзжащим лицом.

            Этим вечером Фред и Джордж были героями в гостиной Гриффиндора. Даже Гермиона пробралась через ликующую толпу, чтобы поздравить их.

            — Это были замечательные фейерверки, — восхищённо сказала она.

            — Спасибо, — ответил Джордж удивлённо и довольно. — Блуждающие Свисто-громы Уизли. Правда, мы истратили весь наш запас; нам придётся начать всё сначала.

            — Но, думаю, оно того стоило, — добавил Фред, собирая заказы от шумящих Гриффиндорцев. — Кстати, Гермиона, если хочешь заказать что-нибудь, коробка Обычных Огней стоит пять галлеонов, а Роскошная Вспышка стоит двадцать…

            Гермиона вернулась к столу, где Гарри и Рон сидели, уставившись на свои школьные сумки, как будто надеясь, что домашняя работа выпрыгнет оттуда и начнёт сама себя делать.

            — О, а почему бы нам не отдохнуть этим вечером? — выразительно сказала Гермиона, когда за окном взмыла вверх одна из ракет Уизли с серебристым хвостом. — В конце концов, в пятницу начинаются пасхальные каникулы, и мы их здорово проведём.

            — С тобой всё в порядке? — спросил Рон, уставившись на неё с недоверием.

            — Раз ты спрашиваешь об этом, — счастливо ответила Гермиона, — ты знаешь, я чувствую в себе немного… бунтарства.

            Гарри всё ещё слышал отдалённые взрывы сбежавших фейерверков, когда они вместе с Роном пошли спать пораньше; и как только он разделся, возле башни пролетел бенгальский огонь, решительно воспроизводивший: «ПУУ1».

            Он лёг в кровать, зевая. Без очков случайные фейерверки, пролетавшие возле окна казались расплывчатыми, как искристые облака, красивые и таинственные на фоне чёрного неба. Он повернулся на бок в любопытстве, что чувствовала Умбридж по поводу своего первого дня на месте Дамблдора, и как бы отреагировал Фудж, если бы услышал, что большую часть дня в школе царил полный хаос. Улыбнувшись, Гарри закрыл глаза…

            Свисты и взрывы сбежавших фейерверков на земле становились всё тише и тише… или, возможно, он просто отвлёкся от них…

            Он двигался прямо в коридор, ведущий в Отдел Тайн. Он приближался к плоской чёрной двери… только бы она была открытой… только бы она была открытой…

            Это было так. Он был внутри круглой комнате, покрытой дверями… он пересёк её, положил свою руку на такую же дверь, и она распахнулась внутрь…

            Теперь он был в длинной, прямоугольной комнате, наполненной однотонным механическим дребезгом. На стенах отражались блики света, но он не остановился, чтобы рассмотреть их… ему нужно было двигаться дальше.

            В самом конце была ещё одна комната, и она также открылась при его прикосновении…

            И наконец, он оказался в тусклой длинной комнате, высокой и широкой, как церковь, наполненной ни чем иным, как длинными рядами высоких полок, на каждом из которых лежали маленькие, пыльные круглые сферы… Сердце у Гарри возбуждённо застучало… он знал, куда идти… он побежал вперёд, но в этой необычной, заброшенной комнате не было слышно шагов…

            В этой комнате было что-то, чего он очень, очень сильно хотел…

            Что-то, что хотел он… или хотел кто-то другой…

            Его шрам болел…

            БАХ!

            Гарри вдруг проснулся, смущённый и злой. Тёмная спальня была наполнена смехом.

            — Круто! — сказал Симус, видневшийся возле окна. — Думаю, одно из тех Катерининых колёс столкнулось с ракетой, и, похоже, они зацепились, смотрите!

            Гарри услышал Рона и Дина, встающих с кроватей, чтобы лучше видеть. Он продолжал тихо и спокойно лежать, пока боль в шраме не утихла и не пропало разочарование. Он чувствовал, как что-то удивительное ускользнуло от него в самый последний момент… он был так близок в это время.

            Игристые розовые крылатые поросята парили за окном башни Гриффиндора. Гарри лежал и слушал благодарные возгласы Гриффиндорцев в спальнях под ними. В его животе неприятно ёкнуло, когда он вспомнил, что на следующий вечер у него будет занятие по Перезаграждению.

