ПИППИ ДЛИННЫЙ ЧУЛОК НЕ ЖЕЛАЕТ СТАТЬ ВЗРОСЛОЙ

      О, как мама и папа Томми и Анники обнимали своих детей, и как целовали, а потом накрыли стол и накормили их чудесным ужином, а потом еще подоткнули им одеяла, когда дети улеглись в свои кроватки. Потом  родители долго-предолго сидели на краю кроваток и слушали рассказы детей  о  всех чудесах, которые им довелось пережить на острове Куррекурредут. Они  все так радовались! И только одно омрачало их радость - мысль  о  Рождестве. Томми и Анника не хотели говорить маме, как они огорчены тем, что  остались без рождественской елки и без рождественских подарков; но так оно и было. Дома им все казалось таким непривычным,  как  это  бывает  всегда, когда возвращаешься из долгого путешествия. И до чего было  бы  здорово, если бы они вернулись домой в сочельник!

       У Томми и Анники также немножко болела душа, когда они думали о  Пиппи. Теперь она, ясное дело, лежит там на Вилле Вверхтормашками ногами на подушке, и никого нет рядом с ней сейчас, и никто не подтыкает ей  одеяло. И они решили пойти к ней завтра с самого утра.

       Но назавтра мама не захотела их отпускать, ведь она так давно  их  не видела! И вообще, к ним на обед должна была прийти  бабушка,  поздравить внуков со счастливым возвращением домой. Томми  и  Анника  беспокоились: что там Пиппи делает целый день одна? Когда вечером начало темнеть,  они наконец не выдержали.

       - Милая мама, мы должны пойти поздороваться с Пиппи, - сказал Томми.

       - Ну, бегите! Но не оставайтесь там слишком поздно.

       Когда они подошли к садовой калитке Виллы Вверхтормашками, то остановились как вкопанные и только смотрели во все глаза. Все выглядело почти как на рождественской открытке. Вилла так мягко утопала в снегу, а  окна были весело освещены! На веранде горел факел, отбрасывая свет далеко-далеко на белый снежный покров перед домом. Дорожка,  ведущая  к  веранде, была основательно расчищена, так что Томми и Аннике не  пришлось  барахтаться в сугробах.

       Как раз когда они отряхивали с себя снег на веранде, открылась  дверь и на пороге появилась Пиппи.

       - Счастливого Рождества в моей лачуге! - сказала она.

       Затем провела их на кухню. А там, они не поверили своим глазам, стояла рождественская елка! Свечи были зажжены,  и  горело  семнадцать  светильников в виде домовых, да так, что только треск стоял и вокруг  распространялся уютный запах. Стол был накрыт, и на нем стояли  рождественская каша, и окорок, и колбаса, и другие всевозможные рождественские яства. Да, даже пряники - в виде домовых! В очаге пылал огонь, а возле дровяного ларя стояла лошадь и бодро била копытом. Господин Нильссон прыгал взад и вперед по елке между светящимися домовыми.

       - Хорошо бы его нарядить рождественским ангелом, - сказала  Пиппи,  да вряд ли он станет сидеть тихо и спокойно.

       Томми и Анника молча стояли посреди кухни, совершенно ошеломленные.

       - Ах, Пиппи, - выговорила наконец Анника, - до чего  ж  замечательно! Как ты успела все это сделать?

       - У меня все в руках спорится, - ответила Пиппи.

       Томми и Анника внезапно почувствовали, что ужасно рады и счастливы.

       - До чего здорово, что мы снова дома,  на  Вилле  Вверхтормашками,  сказал Томми.

       Они уселись вокруг стола и получили огромные порции окорока, и  рисовой каши, и колбасы, и пряников. Ели и думали, что это еще вкуснее бананов и плодов хлебного дерева.

       - Да, но, Пиппи, сейчас вовсе не Рождество, - сказал Томми.

       - Нет, Рождество! Календарь Виллы Вверхтормашками немножко запаздывает. Надо будет отнести его к календарщику и починить.

       - Вот здорово! - воскликнула Анника. - Значит, у  нас  все-таки  Рождество! Хотя и без рождественских подарков.

       - Ой, хорошо, что ты произнесла это слово, - сказала Пиппи. - Я спрятала ваши подарки. Вам самим придется их искать.

       Лица Томми и Анники вспыхнули от восторга, и они кинулись искать свои подарки. В дровяном ларе Томми нашел большой пакет, на котором было  написано: "ТОММИ". В пакете лежал красивый ящичек с красками. Анника нашла под столом пакет, на котором было написано ее имя, а внутри был красивый красный зонтик.

       - Я смогу взять его с собой на остров Куррекурредут, когда мы в  следующий раз поплывем туда, - обрадовалась Анника.

       На самом верху под колпаком очага висело два пакета. В одном был  игрушечный джип для Томми, а во втором - кукольный сервиз для  Анники.  На хвосте у лошади висел маленький-премаленький пакетик, и там лежали часы, предназначенные для детской Томми и Анники.

