Папа говорит:
— Почему обязательно польза? Вот какая польза от этой картины на
стене?
— От этой картины на стене, — говорит мама, — очень большая польза.
Она дырку на обоях загораживает.
— Ну и что? — не соглашается папа. — И от кота будет польза. Мы его
на собаку выучим. Будет у нас сторожевой кот. Будет дом охранять. Не
лает, не кусает, а в дом не пускает.
Мама даже рассердилась:
— Вечно ты со своими фантазиями! Ты мне сына испортил… Ну вот что.
Если тебе этот кот так нравится, выбирай: или он, или я.
Папа сначала на маму посмотрел, потом на кота. Потом опять на маму и
опять на кота.
— Я, — говорит, — тебя выбираю. Я с тобой уже давно знаком, а этого
кота в первый раз вижу.
— А ты, дядя Федор, кого выбираешь? — спрашивает мама.
— А никого, — отвечает мальчик. — Только если вы кота прогоните, я
тоже от вас уйду.
— Это ты как хочешь, — говорит мама, — только чтобы кота завтра не
было!
Она, конечно, не верила, что дядя Федор из дома уйдет. И папа не
верил. Они думали, что он просто так говорит. А он серьезно говорил.
Он с вечера сложил в рюкзак все, что надо. И ножик перочинный, и
куртку теплую, и фонарик. Взял все деньги, которые на аквариум
копил. И приготовил сумку для кота. Кот как раз в этой сумке
помещался, только усы наружу торчали. И лег спать.
Утром папа с мамой на работу ушли. Дядя Федор проснулся, сварил себе
каши, позавтракал с котом и стал письмо писать.
«Дорогие мои родители! Папа и мама!
Я вас очень люблю. И зверей я очень люблю. И этого кота тоже. А вы
мне не разрешаете его заводить. Велите из дома прогнать. А это
неправильно. Я уезжаю в деревню и буду там жить. Вы за меня не
беспокойтесь. Я не пропаду. Я все умею делать и буду вам писать, а в
школу мне еще не скоро. Только на будущий год.
До свиданья. Ваш сын — дядя Федор».
Он положил это письмо в свой собственный почтовый ящик, взял рюкзак
и кота в сумке и пошел на автобусную остановку.
Глава вторая
ДЕРЕВНЯ
Дядя Федор сел в автобус и поехал. Ехать было хорошо. Автобусы в это
время за город совсем пустые идут. И никто им не мешал
разговаривать. Дядя Федор спрашивал, а кот из сумки отвечал.
Дядя Федор спрашивает:
— Как тебя зовут?
Кот говорит:
— И не знаю как. И Барсиком меня звали, и Пушком, и Оболтусом. И
даже Кис Кисычем я был. Только мне все это не нравится. Я хочу
фамилию иметь.
— Какую?
— Какую-нибудь серьезную. Морскую фамилию. Я же из морских котов. Из
корабельных. У меня и бабушка и дедушка на кораблях плавали с
матросами. И меня тоже в море тянет. Очень я по океанам тоскую.
Только я воды боюсь.
— А давай мы дадим тебе фамилию Матроскин, — говорит дядя Федор. — И
с котами связано, и что-то морское есть в этой фамилии.
— Да, морское здесь есть, — соглашается кот, — это верно. А чем же
это с котами связано?
— Не знаю, — говорит дядя Федор. — Может быть, тем, что коты
полосатые и матросы тоже. У них тельняшки такие.
И кот согласился:
— Мне нравится такая фамилия — Матроскин. И морская, и серьезная.
Он так обрадовался, что у него теперь фамилия есть, что даже
заулыбался от радости. Он поглубже в сумку залез и стал свою фамилию
примерять.
«Позовите, пожалуйста, кота Матроскина к телефону».
«Кот Матроскин подойти к телефону не может. Он очень занят. Он на
печи лежит».
И чем больше он примерял, тем больше ему нравилось. Он из сумки
высунулся и говорит:
— Очень мне нравится, что фамилия у меня не дразнительная. Не то
что, например, Иванов или там Петров.
Дядя Федор спрашивает:
— Чем это они дразнительные?
— А тем, что всегда можно говорить: «Иванов без штанов, Петров без
дров». А про Матроскина ничего такого не скажешь.
Тут автобус остановился. Они в деревню приехали.
Деревня красивая. Кругом лес, поля, и речка недалеко. Ветер дует
такой теплый, и комаров нет. И народу в деревне очень мало живет.
Дядя Федор увидел одного старичка и спрашивает:
— Нет ли у вас тут домика лишнего пустого? Чтобы там жить можно
было.