            * * *

            Весь следующий день Гарри пребывал в ужасе о том, что может сказать Снейп, если узнает, насколько далеко он проник в Отел Тайн во время своего последнего сна. Он осознал с чувством вины, что он не разу не тренировался в Перезаграждении с момента их последнего занятия: слишком многое случилось с тех пор, как ушёл Дамблдор; он бы уверен, что не смог бы очистить свой разум даже если бы попытался. Тем не менее, он сомневался, что Снейп принял бы подобное извинение.

            В последний момент он попытался немного потренироваться во время дневных уроков, но ничего хорошего не вышло. Гермиона продолжала спрашивать его, что же плохого в том, если он будет тихонько избавляться от всех мыслей и эмоций, и наконец, что очищение разума в то время, когда учителя на уроке задавали вопросы для повторения, далеко не лучший выход.

            Смирившись с худшим, после ужина он проследовал в кабинет Снейпа. Однако на полпути, в вестибюле, он заметил Чу, спешащую к нему.

            — Сюда, — сказал Гарри, образованный поводом отсрочить встречу со Снейпом и поманил её в угол вестибюля, где стояли огромные песочные часы. Гриффиндорские уже почти совсем опустели. — Ты в порядке? Умбридж не расспрашивала тебя о ДА?

            — О, нет, — торопливо ответила Чу. — Нет, это было просто… ну, я только хочу сказать… Гарри, я никогда бы не подумала, что Мариетта может проговориться…

            — Да, хорошо, — уныло ответил Гарри. Он подумал, что Чу, пожалуй, стоило бы поаккуратнее выбирать подруг; некоторое утешение приносила мысль, что Мариетта всё ещё продолжала лежать в больничном крыле, а Мадам Помфри пока не добилась значительных успехов в излечении её прыщей.

            — Она замечательный человек, в самом деле, — сказала Чу. — Она всего лишь ошиблась…

            Гарри недоверчиво посмотрел на неё.

            — Замечательный человек, который сделал ошибку? Она полностью продала всех нас, включая тебя!

            — Ну… ну ничего же с нами не случилось, не так ли? — жалобно сказала Чу. — Ты знаешь, её мама работает на Министерство. Это очень тяжело для неё…

            — Отец Рона тоже работает в министерстве! — яростно ответил Гарри. — и если бы он попал в подобную ситуацию, он бы не стал подлизываться…

            — Это было была ужасная обман со стороны Гермионы Грейнджер, — свирепо сказала Чу. — Она должна была рассказать нам, что она заколдовала список…

            — Думаю, это была превосходная идея, — холодно ответил Гарри. Чу вспыхнула, и её глаза загорелись ярче.

            — Ах, да, я забыла, — конечно, если это была идея любимой Гермионы…

            — Только не вздумай опять плакать, — предупредительно произнёс Гарри.

            — А я и не собираюсь, — ответила она.

            — Да… ну что ж… хорошо, — сказал он. — тогда мне этого достаточно, чтобы справиться на этот раз.

            — Так пойди же и справься! — яростно сказала Чу, разворачиваясь на месте и удаляясь.

            Разозлившись, Гарри спустился по лестнице в подземелье Снейпа, и хотя он знал по опыту, насколько легче будет Снейпу проникнуть в его сознание, если он придёт рассерженным и возмущённым, он не мог ничего поделать, но лишь продолжал думать о том, что ещё он сказал бы Чу по поводу Мариетты, подходя к двери подземелья.

            — Вы опоздали, Поттер, — холодно сказал Снейп, когда Гарри закрыл за собой дверь.

            Снейп стоял спиной к Гарри, извлекая, как обычно, основные свои мысли и аккуратно помещая их в Дубльдум Дамблдора. Он поместил в каменный таз последнюю серебристую прядь и повернулся к Гарри.

            — Итак, — начал он. — вы тренировались?

            — Да, — солгал Гарри, внимательно рассматривая одну из ножек Снейповского стола.

            — Ну что ж, ну что ж, мы сейчас это проверим, не так ли? — мягко сказал Снейп. — Приготовьтесь, Поттер.

