ТУДЫ-СЮДЫ ДЕДУШКА

            В первый день каникул человеку обычно нечего делать. Вернее, есть что делать и дел даже очень много, но трудно придумать, какое из них самое главное, и человек теряется среди многочисленных возможностей и соблазнов.

            Алиса попрощалась с Бертой Максимовной, вышла на улицу и посмотрела на воздушные часы, висящие в небе над городом. Часы показывали двенадцать. Впереди еще был целый день, а за ним пряталось множество совершенно свободных летних дней, обещанное папой подводное путешествие, экскурсия в Индию, экспедиция юннатов в пустыню и даже, если мама достанет билеты, поездка в Париж на трехсотлетие взятия Бастилии, которую парижане уже специально построили из легкого пластика. Жизнь обещала быть интересной, но все это относилось к завтрашним дням.

            А пока Алиса отправилась на Гоголевский бульвар. Миелофон лежал в сумке, и Алиса время от времени похлопывала по сумке ладошкой, чтобы проверить, на месте ли аппарат. Вообще-то говоря, стоило зайти домой и положить его на место, но жалко было терять время. Зайдешь домой, робот заставит обедать и будет говорить, что ты опять похудела, и что я скажу маме, когда она вернется, и всякие другие жалкие слова. Марсианский богомол попросится гулять, а гулять с ним - одно мученье: он останавливается у каждого столба и обнюхивает каждую царапину на мостовой.

            Так что понятно - Алиса домой заходить не стала, а отправилась на бульвар.

            Гоголевский бульвар, широкий и тенистый - говорят, там как-то заблудилась целая детсадовская группа вместе с руководительницей, тянется от Москвы-реки до Арбатской площади, и в него, как реки в длинное и широкое озеро, впадают зеленые улицы и переулки. Алиса по извилистой тропинке, мимо апельсиновых деревьев, которые очень красиво цвели, направилась прямо к старинному памятнику Гоголю. Это печальный памятник. Гоголь сидит, кутаясь в длинный плащ, - Гоголь хоть и писал веселые книги, сам был довольно грустным человеком. За памятником, на боковой аллее должны расти ранние черешни. Они отцвели уже месяц назад. Вдруг ягоды уже поспели?

            На лавочке сидел старичок с длинной седой бородой, в странной соломенной шляпе, надвинутой на кустистые брови. Старичок, казалось, дремал, но, когда Алиса проходила, вернее, пробегала мимо, он поднял голову и сказал:

            - Куда ж ты, пигалица, несешься? Пыль поднимаешь, туды-сюды!

            Алиса остановилась.

            - Я не поднимаю пыли. Здесь же крупный песок, он не пылится.

            - Вот те раз! - удивился старичок, и борода его поднялась и уставилась пегим концом в Алису. - Вот те раз! Возражаешь, значит? Дедушка явно был не в духе.

            И Алиса на всякий случай сказала:

            - Простите, я не нарочно, - и хотела уже бежать дальше.

            Но старичок не дал.

            - Подь сюды, - сказал он. - Тебе говорят!

            - Как так - подь сюды? - удивилась Алиса. - Как-то странно вы разговариваете.

            - А ты поспорь, поспорь. Сейчас возьму хворостину и отстегаю тебя по мягкому месту!

            Старичок был совсем необыкновенный. Как старик Хоттабыч. И говорил удивительно. Не то чтобы Алиса его испугалась, но все-таки ей стало немного не по себе. Больше никого на аллее не было, и если старик и в самом деле решит стегать ее хворостиной... "Нет, успею убежать", подумала Алиса и подошла к старичку поближе.

            - Что же это получается? - сказал старичок. - Оставили меня на этом проклятущем месте, а сами смылись! На что это похоже, я спрашиваю!

            - Да, - согласилась Алиса.

            - У тебя в сумке калачика не найдется? - спросил дед. - А то с утра маковой росинки во рту не держал.

            - Нет, - сказала Алиса. - А что такое маковая росинка?

            - Много будешь знать, скоро состаришься, - сказал старичок.

            Алиса засмеялась. Старичок был совсем не страшный и даже шутил. Она сказала:

            - А здесь недалеко кафе есть. Диетическое. Пройдете два поворота...

            - Обойдусь, - сказал дед. - Без ваших советов обойдусь. Нет, ты скажи, пигалица, что такое деется?

            "Вот это старик! - подумала Алиса. - Вот бы его нашим ребятам показать".

            - Сколько вам лет, дедушка? - спросила она.

