ПИППИ САДИТСЯ НА КОРАБЛЬ

        В одно прекрасное утро "Попрыгунья", украшенная флагами  и  вымпелами от носа до кормы, вошла в гавань. Городской духовой  оркестр  выстроился на набережной, и музыканты изо всех сил  выдували  приветственный  марш. Все жители маленького городка собрались поглядеть,  как  Пиппи  встретит своего отца, короля Эфраима I. Фотограф стоял  наготове,  чтобы  заснять первую минуту этой встречи.

       Пиппи прыгала от нетерпения, и не успели  еще  как  следует  опустить трап, как капитан Длинныйчулок и Пиппи  с  криками  ликования  бросились навстречу друг другу. Капитан был так рад встрече с  дочерью,  что  несколько раз подбросил ее высоко в воздух. Пиппи  обрадовалась  ничуть  не меньше и подбросила своего папу в воздух еще больше  раз.  Не  радовался только фотограф, он никак не мог сделать хороший снимок, потому что  все время то Пиппи, то ее папа взлетали в воздух.

       Томми и Анника тоже подошли к капитану поздороваться. Но до  чего  же они были бледные и тощие! Ведь им первый раз позволили  выйти  на  улицу после болезни.

       Пиппи, конечно, поднялась на борт поприветствовать  Фридольфа  и  остальных матросов, своих старых друзей. Томми и  Аннике  разрешили  пойти вместе с ней. До чего же интересно было подняться на корабль,  бороздивший дальние моря! Томми и Анника рассматривали его, широко раскрыв  глаза. Особенно любопытно было им взглянуть на Агатона и Теодора, но  Пиппи сказала, что они уже давно списались на берег.

       Пиппи так крепко обнимала всех матросов, что  первые  пять  минут  им трудно было отдышаться. Потом она посадила капитана себе на плечи,  пронесла сначала через всю толпу, а после до самой  Виллы  Вверхтормашками. Томми и Анника потрусили сзади, держась за руки.

       - Да здравствует король Эфраим! - кричали люди. Они считали, что этот день войдет в историю города.

       Несколько часов спустя капитан Длинныйчулок уже лежал  в  постели  на Вилле Вверхтормашками и храпел так, что весь дом  дрожал.  На  кухне  за столом с остатками роскошного ужина сидели Пиппи, Томми и Анника. Друзья Пиппи сидели молча и о чем-то думали. О чем они размышляли? Анника думала о том, что в конце концов жить вряд ли стоит! А Томми пытался  вспомнить, есть ли на свете что-нибудь по-настоящему интересное  и  приятное, но так ничего и не мог найти. Жизнь, в общем-то, - пустыня, решил он.

       А Пиппи была в отличном настроении. Она похлопала господина  Нильссона, который шастал по столу взад и  вперед  между  тарелками,  похлопала Томми и Аннику, она то напевала, то насвистывала, то весело  пританцовывала и, казалось, не замечала мрачного настроения Томми и Анники.

       - До чего же здорово будет снова отправиться в плаванье! - воскликнула она. - Подумать только, на море такая свобода, такой простор!

       Томми и Анника вздохнули.

       - И по правде говоря, мне очень хочется увидеть  Куррекурредутию.  Вы только представьте себе:  растянуться  на  берегу  и  обмакнуть  большие пальцы ног в самый настоящий-пренастоящий Тихий океан. Разинешь рот -  и прямо туда свалится спелый банан.

       Томми и Анника вздохнули.

       - Думаю, играть с маленькими черными негритятами тоже будет весело, продолжала Пиппи.

       Томми и Анника опять вздохнули.

       - И что это вы все вздыхаете? - спросила Пиппи. - Может, вы не любите негритят?

       - Любить-то мы любим, - ответил Томми. - Да вот только мы сидим и думаем, что ты не скоро вернешься на Виллу Вверхтормашками.

       - Ясное дело, не скоро, - весело сказала Пиппи. - Но  я  из-за  этого вовсе не расстраиваюсь. Мне думается, что на острове  Куррекурредут  еще веселее.

       Анника повернулась к Пиппи, ее бледное лицо выражало отчаяние.

       - Ах, Пиппи, как долго ты собираешься там оставаться?

       - Почем я знаю? Может, до самого Рождества.

       Анника тоненько застонала.

       - Кто знает, - сказала Пиппи, - может, на острове  Куррекурредут  так весело, что мне захочется остаться там навсегда. Тра-ля-ля! - воскликнула Пиппи, продолжая танцевать. - Быть негритянской принцессой  не  такое уж плохое занятие для меня, ведь школьного образования у меня почти  что нет.