            Гарри встал на своё обычное место, по другую сторону от стола, лицом к Снейпу. Его сердце продолжало колотиться злобой на Чу и беспокойством о том, что Снейп извлечёт из его разума на этот раз.

            — На счёт три, — лениво произнёс Снейп. — Раз… два…

            Дверь кабинета Снейпа хлопнула, распахнувшись, и в неё вбежал Драко Малфой.

            — Профессор Снейп, сэр… о… извините…

            Малфой удивлённо смотрел на Снейпа и Гарри.

            — Всё в порядке, Драко, — сказал Снейп, опуская палочку. — Поттер здесь для дополнительного урока Зельеделия.

            Гарри никогда не видел Малфоя таким радостным с тех пор, как Умбридж инспектировала Хагрида.

            — Я не знал, — сказал он, косясь на Гарри, знавшего, что его лицо покраснело. Было бы замечательно сейчас накричать на Малфоя, или — ещё лучше — ударить его каким-нибудь проклятием.

            — Ну, Драко, что случилось? — спросил Снейп.

            — Там Профессор Умбридж, сэр, — ей нужна ваша помощь.

            Они нашли Монтегу, сэр, он заперт в туалете на третьем этаже.

            — Как он там очутился? — потребовал Снейп.

            — Я не знаю, сэр, он немного смущён.

            — Прекрасно, прекрасно. Поттер, — сказал Снейп, — мы продолжим урок завтра вечером.

            Он развернулся и вышел из кабинета. Малфой произнёс, «Дополнительные зелья?» в сторону Гарри за спиной Снейпа, перед тем, как пойти за ним.

            Обрадовавшись, Гарри положил палочку в карман мантии и собрался выйти из комнаты. Теперь у него было ещё по крайней мере ещё двадцать четыре часа, чтобы потренироваться; он чувствовал себя великолепно от такого замечательного шанса уйти, хотя он немного омрачался ценой того, что Малфой расскажет теперь всей школе, что ему нужны дополнительные занятия по зельям.

            Он был уже у двери кабинета, когда он увидел это: клочок дрожащего света, танцующий на косяках. Он остановился и стал на это, напоминающее о чём-то… затем он вспомнил: это было похоже на огни, которые он видел во сне в последнюю ночь, огни во второй комнате, через которую он прошёл во время своей прогулки по Отделу Тайн.

            Он развернулся. Свет исходил от Дубльдума, стоящего на столе Снейпа. Серебристо-белое содержимое мерцало и кружилось внутри него. Мысли Снейпа… то, что он не хотел показывать Гарри, если ему вдруг удастся случайно справиться с защитой Снейпа…

            Гарри посмотрел на Дубльдум, и его охватило любопытство… что же это такое, что Снейп так сильно хотел скрыть от Гарри?

            Серебристые отблески мерцали на стенах… Гарри сделал два шага к столу, сильно задумавшись. Могла ли это быть информация об Отделе Тайн, которую Снейп пожелал скрыть от него?

            Гарри обернулся через плечо, его сердце билось сильно и быстро, как никогда. Сколько времени потребуется Снейпу, чтобы освободить Моннегу из туалета? Вернётся ли он потом прямо в кабинет, или же проводит Монтегу в больничное крыло? Скорее второе. Монтега был капитаном квиддитчной команды Слизерина, и Снейпу, возможно, захочется убедиться, что всё в порядке.

            Гарри сделал оставшиеся несколько шагов до Дубльдума и остановился над ним, глядя в его глубины. Он колебался, прислушиваясь, затем снова вынул палочку. Кабинет и коридор за них оставались совершенно беззвучными. Он легонько ткнул в содержимое Дубльдума кончиком своей палочки.

            Серебристая масса внутри начала быстро вращаться. Гарри склонился над ней и увидел, что она стала прозрачной. Он вновь глядел в комнату, как будто бы через круглое окошко в потолке… фактически, если он не ошибся, он смотрел в Большой Зал.

