ИШУТИН ПЕРЕДУМАЛ

            Во дворе ждала Мила Руткевич с промасленным пакетом.

            - Перерыв на обед, - сказала Юлька. - Ничего не нашли?

            - Ничего, - сказала Алиса. - В этот подъезд они все вошли, и никто из него не вышел. Не представляю, что делать.

            - Пошли на скамеечку, - сказала Катя. - Ум хорошо, а десять лучше. Перекусим и что-нибудь придумаем.

            - Обязательно придумаем, - сказал Фима Королев. - Во мне уже формируются кое-какие идеи.

            - Я знаю, - сказал Садовский. - Я уже научился читать мысли без миелофона. В голове у Королева формируется идея космических полетов на воздушных шарах.

            - Отстань! - сказал Фима. - С тобой совершенно невозможно серьезно разговаривать!

            - А я с тобой и не намерен серьезно разговаривать, - сказал Садовский. - Если с тобой серьезно разговаривать, можно лопнуть от смеха.

            Мила раздала бутерброды и половинки огурцов.

            Тут, ко всеобщему удивлению, пришла и Лариса. Она шла, широко зевая, и тащила целую корзинку съестных припасов.

            - Умираю спать хочу! - сказала она. - Я даже по дороге на ходу спала.

            - Лариса, ты великий человек, - сказал Коля Сулима.

            - Ты так серьезно думаешь? - спросила Лариса. - Мне очень приятно.

            Сулима ей нравился, потому что был серьезный, играл в шахматы и носил очки.

            - Он так не думает, - сказал Фима. - И если мне не веришь, возьми миелофон и послушай его мысли.

            - В жизни не слушала чужих мыслей. И не буду.

            - Почему? - спросила Юлька, распаковывая ее корзинку.

            - А вдруг в мыслях неприличное слово встретится?

            - Где же ты набрала столько продовольствия? - спросила Юлька.

            - Это мне бабушка дала, - сказала Лариса. - Я ей объяснила.

            - Что ты ей объяснила? - испугалась Катя Михайлова.

            - Я ей ничего лишнего не сказала, - ответила Лариса. - Я только сказала, что к нам приехала одна девочка из будущего и она проголодалась.

            - А бабушка? - спросила Катя.

            - А бабушка ахнула и сказала: "Ой, такой путь - и ничего не поесть! " Вот мы с ней и опустошили холодильник.

            Пока ребята ели, Алиса прислушивалась к мыслям двух женщин, которые остановились посреди двора и обсуждали плохое поведение какого-то Ивана Петровича, который играет по ночам на аккордеоне и не дает никому спать. Алиса слушала их мысли, потому что надеялась, что они могли видеть пиратов или Колю.

            Вдруг Алиса поднялась, спрятала проводок в сумку, подошла к женщинам, и ребята услышали, как она сказала:

            - Вы правильно беспокоитесь о вашей девочке. Она уже полчаса плачет горючими слезами, потому что думает, что вы никогда уже не вернетесь. Она плачет, а вы тут обсуждаете поведение какого-то Ивана Петровича!

            Сказав так, Алиса вернулась к скамейке, а женщины удивленно смотрели ей вслед. Потом одна из них сказала:

            - Я и в самом деле заболталась. - И скрылась в подъезде.

            Вторая посмотрела на Алису подозрительно и сказала:

            - Какая невоспитанная девочка!

            - Ты ей про какую девочку сказала? - спросила Юлька.

            - Ее дочка дома сидит и думает, что мама никогда не вернется. А мама совсем о ней забыла. Пришлось напомнить.

            - Попробуй пирога, - сказала Лариса. - Моя бабушка велела обязательно тебя угостить. Она сказала, что таких у вас не делают, потому что она унесет свой секрет с собой в могилу.

            - А пускай она тебя научит, - сказала Юлька.

            - Меня не научишь, - вздохнула Лариса. - Я совершенно неспособная к домашнему хозяйству.

            Алиса жевала пирог и думала, что же делать дальше. Время идет, уже скоро двенадцать.

            - Что будем делать? - без миелофона угадала ее мысли Юлька.