Старик говорит:
— Да сколько хочешь! У нас за рекой новый дом построили,
пятиэтажный, как в городе. Так полдеревни туда переехало. А свои
дома оставили. И огороды. И даже кур кое-где. Выбирай себе любой и
живи.
И пошли они выбирать. А тут к ним пес подбегает. Лохматый такой,
взъерошенный. Весь в репейниках.
— Возьмите меня к себе жить! — говорит. — Я буду вам дом охранять.
Кот не согласен:
— Нечего у нас охранять. У нас и дома-то нет. Ты к нам через год
прибегай, когда мы разбогатеем. Тогда мы тебя возьмем.
Дядя Федор говорит:
— Ты, кот, помолчи. Хорошая собака еще никому не мешала. Давай мы
лучше узнаем, где он разговаривать научился.
— Я дачу охранял одного профессора, — отвечает пес, — который язык
зверей изучал. Вот и выучился.
— Это, наверное, мой профессор! — кричит кот. — Семин Иван
Трофимович! У него еще была жена, двое детей и бабушка с веником. И
он все словарь составлял «Русско-кошачий».
— «Русско-кошачий» не знаю, а «Охотничье-собачий» составлял. И «Корово-пастухачий»
тоже. А бабушка теперь уже не с веником. Ей пылесос купили.
— Все равно это мой профессор, — говорит кот.
— А где же он сейчас? — спрашивает мальчик.
— Он в Африку уехал. В командировку. Язык слонов изучать. А я с
бабушкой остался. Только мы с ней характерами не сошлись. Я люблю,
когда у человека характер веселый — колбасно-угощательный. А у нее
наоборот — тяжелый характер. Венико-выгонятельный.
— Это точно, — поддерживает кот, — и характер тяжелый, и веник тоже.
— Ну что? Возьмете меня к себе жить? — спрашивает пес. — Или мне
потом прибегать? Через год?
— Возьмем, — отвечает дядя Федор. — Втроем веселее. Как тебя зовут?
— Шарик, — говорит пес. — Я из простых собак. Не из породистых.
— А меня дядя Федор зовут. А кота — Матроскин, это фамилия такая.
— Очень приятно, — говорит Шарик и кланяется. Сразу видно, что он
воспитанный. Из хорошей семьи пес. Только запущенный.
Но кот все равно недоволен. Он у Шарика спрашивает:
— Что ты делать умеешь? Просто дом сторожить и замш может.
— Я могу картошку окучивать задними лапами. И посуду мыть — языком
облизывать. И места мне не надо, я могу на улице спать.
Очень он боялся, что его не возьмут.
А дядя Федор сказал:
— Сейчас будем дом выбирать. Пусть каждый по деревне пройдет и
посмотрит. А потом мы решим, чей дом лучше.
И стали они смотреть. Каждый ходил и выбирал, что ему больше
нравится. А потом они снова встретились. Кот говорит:
— Я такой дом нашел! Весь проконопаченный. И печка там теплая! На
полкухни! Пошли туда жить.
Шарик как засмеется:
— Что твоя печка! Чепуха! Разве это в доме главное? Вот я дом нашел
— это дом! Там такая будка собачья — загляденье! Никакого дома не
надо. Все мы в будке поместимся!
Дядя Федор говорит:
— Не о том вы оба думаете. Надо, чтобы в доме телевизор был
обязательно. И окна большие. Я как раз нашел такой дом. Крыша
красная. И сад с огородом есть. Пошли его смотреть!
И пошли они смотреть. Как только подошли, Шарик кричит:
— Это же мой дом! Я про эту будку говорил.
— И печка моя! — говорит кот. — Я о такой печке всю жизнь мечтал!
Когда холодно было.
— Вот и хорошо! — сказал дядя Федор. — Мы, наверное, и в самом деле
лучший дом выбрали.
Осмотрели они дом и обрадовались. Все в доме было. И печка, и
кровати, и занавесочки на окнах! И радио, и телевизор в углу.
Правда, старенький. И котелки разные на кухне были, чугунные. И в
огороде все было посажено. И картошка, и капуста. Только все
запущено было, не прополото. А в сарае удочка была.
Дядя Федор взял удочку и пошел рыбу ловить. А кот с Шариком печку
истопили и воды принесли. Потом они поели, радио послушали и спать
легли. Очень им в этом доме понравилось.
Глава третья
НОВЫЕ ЗАБОТЫ
На другое утро дядя Федор, пес и кот дом в порядок приводили.
Паутину сметали, мусор выносили, печку чистили. Особенно кот
старался: он чистоту любил. Он с тряпкой на все шкафы, под все
диваны залезал. Дом и так был не очень грязненький, а тут совсем
заблестел.