            Его дыхание немного затуманило поверхность мыслей Снейпа… его мозг замер перед неизвестность… то, что он так хотел сделать, было полным сумасшествием… он дрожал… Снейп мог вернуться в любой момент… Но Гарри подумал о гневе Чу, о глумливом лице Малфоя, и безрассудно осмелился схватить его.

            Он вдохнул поглубже и погрузил лицо в воспоминания Снейпа. В тот же миг пол в кабинете пошатнулся, подталкивая Гарри головой в Дубльдум…

            Он падал в холодной темноте, бешено вращаясь, а затем…

            Он стоял посреди Большого Зала, но четырёх факультетских столов не было. Вместо этого там стояло больше сотни маленьких столиков, выглядящих совершенно одинаково. За каждым из них, склонив голову, сидел студент и писал что-то на свитке пергамента. Единственным звуком было скрипение перьев и редкий шелест, когда кто-то поправлял свой пергамент. Это определённо было время экзамена.

            Солнечный свет струился через верхние окна на склонённые головы, отливающие каштановым, медным и золотым в ярком свете. Гарри внимательно осмотрелся. Снейп должен быть где-то здесь… это были его воспоминания…

            Он и в самом деле был здесь, за столом справа от Гарри. Гарри пристально наблюдал. Снейп-подросток был жилистым и бледным, как растение, растущее в темноте. Его волосы были тонкими и засаленными, они волочились по столу; его крючковатый нос находился всего в полудюйме от пергамента, на котором он писал. Гарри обошёл вокруг Снейпа и прочитал заголовок экзаменационной работы: ЗАЩИТА ОТ ТЁМНЫХ СИЛ — СОВЕРШЕННО ОБЫЧНЫЙ ВОЛШЕБНЫЙ УРОВЕНЬ.

            Значит, Снейпу было где-то пятнадцать или шестнадцать, то есть примерно столько же, сколько и Гарри. Его рука двигалась над пергаментом, он написал как минимум на фут больше, чем ближайшие соседи, а его почерк был более мелким и сжатым.

            — Осталось пять минут!

            Голос заставил Гарри подпрыгнуть. Обернувшись, он увидел голову Профессора Флитвика, двигающуюся между партами неподалёку. Профессор Флитвик прошёл мимо последнего мальчика с неопрятными чёрными волосами… очень неопрятными чёрными волосами…

            Гарри отодвинулся столь быстро, что если бы он был там на самом деле, он бы просто опрокинул столы. Вместо этого он проскользнул, как во сне, через два прохода и остановился в третьем. Спина этого черноволосого мальчика становилась ближе и… он выпрямился, кладя перо, разворачивая пергамент и перечитывая то, что он написал…

            Гарри остановился перед партой и уставился на своего пятнадцатилетнего отца.

            Возбуждение взорвалось у него в животе; он как будто смотрел на себя самого, за некоторым исключением. У Джеймса были ореховые глаза, а его нос был чуть больше, чем у Гарри, а также не было никакого шрама на лбу, но у него было такое же худощавое лицо, такой же рот, такие же брови; волосы Джеймса торчали в разные стороны точно так же, как и у Гарри, руки были в точности, как у Гарри, и даже показалось, когда Джеймс встал, что по росту они отличались друг от друга не больше, чем на дюйм.

            Джеймс широко зевнул и взъерошил волосы, приводя их в ещё больший беспорядок. Затем, взглянув на Профессора Флитвика, он повернулся на месте и улыбнулся мальчику, сидящему четвёртым за ним.

            Вновь вздрогнув от волнения, Гарри увидел, Сириуса, показывающего Джеймсу поднятый большой палец. Сириус скучал на своём стуле над своим трактатом, раскачиваясь на двух ножках. Он прекрасно выглядел; его тёмные волосы спадали на глаза с таким изяществом, которое не было знакомо ни Джеймсу, ни Гарри, и девочка, сидящая за ним с надежной посмотрела на него, хотя, похоже, он этого не заметил. А двумя местами дальше за этой девочкой, — в животе у Гарри опять что-то приятно сжалось, — был Ремус Люпин. Он выглядел слегка бледным и осунувшимся (неужели приближалось полнолуние?) и был поглощён экзаменом: перечитывая свои ответы, он почёсывал подбородок кончиком пера, слегка хмурясь.