       Глаза на бледных мордочках Томми и Анники как-то  подозрительно  заблестели.

       - Хотя, если хорошенько подумать, вряд ли я останусь там навсегда,  сказала Пиппи. - Придворная жизнь мне, поди, под конец может надоесть. И в один прекрасный день я точно скажу чтонибудь вроде: "Томми, Анника, не пора ли нам сматываться домой на Виллу Вверхтормашками?

       - Что ты хочешь этим сказать?

       - Что я хочу сказать? Вы что, шведского языка не понимаете? А  может, я забыла сказать, что вы тоже поедете со мной на  остров  Куррекурредут? Мне казалось, что я вам об этом сказала.

       Томми и Анника спрыгнули со стульев. Задыхаясь от  волнения,  они  не могли вымолвить ни слова. Под конец Томми сказал:

       - Что ты болтаешь! Папа с мамой нам этого в жизни не позволят!

       - Ах-ах-ах, да неужели? Я уже обо всем договорилась с вашей мамой.

       Ровно на пять секунд на Вилле Вверхтормашками воцарилась  тишина.  Но потом раздались два диких вопля. Это кричали от радости Томми и  Анника. Господин Нильссон, который сидел на столе и пытался намазать свою  шляпу маслом, удивленно поглядел на них. Еще больше он удивился,  увидев,  как Пиппи, Томми и Анника, взявшись за руки, пляшут вокруг стола  дикий  танец. Они стучали ногами и кричали так громко, что лампа сорвалась с  потолка и свалилась на пол. И тут господин Нильссон швырнул нож в  окно  и тоже принялся плясать.

       - Это в самом-самом деле правда? - спросил Томми, когда они  успокоились и уселись на дровяной ларь, чтобы все хорошенько обсудить.

       Пиппи кивнула в ответ. И это в самом деле была правда. Томми и Анника получили разрешение отправиться с Пиппи в Куррекурредутию.  Ясное  дело, почти все тети из этого маленького городка приходили к фру Сеттергрен  и говорили:

       - Ты ведь не собираешься в самом деле отпустить своих  детей  плавать по Тихому океану вместе с Пиппи Длинныйчулок? Быть того не может, что ты это серьезно решила.

       А фру Сеттергрен отвечала им:

       - А почему бы мне их не отпустить? Дети болели, и доктор сказал,  что им нужна перемена климата. Я давно знаю Пиппи и могу  сказать,  что  она никогда не причиняла вреда Томми и Аннике. Никто не будет  о  них  лучше заботиться, чем она.

       - Да, но доверить детей этой Пиппи  Длинныйчулок!  -  говорили  тети, брезгливо морщась.

       - Да, именно Пиппи, - отвечала им фру Сеттергрен. - Может, она  и  не всегда умеет себя прилично вести. Но у нее доброе  сердце,  а  это  куда важнее.

       И вот однажды, прохладным весенним днем, Томми  и  Анника  впервые  в жизни покинули свой маленький-премаленький городок, чтобы вместе с Пиппи отправиться в большой и удивительный мир. Они все трое стояли  у  поручней, а свежий вечерний ветер надувал паруса "Попрыгуньи".  Нет,  не  все трое, вернее, все пятеро, потому что лошадь  и  господин  Нильссон  тоже отправились в плавание.

       Все школьные товарищи Томми и Анники стояли на  пристани  и  чуть  не плакали оттого, что расстаются с друзьями, а также и от зависти. На следующий день им надо было, как всегда, идти в школу. По географии им  задали на дом выучить острова Тихого океана. А Томми и Аннике не  придется больше учить уроки чуть ли не целый год. "Здоровье важнее школьных занятий", - сказал доктор. "А острова Тихого океана они  смогут  выучить  на месте", - добавила Пиппи.

       Мама и папа Томми и Анники тоже стояли на пристани. Когда дети увидели, что родители вытирают глаза платком, сердце у них немножко защемило. И все же они были так счастливы, что дух захватывало.

       "Попрыгунья" медленно заскользила от причала.

       - Томми! Анника! - закричала вдогонку фру Сеттергрен. - Когда  поплывете по Северному морю, наденьте по два теплых свитера и...

       Остальные ее слова потонули в прощальных криках людей на пристани,  в ржании лошади, веселых воплях Пиппи и трубных звуках, которые  сморкаясь издавал капитан Длинныйчулок.

       Путешествие началось. Над "Попрыгуньей"  светили  звезды,  вокруг  ее форштевня плясали льдины, и ветер свистел в ее парусах.

       - Ах, Пиппи! - сказала Анника. - Ты знаешь, со мной  творится  что-то странное. Мне кажется, я тоже хочу стать морской разбойницей, когда  вырасту.