А от Шарика пользы мало было. Он только носился, лаял от радости и
чихал во все углы. Дядя Федор не выдержал и послал его в огород
картошку окучивать. И пес так заработал, что только земля летела во
все стороны.
Весь день они так трудились. И морковь пропололи, и капусту. Ведь
они сюда жить приехали, а не в игрушки играть.
А потом они мыться на речку отправились и, главное, Шарика купать.
— Уж больно ты у нас запущенный, — говорит дядя Федор. — Придется
тебе отмыться как следует.
— Я бы рад, — отвечает пес, — только мне помощь нужна. Я один не
могу. У меня мыло из зубов выскакивает. А без мыла что за мытье!
Так, намокание!
Он в воду залез, а дядя Федор его намыливал и шерсть расчесывал. А
кот по берегу ходил и все грустил о разных океанах. Он же был
морской кот, просто он воды боялся.
Потом они домой пошли по тропинке под солнышком. А навстречу им
какой-то дядя бежит. Румяный такой, в шапке. Лет пятидесяти с
хвостиком. (Это не дядя с хвостиком, а возраст у него с хвостиком.
Значит, ему пятьдесят лет и еще чуть-чуть.) Остановился дядя и
спрашивает:
— А ты, мальчик, чей? Ты откуда к нам в деревню попал?
Дядя Федор отвечает:
— Я ничей. Я сам по себе мальчик. Свой собственный. Я из города
приехал.
Гражданин в шапке удивился ужасно и говорит:
— Так не бывает, чтобы дети сами по себе были. Свои собственные.
Дети обязательно чьи-нибудь.
— Это почему не бывает?! — рассердился Матроскин. — Я, например, кот
— сам по себе кот! Свой собственный!
— И я свой собственный! — говорит Шарик.
Дядя совсем растерялся. Видит, тут и собаки разговаривают, и коты.
Что-то необычное здесь. Значит, непорядок. Да к тому ж еще дядя
Федор сам наступать начал:
— А вы почему спрашиваете? Вы, случайно, не из милиции?
— Нет, я не из милиции, — отвечает дядя. — Я из почты. Я почтальон
тутошний — Печкин. Поэтому я все должен знать. Чтобы письма
разносить и газеты. Вы, например, что выписываете?
— Я буду «Мурзилку» выписывать, — говорит дядя Федор.
— А я что-нибудь про охоту, — говорит Шарик.
— А вы? — спрашивает дядя у кота.
— А я ничего не буду, — отвечает кот. — Я экономить буду.
Глава четвертая
КЛАД
Однажды кот говорит:
— Что это мы все без молока и без молока? Так и умереть можно. Надо
бы корову купить.
— Надо бы, — соглашается дядя Федор. — Да где денег взять?
— Может, занять? — предлагает пес. — У соседей.
— А чем отдавать будем? — спрашивает кот. — Отдавать-то надо.
— А отдавать будем молоком.
Но кот не согласен:
— Если молоко отдавать, зачем же тогда корова?
— Значит, надо что-нибудь продать, — говорит Шарик.
— А что?
— Что-нибудь ненужное.
— Чтобы продать что-нибудь ненужное, — сердится кот, — надо сначала
купить что-нибудь ненужное. А у нас денег нет. — Тут он на пса
посмотрел и говорит: — А давай, Шарик, мы тебя продадим.
Шарик даже на месте подпрыгнул:
— Это как так — меня?
— А так. Ты у нас ухоженный стал, красивый. За тебя любой охотник
сто рублей даст. И еще больше. А потом ты от него убежишь — и снова
к нам. А мы уже с коровой.
— Да? — кричит Шарик. — А если меня на цепь посадят?! Давай, кот, мы
тебя продадим. Ты у нас тоже ухоженный. Вон какой толстый сделался.
А котов на цепь не сажают.
Тут дядя Федор вмешался:
— Никого мы продавать не будем. Мы пойдем клад искать.
— Ура! — кричит Шарик. — Давно пора! — А сам потихоньку у кота
спрашивает: — А что такое склад?
— Не склад, а клад, — отвечает кот. — Это деньги такие и сокровища,
которые люди в землю спрятали. Разбойники всякие.
— А зачем?
— А зачем ты косточки в саду закапываешь и под печку суешь?
— Я? Про запас.
— Вот и они про запас.
Пес сразу все понял и решил кости перепрятать, чтобы кот про них
ничего не знал.
И пошли они клад искать. Кот говорит:
— И как это я сам не додумался про клад? Ведь мы теперь и корову
купим, и в огороде можем не работать. Мы все можем на рынке
покупать.