            - Ясно что. - Фима жевал торт, и у него получились большие розовые усы на красных щеках. - Сейчас передохнем и пойдем дальше.

            - Куда идти? - сказала Алиса. - Мы весь подъезд обошли.

            - По другим домам пойдем, - сказал Фима. - Если ты устанешь, я тебя подменю.

            - Зачем ходить до другим домам? - удивилась Алиса. - Ведь они отсюда не выходили.

            - Постой, - сказал Садовский. - А ты уверена, что у них нет шапки-невидимки?

            - Нет, - сказала Алиса, - это антинаучно.

            - А почему ты так уверена, Алиса, что они не выходили из подъезда? спросила Мила Руткевич. - А вдруг тот человек соврал?

            Сулима поднялся со скамейки и сказал:

            - У нас есть два варианта. Первый - обойти с миелофоном все дома в этом дворе.

            - А второй вариант? - спросила Алиса.

            - А второй вариант - найти того человека, который сказал, что не видел пиратов, и проверить его мысли.

            - Гениально! - сказала Лариса. - Даже не нужно читать мысли. Мне достаточно посмотреть человеку в глаза, и я сразу вижу, лжет он или говорит правду.

            - И все-таки надежней с миелофоном, - сказал Сулима. - Ты не помнишь, Алиса, куда он исчез?

            - Я не заметила. Наверно, сюда. - И Алиса показала на дверь небольшого желтого трехэтажного дома.

            И бывают же такие совпадения: в этот момент дверь открылась, и в ней показался полный, гладкий мужчина в замшевом пиджаке, замшевых брюках и замшевых ботинках.

            - Это он, - прошептала Алиса, шаря рукой в сумке, чтобы найти наушничек.

            Увидев Алису, человек непроизвольно сделал шаг назад. Он испугался.

            Человек, наверно, целую минуту стоял в дверях, делая вид, что вспоминает, не забыл ли дома ключи. Но ключи были на месте. Затем он достал из кармана бумажник и заглянул в него.

            Алиса принимала его мысли:

            "Зачем эта проклятая девчонка здесь? И еще других привела. Что, не поверила, что ли? Неужели подозревает? Но что же я мог поделать? Я же не хочу ни во что вмешиваться. Это их дела - наверно, все они хороши, преступники... Попытаюсь прорваться. Главное - чтобы никто не подумал, что я чего-то опасаюсь..."

            И Петр Ишутин, человек в замше, решительно пошел через двор к воротам.

            - Он что-то знает, - сказала быстро Алиса. - Но скрывает.

            - Я заговорю с ним, - сказал Фима, вскакивая со скамейки.

            - У меня лучше получится, - сказал Садовский. - Это я гарантирую. А ты доедай пирог.

            Садовский в несколько шагов догнал Петра Ишутина, встал у него на дороге и спросил громко, так, что все ребята слышали:

            - Скажите, вы будете Наполеон Бонапарт?

            - Что? - спросил Петр Ишутин. - Что такое? Какой Наполеон?..

            А в его голове неслись мысли, которые отлично слышала Алиса:

            "Наверно, намекает. Тот тоже был под Наполеона одет. Только ничем себя не выдать... Вот попал меж двух огней! И от этих пощады не будет и от тех... В милицию, что ли, бежать... Но что я скажу в милиции?"

            - Если вы Наполеон, - сказал Садовский, который был величайшим мастером говорить чепуху с серьезным видом, - значит, вас в любой момент могут подстрелить. Разве вы не знаете, что сезон охоты на Наполеонов уже открыт? А ваша шкура будет замечательным украшением моей гостиной. Разрешите пощупать? А рога вы забыли дома?

            Садовский протянул руку, чтобы пощупать оленью замшу.

            Ишутин в страхе отпрыгнул в сторону. Он забыл, что втрое сильнее Садовского. Его мысли неслись наперегонки:

            "Намекает, что мне живым отсюда не уйти. Закричать? Наверно, лучше всего закричать - сейчас день, кто-нибудь дома, меня спасут. Но сказать тоже нельзя. Тот, наверно, смотрит за мной из окна и, как только я скажу, тут же меня укокошит..."