            Значит, Червехвост тоже должен быть где-то здесь… уверенный в этом, Гарри вскоре отыскал его: маленький мальчик с волосами мышиного цвета. Червехвост выглядел озабоченным; он грыз ногти, пристально глядя на свою работу и шоркая ногами по полу. Каждый миг он с надеждой глядел на работы своих соседей. Гарри немного понаблюдал за Червехвостом, а затем вернулся к Джеймсу, который рисовал что-то на клочке пергамента. Он изобразил Проныру и теперь дописывал буквы: «Л. Е.» Что бы это значило?

            — Пожалуйста, отложите перья! — проскрипел Профессор Флитвик. — Вас это тоже касается, Стеббинс!

            Пожалуйста, продолжайте сидеть, пока я собираю ваши пергаменты! Ассио!

            Больше сотни свитков пергамента взмыли в воздух и полетели в расставленные руки Профессора Флитвика, сбив его с ног. Кто-то засмеялся. Двое студентов на передних партах встали, и, взяв за локти Профессора Флитвика, поставили его на ноги.

            — Спасибо… спасибо, — пропыхтел Профессор Флитвик. — Что ж, все свободны!

            Гарри посмотрел на своего отца, который гадко перечеркнул украшенные «Л. Е.», подскочил на ноги, убрал перо экзаменационную работу в сумку, закинул её за спину и стал ждать Сириуса.

            Гарри бегло осмотрелся и увидел неподалёку Снейпа, идущего между столами к дверям Большого Зала, всё ещё поглощённый своей экзаменационной работой. Сутулый и угловатый, он судорожно прошёл мимо, напоминая паука, а его жирные волосы прыгали у лица.

            Компания болтающих девочек отделяла Снейпа от Джеймса, Сириуса и Люпина, и затерявшись в этой компании, Гарри продолжал сохранять Снейпа в поле зрения, в то же время прислушиваясь к голосам Джеймса и его друзей.

            — Тебе понравился десятый вопрос, Мууни? — спросил Сириус, когда они выходили из Большого Зала.

            — Очень, — живо ответил Люпин. — Перечислите пять признаков, отличающих оборотней. Замечательный вопрос.

            — Ты думаешь, ты перечислил все из них? — шутливо спросил Джеймс.

            — Думаю, все, — серьёзно отвели Люпин, когда они присоединились к толпе, возле входной двери, желающей выйти на солнце. — Первый: он сидит в моём кресле. Второй: он носит мою одежду. Третий: его зовут Ремус Люпин.

            Червехвост был единственным, кто не засмеялся.

            — Я помню про форму морды, про щелевидные глаза и про клочковатый хвост, — сказал он озабоченно, — Но больше я ничего не помню…

            — А у тебя как дела, Червехвост? — спросил Джеймс в нетерпении. — Ты гуляешь с оборотнем раз в месяц…

            — Тише, тише — умолял Люпин.

            Гарри вновь тревожно посмотрел на него. Снейп был поблизости, всё ещё обдумывая свои ответы, — но это были воспоминания Снейпа, и Гарри был уверен, что если бы Снейп захотел бы прогуляться в другом направлении, то он, Гарри, не смог бы дальше идти за Джеймсом и остальными. К его величайшему облегчению, тем не менее, когда Джеймс и трое его друзей зашагали вниз по лужайке к озеру, Снейп пошёл следом, всё ещё думая над экзаменом и очевидно не имея понятия, куда он шёл. Немного обогнав его, Гарри шёл поближе к Джеймсу и остальным.

            — Что ж, я думаю, что работа была просто подарком, — услышал он слова Сириуса. — Я удивлюсь, если в конце концов не получу «Выдающееся».

            — Я тоже, — сказал Джеймс. Он засунул руку в карман и вынул трепещущего Золотого Проныру.

            — Где ты это взял?

            — Держи его, — воскликнул Джеймс. Он начал играть с Пронырой, давая ему отлететь примерно на фут и вновь хватая его; его реакция была превосходной. Червехвост с благоговением смотрел на него.