— И в магазине, — говорит Шарик. — Мясо лучше в магазине покупать.
— Почему?
— Там костей больше.
И тут они на одно место пришли в лесу. Там была большая гора
земляная, а в горе пещера была. В ней когда-то разбойники жили. И
дядя Федор стал копать. А пес и кот уселись рядом на камушке. Пес
спрашивает:
— А почему ты, дядя Федор, в городе клад не искал?
Дядя Федор говорит:
— Чудак ты! Кто же в городе клады ищет! Там и копать нельзя —
асфальт везде. А здесь вон какая земля мягкая — один песок. Здесь мы
в два счета клад найдем. И корову купим.
Пес говорит:
— А давайте, когда мы клад найдем, мы его на три части поделим.
— Почему? — спрашивает кот.
— Потому что мне корова не нужна. Я молоко что-то не люблю. Я себе
буду колбасу в магазине покупать.
— Да и я молоко что-то не очень люблю, — говорит дядя Федор. — Вот
если бы корова квас давала или лимонад…
— А мне одному денег на корову не хватит! — спорит кот. — В
хозяйстве корова нужна. Что это за хозяйство без коровы?
— Ну и что? — говорит Шарик. — Необязательно большую корову
покупать. Ты купи маленькую. Есть такие специальные коровы для
котов. Козы называются.
И тут у дяди Федора лопата как звякнет обо что-то — а это сундук
окованный. А в нем всякие сокровища и монеты старинные. И камни
драгоценные. Взяли они этот сундук и домой пошли. А навстречу им
почтальон Печкин спешит.
— Что это ты, мальчик, в сундуке несешь?
Кот Матроскин хитрый, он и говорит:
— Это мы за грибами ходили.
Но Печкин тоже не прост:
— А сундук для чего?
— Для грибов. Мы в нем грибы засаливаем. Прямо в лесу. Ясно вам?
— Конечно, ясно. Чего ж тут неясного? — говорит Печкин. А самому
ничего не ясно. Ведь за грибами с корзинами ходят. А тут на тебе — с
сундуком! Они бы еще с чемоданом пошли. Но все-таки Печкин отстал.
А они уже домой пришли. Посмотрели — очень много денег в сундуке. Не
только корову — целое стадо можно купить вместе с быком. И они
решили, что каждый себе подарок сделает. Что хочет, то и купит.
Глава пятая
ПЕРВАЯ ПОКУПКА
Папа с мамой очень горевали, что дядя Федор пропал.
— Это ты виноват, — говорила мама. — Все ему разрешаешь, он и
избаловался.
— Просто он зверей любит, — объяснял папа. — Вот и ушел с котом.
— А ты бы его к технике приучал. Купил бы ему конструктор или
пылесос, чтобы он делом занимался.
Но папа не согласен:
— Кот — он живой. С ним и играть можно, и на улице гулять. И
конструктор будет тебе за бумажкой прыгать? Или можно, например,
пылесос на веревочке водить? Ему не игрушка, ему товарищ нужен.
— Не знаю, что ему там нужно! — говорит мама. — Только все дети как
дети — сидят себе в углу и из желудей человечков делают. Посмотришь,
и сердце радуется.
— У тебя радуется, а у меня не радуется. Надо, чтобы в доме и собаки
были, и кошки, и приятелей целый мешок. И всякие там жмурки-пряталки.
Вот тогда дети и не станут пропадать.
— Тогда родители пропадать начнут, — говорит мама. — Потому что я и
без того на работе устаю. У меня еле-еле сил хватает телевизор
смотреть. И вообще ты мне свои глупости не говори. Ты лучше скажи,
как нам мальчика разыскать.
Папа думал, думал, а потом сказал:
— Надо заметку в газете напечатать, что пропал мальчик. Зовут дядя
Федор. И все его приметы описать. Если кто увидит, пусть нам
сообщит.
Так они и сделали. Написали заметку. Рассказали, как дядя Федор
выглядит. Сколько ему лет. И что у него спереди волосы торчком, как
будто корова его лизнула. И обещали премию тому, кто его найдет. И
отнесли заметку в самую интересную газету. У которой больше всего
читателей.
А дядя Федор ничего этого не знал. Он в деревне жил. Он на другое
утро спрашивает у кота:
— Слушай, кот, как ты раньше жил?
Кот говорит:
— Плохо жил. Хуже некуда. Я больше так не хочу.
— А ты, Шарик, как жил?
— Нормально жил. Серединка на половинку. Когда покормят — хорошо
жил, когда не покормят — плохо.