       Когда они отыскали все свои рождественские подарки, то в порыве  благодарности крепко обняли Пиппи. Подойдя к кухонному окну, она посмотрела на снег, покрывавший весь сад.

       - Завтра построим большой снежный дом, - сказала она. - И зажжем свечи, которые будут гореть в нем по вечерам.

       - О да, давайте! - воскликнула Анника, все более  и  более  довольная тем, что вернулась домой.

       - Я думаю, нам надо соорудить лыжную горку: сверху, прямо с крыши - и вниз, в сугробы, - сказала Пиппи. - Я собираюсь научить лошадь  кататься на лыжах. Только никак не могу придумать, сколько лыж ей надо  -  четыре или только две.

       - Ох и весело будет нам завтра! - сказал Томми. - Какое счастье,  что мы приехали домой прямо в разгар рождественских каникул.

       - Нам всегда будет весело, - сказала Анника.  -  И  здесь,  на  Вилле Вверхтормашками, и на острове Куррекурредут, всюду и везде.

       Пиппи в знак согласия кивнула головой. Все втроем  забрались  они  на кухонный стол. Внезапно лицо Томми омрачилось.

       - Не хочу никогда становиться взрослым, - решительно сказал он.

       - И я тоже, - заявила Анника.

       - Да, ничего в этом хорошего нет, - согласилась Пиппи. - Взрослым никогда не бывает весело. У них вечно уйма скучной работы, дурацкие платья и куминальные налоги.

       - Это называется "коммунальные налоги", - поправила ее Анника.

       - Все равно, такая же муть, - возразила Пиппи. - И еще они  напичканы предрассудками и всякой ерундой. Они думают, что стрясется ужасное  несчастье, если сунуть в рот нож во время еды, и все такое прочее.

       - Они не умеют даже играть, - сказала Анника. - Фу, ужасно, если придется стать взрослым!

       - Кто сказал, что нужно стать взрослым? - спросила Пиппи. - Если я не ошибаюсь, у меня есть где-то несколько пилюлек.

       - Каких пилюлек? - спросил Томми.

       - Несколько мировых пилюлек для того, кто не желает стать взрослым, объяснила Пиппи и соскочила со стола.

       Она искала повсюду - в шкафу, в ящиках и  ларях,  и  через  некоторое время появилась, держа в руках нечто, точь-в-точь похожее на три  желтых горошины.

       - Горошины! - удивился Томми.

       - Ты так думаешь?! - спросила Пиппи. - И вовсе это не горошины, а пилюльки. Я давнымдавно получила их в Рио [12] от одного старого индейского вождя, когда случайно упомянула, что вовсе не хочу стать взрослой.

       - И эти вот маленькие таблетки могут помочь? - усомнилась Анника.

       - Ну да! - заверила ее Пиппи. - Но проглотить их надо в темноте и при этом сказать вот что:

       Славная милая крумеляка,

       Не хочу я стать взрослякой...

       - Ты, верно, имеешь в виду "взрослой", - сказал Томми.

       - Сказала "взросляка", значит, то самое я и имею в виду  -  "взросляку". В этом-то и весь секрет.  Большинство  людей  говорит:  "взрослый", "взрослая", а опаснее этого ничего не бывает. Потому что тогда начинаешь расти шибче, чем прежде. Жил-был однажды мальчик, который ел  вот  такие пилюльки. И он сказал "взрослый" вместо "взросляка". Тут  он  как  начал расти, - до смерти испугаешься. На несколько метров в день!  До  чего  ж печально! Но, во всяком случае, пока он пасся и кормился прямо с яблоневых деревьев, примерно как жираф, это было довольно  удобно.  Но  вскоре это перестало получаться, он был слишком длинный.  Когда  к  нему  домой приходили какие-нибудь тетеньки и здоровались с ним и им надо было  сказать ему: "О, какой ты стал большой и умный! ", то им  приходилось  кричать в мегафон, чтобы он услыхал  их  слова.  У  этого  мальчика  ничего нельзя было увидеть, кроме его длинных,  тонких  ног,  исчезавших  среди туч, словно флагштоки. А что было, когда он принялся  лизать  солнце!  У него на языке появился волдырь. Тогда он так заорал, что внизу, на  земле, увяли цветы. Но это было последним признаком его  жизни.  И  никогда больше никто о нем не слышал. Хотя ноги, думается мне, по-прежнему  бродят внизу там, в Рио, и мешают движению.

       - Я боюсь есть какие-то пилюли, - испуганно сказала Анника. - А вдруг я ошибусь и скажу не то, что надо?

       - Ты не ошибешься, - утешила ее Пиппи. - Если б я думала, что ты  можешь ошибиться, я не давала бы тебе никаких пилюль. Потому что стало  бы очень скучно, если бы пришлось играть только с твоими ногами. Томми, я и твои ноги! Да, веселенькая была бы компания!