            - Все мои годки при мне, я еще царя-батюшку Николая Александровича, царство ему небесное, помню. Вот так-то. И генерала Гурко на белом коне. А может, это Скобелев был...

            - Долгожитель! - поняла Алиса. - Самый настоящий долгожитель. Вы из Абхазии?

            - Это из какой такой Абхазии? Ты это что? Да я тебя!

            Дедушка попытался вскочить со скамейки и погнаться за Алисой, но в последний момент передумал и вставать не стал. Алиса отбежала на несколько шагов и остановилась. Ей уже совсем не хотелось уходить от сказочного деда.

            - Так вот, говорю я, - продолжал дед, будто забыл вспышку гнева. Что же это вокруг деется? Совсем с ума поспятили, туды-сюды!

            Если он помнит царя и еще каких-то генералов, которых не проходят во втором классе, то деду должно быть, по крайней мере, двести лет. Как же он законсервировался, и даже в газетах о нем ни слова не было, и папа о нем не знает? Ведь если бы знал, то наверняка сказал бы Алисе.

            - Ни те городового, ни те культурного обращения! Ходют туды-сюды голые люди, махают себе бесстыжими ногами. Ох, наплачетесь вы с ними, ох, и наплачетесь! .. Не видать вам...

            Дед всхлипнул и вдруг завопил яростно и тонко:

            - Конец света! Светопреставление! Грядет антихрист наказать за грехи великие...

            "Ой-ой-ой, позвать кого-нибудь, что ли? - забеспокоилась Алиса. Наверно, у него мания. Больной человек".

            - А ты чего в трусах бегаешь? - вдруг спросил дед негромко, но сердито. - Юбки, что ль, у мамки не нашлось? Небось загуляла мамка-то, а? Загуляла?.. Девки-то кто в штанах, кто в трусах...

            - У меня мама архитектор, - сказала Алиса.

            - То-то и говорю, - согласился дед. - Не те времена пошли. А то выйдешь спозаранку, наденешь лапти... Ты садись, девочка, на лавочку, сказку послушаешь... Буренка твоя уже копытом теребит. И поднимаемся мы вслед за генералом Гурко, царство ему небесное, туды, понимаешь, сюды, на высоту двенадцать - восемьдесят пять, а там уже турок позицию себе роет... И за царя...

            Дед повторил несколько раз "за царя" и вдруг запел:

И за царя, за родину, за веру

Мы грянем громкое ура, ура. Ура-а-а-а!

            Алиса медленно отступала по дорожке, чтобы незаметно исчезнуть с глаз деда. Она думала, куда лучше бежать, чтобы скорее найти помощь.

            И вдруг из-за поворота показалась девушка со свертком чертежей под мышкой, обычная девушка, наверно студентка. Она была в шортах, безрукавке и без парика. Короткие светлые волосы падали челкой на загорелый лоб. Девушка услышала песню деда и остановилась.

            - Ой! - обрадовалась Алиса.

            Она подбежала к девушке и громко зашептала:

            - Этот дед, наверно, сошел с ума. Он говорит странные вещи и совсем оторвался от действительности.

            - Посмотрим, - сказала девушка.

            Старичок заметил ее и очень рассердился.

            - Час от часу не легче! - сказал он. - Еще одна бесстыдница, туды-сюды. Ты чего вырядилась?

            - Здравствуйте, - сказала девушка. - Вы себя плохо чувствуете?

            - Это еще почему? Это еще что за такие слова позволяешь? Я в своей жизни еще ничем не маялся, кроме как почечуем. Так-то.

            - Странно он одет, - сказала девушка Алисе негромко.

            И тут Алиса тоже заметила, что дед странно одет. Как только она раньше этого не видела?

            На деде были серые короткие брюки, обвисшие понизу грязной бахромой, из-под брюк выглядывали шерстяные носки, обмотанные веревкой. Веревка спускалась к лодыжкам и была привязана к странным тапочкам, ужасно знакомым, но раньше Алиса их не встречала! Ах да, это же лапти, как на картинке в книжке сказок! Плечи деда накрывал серый пиджак с подложенными на плечах ватными подушками, чтобы плечи казались шире. И еще была соломенная шляпа, но ее Алиса заметила с самого начала.

            - Он несовременный, - сказала Алиса тихо и сама испугалась своего открытия.

            Конечно же, дед был совершенно несовременным. Он и говорил странно, и одет был необыкновенно.

            - Погоди-ка, - сказала девушка. - Вы где живете? - спросила она у старика.

            - Много будешь знать... - начал дед. Потом задумался и добавил: - Сам уже не знаю.