            Они остановились в тени того самого бука на берегу озера, где Гарри, Рон и Гермиона однажды провели целое воскресенье, заканчивая свою домашнюю работу и валясь на траве. Гарри вновь посмотрел через его плечо и увидел, к своему удовлетворению, что Снейп уселся на траве в плотной тени зарослей кустов. Он напряжённо думал о работе по СОВУ, так что Гарри смог свободно сидеть между Буком и кустами и видеть четвёрых под деревом. Солнечный свет отражался от гладкой поверхности озера, на отмели которого, сняв туфли и носки и опустив ноги в воду, сидела группа смеющихся девочек, только что покинувших Большой Зал.

            Люпин вынул книгу и читал. Сириус немного надменно и скучающе, но всё же очень великодушно смотрел на студентов, кружащихся на траве. Джеймс продолжал играть с Пронырой, отпуская его всё дальше и дальше, так что он почти что ускользал, но всякий раз он вновь хватал его в последнюю секунду. Червехвост смотрел на него, открыв рот. Всякий раз, когда Джеймс совершал особо сложный захват, Червехвост задыхался и аплодировал. Через пять минут Гарри вдруг удивился, почему Джеймс не даст Червехвосту поймать самому, но Джеймсу, похоже, нравилось внимание. Гарри пришёл к выводу, что у его отца была привычка ерошить волосы, как будто приводя их в порядок, а также он продолжал смотреть на девочек на берегу.

            — Упусти же его, наконец, — наконец сказал Сириус, когда Джеймс сделал последний захват и Червехвост развеселился, — а то Червехвост уже вспотел от волнения.

            Червехвост немного покраснел, а Джеймс улыбнулся.

            — Ну, раз уж тебя это так волнует, — сказал он, убирая Проныру назад в карман. Гарри вдруг подумал, что Сириус был единственным человеком, из-за которого Джеймс прекратил это представление.

            — Мне скучно, — сказал Сириус. — Вот если бы сейчас была полнолуние.

            — Ты бы смог, — угрюмо сказал Люпин, уткнувшись в книгу. — У нас ещё остались Превращения, если тебе скучно, то попроверяй меня. Здесь… — он протянул свою книгу.

            Но Сириус зафыркал. «Мне не нужно смотреть этот хлам, я и так всё знаю».

            — Это тебя развеселит, Мягколап, — спокойно сказал Джеймс. — Посмотри, кто это там, куда смотрит Сириус. Он ведёт себя очень тихо, как собака, выслеживающая кролика.

            — Превосходно, — мягко сказал он. — Снивеллус.

            Гарри повернулся, чтобы посмотреть, куда смотрел Сириус.

            Снейп снова был на ногах, складывая работу по СОВУ в сумку. Когда он вышел из тени кустов и пошёл по траве, Сириус и Джеймс встали.

            Люпин и Червехвост остались сидеть: Люпин всё ещё продолжал смотреть в книгу, хотя его глаза не двигались, и он немного нахмурился; Червехвост посмотрел на Джеймса и пошёл к Снейпу с чувством жадного предвкушения на лице.

            — Всё в порядке, Снивеллус? — громко спросил Джеймс.

            Снейп отреагировал так быстро, как будто ожидал нападения: отбросив сумку он засунул руку в мантию и уже почти достал палочку, когда Джеймс закричал: «Экспеллиармус! ».

            Палочка Снейпа подлетела на двенадцать футов в воздух и с лёгким ударом упала за ним на траву. Сириус издал лающий смех.

            — Импедимента! — воскликнул он, направляя палочку на Снейпа, который был сбит с ног на полпути к собственной палочке.

            Студенты со всех сторон обернулись посмотреть. Некоторые из них встали на ноги и подошли поближе. Кто-то выглядел испуганно, другие увлечённо.

            Снейп, задыхаясь, лежал на земле. Джеймс и Сириус подошли на него, подняв палочки, Джеймс при этом смотрел через плечо на девочек на границе воды. Червехвост теперь поднялся на ноги, нетерпеливо бродя возле Люпина, чтобы лучше видеть.

            — Как прошёл экзамен, Снивелли? — спросил Джеймс.

            — Я наблюдал за ним, у он носом тыкался в пергамент, — злобно сказал Сириус. — Там повсюду были большие жирные пятна, так что они не смогут прочитать ни слова.