       - Фу, да не ошибешься ты, Анника! - сказал Томми.

       Они погасили рождественские свечи. На кухне стало  совершенно  темно, только перед очагом, где за дверцами пылал огонь,  лежал  кружок  света. Они молча уселись в кружок посреди комнаты. Пиппи дала Томми и Аннике по таблетке крумеляки. От любопытства у них по спине пробегал холодок.  Подумать только: мгновение - и эти удивительные пилюльки  будут  лежать  у них в животе, а потом они никогда, никогда не станут взрослыми. Это было замечательно!

       - Давайте, - шепнула Пиппи.

       Они проглотили по таблетке.

       - Славная, милая крумеляка, не желаю стать взрослякой! - хором произнесли они все трое.

       Дело было сделано. Пиппи зажгла висячую лампу.

       - До чего здорово! -  сказала  она.  -  Теперь  мы  можем  оставаться детьми. У нас никогда не будет мозолей и прочей ерунды.  Хотя  ведь  пилюльки лежали в моем шкафу так долго, что нельзя быть железно  уверенной в том, что они не утратили свою силу. Но будем надеяться на лучшее, верно?

       Аннике вдруг пришла в голову одна мысль.

       - Пиппи! - испуганно воскликнула она.  -  Ты  ведь  собиралась  стать морской разбойницей, когда станешь взрослой.

       - Тьфу, я все равно могу стать морской разбойницей, - сказала  Пиппи, - такой маленькойпремаленькой вредной морской разбойницей, которая  сеет смерть и разрушение, во всяком случае вокруг себя.

       Она немножко подумала.

       - Послушайте, - сказала она, - послушайте. Вдруг когда-нибудь,  через много лет, явится какаянибудь тетенька, будет проходить мимо  и  увидит, как мы играем здесь, в саду. И, может, она спросит тебя, Томми: "Сколько тебе лет, дружок?" А ты ответишь тогда: "53 года, если не ошибаюсь".

       Томми радостно засмеялся.

       - Тогда она, верно, подумает, что я просто коротыш, - сказал он.

       - Да, ясное дело, - согласилась Пиппи. - Но тогда  ты  сможешь  ответить, что, когда ты был меньше, ты был больше.

       Тут как раз Томми и Анника вспомнили, что мама не велела  им  слишком долго оставаться у Пиппи.

       - Нам, наверное, пора идти домой, - сказал Томми.

       - Но мы снова придем завтра, - сказала Анника.

       - Прекрасно! - сказала Пиппи. - Начнем строить снежный дом  в  восемь часов утра.

       Она проводила их до калитки, и ее рыжие косички болтались во все стороны, когда она бежала обратно на Виллу Вверхтормашками.

       - Подумать только, - сказал Томми чуть позднее, когда чистил зубы,  подумать только, если бы я не знал, что это пилюльки крумеляки,  то  мог бы поспорить, что это - обыкновенные горошины.

       Анника стояла у окна детской в розовой пижамке и смотрела  в  сторону Виллы Вверхтормашками.

       - Ура, я вижу Пиппи! - в восторге закричала она.

       Томми также поспешил к окну. Да, конечно! Теперь, когда  на  деревьях больше не было листвы, можно было заглянуть даже на кухню к Пиппи. Пиппи сидела у стола, склонив голову на руки. С мечтательным выражением в глазах смотрела она на колеблющееся пламя стоявшей перед ней маленькой свечи.

       - Она... она кажется такой одинокой, - сказала  Анника,  и  голос  ее чуть задрожал. - О, Томми, скорей бы уж было утро, чтоб нам сразу  же  к ней пойти.

       Они молча стояли у окна, всматриваясь в зимний вечер. Над крышей Виллы Вверхтормашками светили звезды. Там, в доме, была  Пиппи.  Она  будет там вечно. Странно было думать об этом. Пройдут годы, но Пиппи, и Томми, и Анника не станут взрослыми. Если только, понятно, пилюли крумеляки  не потеряли свою силу! Настанут новые весны и лета, и новые осени  и  зимы, но их игры будут продолжаться. Утром они выстроят снежный дом и  спустят трамплин с крыши Виллы Вверхтормашками. Когда настанет весна, они  будут карабкаться на дуплистый дуб, где растет лимонад, они будут играть в искалыциков вещей и ездить верхом на лошади Пиппи, будут сидеть в дровяном ларе и рассказывать разные истории. А иногда они, быть может, будут также путешествовать на остров Куррекурредут, чтобы повидаться с Момо, Моаной и другими детьми. Но они вечно будут возвращаться на Виллу Вверхтормашками. Да, это была на редкость утешительная мысль - Пиппи вечно будет жить на Вилле Вверхтормашками.

       - Вот сейчас она посмотрит в нашу сторону, и мы помашем ей  рукой,  сказал Томми.

       Но Пиппи смотрела прямо перед собой мечтательными  глазами.  А  потом погасила свечу.