            - Может, вас проводить домой?

            - Дом мой за высокими горами да за глубокими долами, - сказал дед уверенно, будто повторял знакомый всем адрес. - Ты мне лучше скажи, землю вы пашете?

            - Пашем, - ответила девушка.

            - И плуги у вас есть?

            - Плугов уже нет. Автоматы пашут и все остальное делают.

            - То-то я думал. А год-то сейчас какой?

            - Две тысячи восемьдесят девятый.

            - Это от рождества-то Христова?

            - От нашей эры, - сказала девушка.

            - А вы из какого года? - спросила Алиса. - Вы ведь путешественник во времени?

            - Вот те туды-сюды! - сказал дед. - Путешественник, говоришь? А ты лучше мне скажи, как у вас с мясом? Мясо почем?

            - Мясо? - Алиса не знала, что ответить.

            Но ей на помощь пришла девушка.

            - Мясо у нас, дедушка, бесплатное, - сказала она. - И все другие продукты тоже.

            - Врешь, туды-сюды! Ктой-то запросто, так тебе теленка резать будет?

            - Вы еще из дореволюции? - настаивала Алиса. - А как вы попали сюда? На нашей машине времени?

            - А вот скажи мне, - оживился дед, - кто у вас наиглавнейший генерал?

            - Нет у нас генералов.

            - Вот и врешь! Не может быть, чтобы без генерала... Бог ты мой, кто идет!

            По дорожке, припадая на суковатую палку, шел второй дед, точно такой же, как и первый, только шляпа у него была не соломенная, а суконная.

            Алиса так удивилась, что спряталась за спину девушки. И тут же из-за поворота вышли еще три деда, двое с палками, один так, без палки; двое в соломенных шляпах, а один без шляпы совсем, и борода у последнего деда была подлиннее, чем у остальных.

            Все деды не спеша направлялись к скамейке.

            - Слава тебе господи! - сказал первый дед. - А то, туды-сюды, ни одной живой души не найдешь!

            - Это верно, - ответил один из новых дедов. - Это верно, что ни одной живой души, все какие-то фигли-мигли с квасом.

            И он погрозил палкой девушке и Алисе. Это они и были фигли-мигли с квасом.

            - У них здесь дырка в прошлое, - прошептала Алиса, - и они из нее вылезают. Надо остановить. Ведь, может, их сто тысяч.

            - Этих-то проучить бы не мешало, палкой, палкой!

            - Это так, туды-сюды! - закричал другой дед.

            - Сейчас мы их! - крикнул третий. - Я сам в городовых служил!

            Сзади вышло еще три деда. Бежать было некуда. Деды, правда, с места не двигались, но шумели изрядно. Алиса крепко уцепилась за руку девушки.

            И в этот момент ударил гонг, и громкий голос сказал:

            - А ну-ка, Глебушка, обесточь массовку. Такие не пойдут.

            За кустами что-то зашипело, и деды замерли в тех позах, в которых их застал громкий голос.

            Из кустов выскочили несколько молодых ребят. Потом вышел старый знакомый Алисиного папы, оператор Герман Шатров. Лоб Шатрова закрывал длинный зеленый козырек от солнца, и на груди у него висел микрофон.

            Не замечая девушки с Алисой, Шатров напустился на своих помощников.

            - Как могло получиться, - сердился он, - как могло получиться, что восемь роботов из массовки ушли со съемочной площадки? Кто за это в ответе? А вдруг один из них на машину бы налетел? Или ребенка бы до смерти испугал? Нет, я так не оставлю! Я сегодня же серьезно поговорю с конструкторами.

            - Они же опытные, Герман, - сказал один из ассистентов. - Их только сейчас распаковали, даже проверить не успели. Вот они и расползлись по бульвару.

            - Да разве это настоящие крестьяне начала двадцатого века? На основе чего их программировали?

            Из кустов вышел еще один человек. Был он толст и печален.

            - Гера, - сказал он, - милый, мы же не сами придумали. Взяли дедов из романов первой половины прошлого века, туды-сюды.

            - Что?

            - Туды-сюды, говорю. Это я, пока с ними возился, дедовских выражений нахватался. У них лет сто пятьдесят назад были обязательно любимые слова, необычные.

            - Забирай своих стариков. Придумаем что-нибудь другое.

            - А что же мне с ними делать? Они же никуда не годны.

            - Поменяешь блоки памяти на стандартные, и получатся неплохие роботы-сиделки. Ей-богу, даже интересно. С бородами и запасом сказок, туды-сюды.