            Кто-то из зрителей засмеялся; Снейп был явно непопулярен. Червехвост пронзительно захихикал. Снейп пытался подняться, но заклинание всё ещё действовало на него; он боролся, как будто пытался развязать невидимые верёвки.

            — Ну… подожди, — задыхался он, пристально глядя на Джеймса с выражением глубокого отвращения, — ну… подожди!

            — Подождать чего? — холодно спросил Сириус — Что ты собираешься сделать, Снивелли, вытереть о нас свой нос?

            Снейп изверг смесь брани и заклятий, но поскольку его палочка лежала в десяти футах, ничего не произошло.

            — Вытри рот, — холодно сказал Джеймс, — Скоургифай!

            Фиолетовые мыльные пузыри вдруг полетели изо рта Снейпа, его губы покрыла пена, закрывая рот и удушая.

            — Оставьте его В ПОКОЕ!

            Джеймс и Сириус обернулись. Свободная рука Джеймса тут же подскочила к волосам.

            Это была одна из девочек с отмели озера. У неё были тонкие, тёмно-красные волосы, спадающие на плечи и удивительные зелёные миндалевидные глаза — Гаррины глаза.

            Гаррина мама.

            — Всё в порядке, Эванс? — спросил Джеймс, и тон его голоса вдруг стал приятным, глубоким и более зрелым.

            — Оставьте его в покое, — повторила Лили. Она смотрела на Джеймса с большой неприязнью. — Что он вам сделал?

            — Ну, — сказал Джеймс, стараясь замять ситуацию, — это скорее из-за того, что он просто существует, если ты понимаешь, о чём я…

            Многие стоящие вокруг студенты засмеялись, Сириус и Червехвост присоединились, а Люпин, продолжающий изучать свою книгу и Лили — нет.

            — Ты думаешь, это забавно, — холодно сказала она. — Да ты просто надменный, задиристый салага, Поттер. Оставь его в покое.

            — Я сделаю это, если ты пойдёшь со мной, Эванс, — быстро ответил Джеймс. — Ну же… пошли со мной, и я никогда больше не подниму палочку на старого Снивелли.

            Заклятие Подвластья за его спиной смягчилось. Снейп начал двигаться к своей упавшей палочке, на ходу выплёвывая мыльную пену.

            — Я не пойду с тобой даже если придётся выбирать между тобой и гигантским кальмаром, — ответила Лили.

            — Опять неудача, Пронгс, — оживлённо произнёс Сириус и повернулся назад к Снейпу. — ОЙ!

            Но было уже поздно; Снейп направил палочку прямо на Джеймса, последовала вспышка, и на лице у Джеймса появилась глубокая рана, орошающая мантию кровью. Джеймс засуетился: последовала вторая вспышка света, Снейп перевернулся вверх ногами в воздухе, его мантия свисала на голову и открыла тонкие бледные ноги и серые трусы.

            Многие в этой маленькой толпе развеселились; Сириус, Джеймс и Червехвост заревели от хохота.

            Лили, чьё гневное выражение лица на миг, казалось, сменилось улыбкой, сказала: «Отпустите его! ».

            — Конечно же, — ответил Джеймс и взмахнул палочкой вверх; Снейп свалился смятой кучей на землю. Освободившись от мантии, он мгновенно встал на ноги и поднял палочку, но Сириус произнёс: «Петрификус Тоталус! » и Снейп снова перевернулся, твёрдый, как доска.

            — ОСТАВЬТЕ ЕГО В ПОКОЕ! — закричала Лили. Она вынула свою собственную палочку. Джеймс и Сириус с осторожностью наблюдали за ней.

            — О, Эванс, не вынуждай меня причинять тебе боль, — убедительно сказал Джеймс.

            — Тогда снимите с него заклятье!

            Джеймс глубоко вздохнул, затем повернулся к Снейпу и пробормотал контрзаклятье.

            — Ты свободен, — сказал он, когда Снейп поднялся на ноги. — На твоё счастье, за тебя заступилась Эванс, Снивеллус…

            — Я не нуждаюсь в помощи от грязной маленькой Полукровки, как она!

            Лили моргнула.