            Услышав это, Алиса поднялась со скамейки и пошла к воротам. По дороге она сказала Садовскому:

            - Дай ему пройти.

            - Правильно, это хулиганство, - сказал Ишутин, спеша к воротам.

            Коля дорогу ему уступил, но не отстал, а шел в трех шагах сзади и задумчиво бубнил:

            - Скрытность еще никогда не доводила до добра. Мой дедушка, когда собирался охотиться на Наполеонов, всегда брал с собой ведро с керосином. Он брызгал керосином Наполеону на хвост, и тот тут же сдавался в плен. Но однажды он решил полить керосином тигра..

            Ишутин почти бегом влетел под арку ворот, но тут эта противная девчонка преградила ему путь и сказала тихо, словно по секрету:

            - Теперь вас из окна не видно. И вы можете сказать всю правду.

            - Откуда ты знаешь? - сказал Ишутин, и у него подкосились ноги, пришлось опереться спиной о стену.

            - Они поймали мальчика? - спросила Алиса.

            - Не знаю, не видел... - почти кричал Ишутин.

            Алиса одним ухом слушала его вопли, но в другом звучали мысли замшевого человека, который никогда ни во что не вмешивается: "Конечно, они его поймали. Они его несли совершенно бесчувственного..."

            Ишутин нашел в себе силы оттолкнуть Алису и выбежать на улицу. Он спешил подальше от этого страшного дома и думал:

            "Никогда не вернусь! Сегодня же сяду в поезд - и в любую сторону, хоть в Магадан..."

            Коля Садовский обогнал Ишутина и снова загородил ему дорогу.

            - Мы же не договорили, - заявил он. - Самое интересное впереди.

            Ишутину пришлось затормозить.

            - Куда они понесли бесчувственного мальчика? - спросила Алиса.

            "Ведьма! - думал Ишутин. - Еще издевается! Все знает и издевается. Знает же, что понесли его в заколоченный дом посреди двора".

            - Все, - сказала Алиса Садовскому. - Отпускай. Он нам больше не нужен. Они унесли Колю в заколоченный дом посреди двора.

            - Ты что, мысли читаешь? - спросил Ишутин с облегчением. Хорошо, что отпустили. Могло и хуже кончиться.

            - Стыдно вам! - сказала Алиса. - У вас на глазах два здоровых мужика тащат мальчика, а вы от страха пытаетесь скрыть это преступление.

            - Я не хотел скрывать, но меня попросили. А может, у них есть право мальчиков носить?

            - Вы подлец, - сказал Коля Садовский вполне серьезно, - и не смейте возражать. И я с вами еще встречусь. Вам от меня никуда не деться.

            И тогда Ишутин вдруг припустил по улице. Лишь фалды его замшевого пиджака развевались, будто сзади за Ишутиным гнались два гуся. Алиса слышала его удаляющиеся сбивчивые мысли:

            "А ведь доберется... кто-нибудь до меня и доберется... Как же так хочешь не вмешиваться, и обязательно до тебя кто-нибудь доберется... Нет, никогда! В первый же поезд и в Магадан, в Сочи, во Львов... там устроюсь поваром... и ни во что не вмешиваться..."

            - Он безнадежен, - сказала Алиса. - Его не перевоспитаешь. Таких людей лечить надо.

            - Побежали обратно, - сказал Садовский.

            Они повернули обратно под арку. Вдруг Алиса замерла.

            - Стой, - шепнула она Садовскому.

            Доски, которыми было заколочено окно на дальней от ребят стороне дома, раздвинулись. Из окна вылезла скромная маленькая, горбатая старушка в белом платочке в горошек и с букетом тюльпанов. Старушка не спеша засеменила к воротам. Ребята у скамейки не обратили на нее внимания.

            Старушка вышла из заколоченного дома. Алиса быстро завертела настройкой, ловя мысли старушки. И хорошо сделала, потому что никто, кроме нее самой, не понял бы ни слова в мыслях этой мирной бабушки: бабушка думала на космолингве - языке, которого в наше время никто еще и не знает.