            — Хорошо, — холодно сказала она. — В следующий раз я не буду беспокоиться. И я бы на твоём месте постирала трусы, Снивеллус.

            — Извинись перед Эванс! — ревел Джеймс на Снейпа, угрожая направляя на него палочку.

            — Я не хочу, чтобы он извинялся, — крикнула Лили, поворачиваясь к Джеймсу, — ты ничуть не лучше его.

            — Что? — завизжал Джеймс, — Я бы НИКОГДА не назвал тебя… сама-знаешь-кем!

            — Взъерошивая волосы, потому что ты думаешь, что это круто выглядеть так, как будто ты только что слез с метлы, красоваться с этим тупым Пронырой, гулять по коридорам и заколдовывать всякого, кто тебе докучает, только потому, что ты это умеешь — я удивлена, как только метла отрывает от земли твою жирную голову. Ты очень меня ОБИДЕЛ.

            Она развернулась и пошла прочь.

            — Эванс! — крикнул Джеймс ей вслед. — Эй, ЭВАНС!

            Но она не оборачивалась.

            — Что это с ней? — сказал Джеймс, пытаясь безуспешно сделать вид, что этот вопрос его, на самом деле, совершенно не интересовал.

            — Читая между строк, я могу сказать, что она считает, что тебя немного занесло, дружище, — ответил Сириус.

            — Верно, — сказал Джеймс, в бешенстве, — верно…

            Последовала ещё одна вспышка света, и Снейп снова перевернулся вверх ногами в воздухе.

            — Кто хочет увидеть, как я сниму трусы со Снивелли?

            Но о том, снял ли на самом деле Джеймс трусы со Снейпа, Гарри так и не узнал. Чья-то рука вдруг сжала сверху его руку, бульдожьей хваткой. Взбрыкнув, Гарри обернулся, чтобы посмотреть, кто его держит, и увидел, к своему величайшему ужасу, полностью выросшего, взрослых размеров Снейпа, стоящего справа, белого от бешенства.

            — Повеселились?

            Гарри почувствовал, что поднимается в воздух; летний день вокруг него растворился; он летел вверх через ледяную тьму, рука Снейпа продолжала сжимать его запястье. Затем, с чувством падения, как будто он сделал сальто через голову в воздухе, его ноги ударились о каменный пол подземелья Снейпа, и он вновь стоял возле Дубльдума перед столом Снейпа, в тени нынешнего учителя Зелий.

            — Ну, — сказал Снейп, так сильно сжимая Гарри за руку, что она онемела, — Ну как… повеселились, Поттер?

            — Н-нет, — ответил Гарри, пытаясь освободить руку.

            Это было ужасно: Губы Снейпа тряслись, его лицо было белым, его зубы оскалены.

            — Забавный человек, твой отец, не так ли? — спросил Снейп, так сильно встряхнув Гарри, что его очки соскользнули вниз по носу.

            — Я… я не…

            Снейп отбросил от себя Гарри изо всех сил. Гарри жёстко упал на пол подземелья.

            — Ты не повторишь того, что ты видел, больше никому! — проревел Снейп.

            — Нет, — ответил Гарри, вставая на Ноги настолько далеко от Снейпа, насколько это было возможно. — Нет, конечно я…

            — Убирайся, убирайся, я никогда не хочу больше видеть тебя в своём кабинете!

            И как только Гарри натолкнулся на дверь, раздался треск мёртвых тараканов, сыпавшихся ему на голову. Он рывком открыл дверь и стремглав побежал по коридору, остановившись только когда между ним и Снейпом было уже три этажа. Там он опёрся на стену, запыхавшись и потирая повреждённую руку.

            У него не было никакого желания ни так рано возвращаться в башню Гриффиндора, ни рассказывать Рону и Гермионе о том, что он только что увидел. Он чувствовал себя так ужасно и несчастно вовсе не потому, что был пойман или обсыпан тараканами; но из-за того, что он знал, каково быть униженным посреди толпы зрителей, он в точности знал, каково было Снейпу, когда его отец дразнил его, и, судя по тому, что он только что увидел, его отец и в самом деле был настолько высокомерным, как Снейп всегда говорил ему.