            "Скорей, - думала бабушка, - они поймали этого рохлю и труса. Он обязательно во всем сознается, как только скроется из моих глаз. Если трус продал кого-то один раз, он и других продаст. Надо догнать его и обезвредить... А почему Алиса догадалась, что он соврал? Вот и она, в воротах стоит, на меня смотрит... Что у нее торчит из уха? Не провод ли миелофона?.."

            Алиса схватила Садовского за рукав, и они выбежали в переулок.

            - Скорей! - крикнула Алиса. - В подъезд!

            Они успели нырнуть в подъезд в тот момент, когда Крысс в образе старушки с невероятной для такого пожилого человека резвостью выскочил из ворот. Сквозь застекленную дверь подъезда они видели, как старушка подобрала юбку, из-под которой были видны наполеоновские сапоги с золотыми шпорами, и побежала по бульвару. Алиса услышала мысли пирата:

            "Попались, голубчики, теперь не уйдете! Если мы ничего не добились от парня, добьемся от Алисы... Сейчас или никогда..."

            - За мной! - крикнула Алиса Садовскому. - Не рассуждай!

            - А я давно уже не рассуждаю, - ответил Коля, послушно выскакивая вслед за Алисой во двор через черный код.

            Увидев их, ребята поняли, что случилось что-то очень важное.

            - Узнали? - спросила Юлька. - Где он?

            - Коля и толстый пират вон в том заколоченном доме, - сказала Алиса. - Второй пират побежал к бульвару. Он вернется через три минуты. За три минуты мы должны освободить Колю. Окно с той стороны забито плохо, и доски отодвигаются. Как окажемся внутри дома, шумите, пугайте его! Ясно?

            Заколоченный двухэтажный флигель знал, что не сегодня-завтра придут строители, его снесут, а на его месте разобьют клумбу, и печально глядел на ребят подслеповатыми забитыми окнами.

            Первой в окно, которое было у самой земли, осторожно влезла Алиса, за ней Коля Сулима, Садовский, Королев, Юлька и Катя Михайлова. Остальные остались на улице под командованием Милы Руткевич и окружили дом, чтобы никто не мог из него выскочить.

            Они оказались в большой пустой комнате, оклеенной веселенькими голубыми обоями, кое-где сорванными со стены. На стенах остались темные пятна - следы стоявших раньше шкафов, комода, висевших картин и фотографий. Дверь в коридор была открыта. Алиса на цыпочках вбежала туда, и тут же в ухе зазвучали встревоженные далекие мысли Весельчака У: "Куда задевался Крысс? Зачем он оставил меня одного? Вокруг столько здешних детей, они нас выследят. Надо бы скрыться... Почему так тихо?"

            Мысли доносились откуда-то справа.

            - За мной! - закричала Алиса. - Вперед!

            И все закричали: кто - "ура", кто - "держи его", кто - "Коля, ты где?"

            От шума дом зашатался, потому что в шестом классе "Б", если нужно покричать, найдутся, без преувеличения сказать, настоящие чемпионы по этому виду спорта.

            В десять секунд ребята добежали до лестницы в подвал, и им пришлось остановиться, потому что навстречу вылетел, как бомба, обалдевший от неожиданной психической атаки толстый пират в разорванном плаще. Ничего не видя перед собой, он оглушил и без того оглушенную Алису мыслями: "Попался! Попался! Спасайся кто может! ", помчался по коридору, прыгнул головой вперед в забитое досками окно. У окна стояла Лариса, которая мирно доедала кусок торта и рассуждала вслух:

            - Все-таки, когда ребята так шумят и кричат, их можно понять, но Юльку с Катей Михайловой я осуждаю.

            В этот момент доски, которыми было забито окно первого этажа, разлетелись с треском, и что-то очень большое, круглое и тяжелое вылетело наружу и шмякнулось у ее ног.

            Лариса чуть не подавилась куском торта, но тут же взяла себя в руки и сказала пирату, лежавшему на животе:

            - Вот видите, до чего доводит такое поведение.

            Пират попытался подняться. Он был в нокауте, как неудачливый боксер.

            Боря Мессерер подскочил к нему и стал считать, как судья на ринге:

            - Раз, два, три, четыре, пять, шесть... Аут!