— И я тоже нормально жил. Серединка на половинку, — говорит дядя
Федор. — Только теперь мы будем по-другому жить. Мы будем жить
счастливо. Вот тебе, Матроскин, что нужно для счастья?
— Корова нужна.
— Ну и хорошо, покупай себе корову. А еще лучше напрокат возьми.
Чтобы сначала попробовать.
Кот подумал и сказал:
— Это мысль правильная — корову напрокат взять. А потом, если нам
жить с коровой понравится, мы ее навсегда купим.
А дядя Федор у Шарика спрашивает:
— А тебе что для счастья нужно?
— Ружье нужно, — говорит Шарик. — Буду я сам с собой на охоту
ходить.
— Ладно, — говорит дядя Федор. — Будет тебе ружье.
— А мне еще ошейник нужен с медалями! — кричит пес. — И сумка
охотничья!
— Во дает! — говорит Матроскин. — Да ты нас так разоришь совсем!
Никаких от тебя доходов нет, расходы одни. А ты, дядя Федор, что
себе сам покупать хочешь?
— А мне самому, — говорит дядя Федор, — велосипед нужен. Мне его в
городе не разрешали заводить, там машин много. А здесь я могу
кататься сколько хочешь. По деревне и по полям. Туда-сюда. Сюда-туда.
Но кот не согласен:
— Ты, дядя Федор, только о себе и думаешь. Ты, значит, будешь по
деревне кататься, а мы сзади будем пешком бегать. Туда-сюда.
Сюда-туда. Нет, не об этом я всю жизнь мечтал! Не нужен нам твой
велосипед!
— А ты мотоцикл купи, — предлагает пес. — Как мы ТРАХ-ТАРА-PAX по
деревне! Все собаки умрут от зависти.
Дядя Федор как представил себе это ТРАХ-ТАРА-РАХ, так ему сразу
весело стало. А кот кричит:
— Ни о чем-то вы не думаете! Вам лишь бы деньги истратить. А если
дождь или мороз, к примеру? Мы же попростужаемся все. Позаболеваем.
А я, может, только жить начал — корову купить собираюсь! Нет,
мотоцикл — это не машина. Не нужно мне вашего ТРАХ-ТАРА-РАХА, и не
уговаривайте!
Шарик подумал, подумал и согласился с ним:
— Да, мотоцикл — это не машина. Это он прав. Не будем мы его
покупать. Ни за что. Мы лучше машину купим.
— Какую еще машину?
— Обыкновенную, легковую, — говорит пес. — Ведь машина-то — это
машина.
— Ну и что? — кричит кот. — Может, где-нибудь машина — это машина.
Только не в нашей области. У нас дороги такие… А если она застрянет
в лесу? Придется ее трактором вытаскивать. Вы уж и трактор заодно
покупайте!
— А что? — кричит пес. — Правильно он говорит. Покупай, дядя Федор,
трактор.
Дядя Федор на кота посмотрел. А кот молчит. А что ему говорить? Он
лапой махнул: покупайте хоть комбайн, мне все равно, раз вы меня не
слушаете.
Взял кот деньги и пошел за коровой. А дядя Федор на почту пошел
письмо писать на завод, чтобы ему трактор выслали.
Он написал такое письмо:
«Здравствуйте, уважаемые, те, кто делает тракторы! Пришлите мне,
пожалуйста, трактор. Только не совсем настоящий и не совсем
игрушечный. И чтоб бензина ему надо было поменьше, а ездил он
побыстрее. И чтоб он был веселый и от дождя закрытый. А деньги я вам
высылаю — сто рублей. Если у вас останутся лишние, пришлите обратно.
С уважением… дядя Федор (мальчик)».
А через некоторое время домой Матроскин является и корову на
веревочке ведет. Он ее напрокат взял в сельском бюро обслуживания.
Корова рыжая, мордастая и важная такая. Ну просто профессор с
рогами! Только очков не хватает. И кот тоже заважничал.
— Это, — говорит, — моя корова. Я ее Муркой назову в честь бабушки.
Вон она какая красивая! Последняя была. Никто ее брать не хотел. А я
взял: очень она мне понравилась. А если еще больше понравится, я ее
насовсем куплю. Так можно делать.
Достал он косу и пошел сено на зиму запасать. А корова к окну
подошла. На окне занавесочки были. Она взяла и все занавесочки
съела. И все цветы, которые в горшках стояли. Пес увидел и говорит:
— Ты что это делаешь? Ты что это цветы ешь и занавесочки? Может, ты
больная, или как? Может, тебе температуру смерить? Градусник
поставить?
Корова смотрит на него так, будто все поняла, а потом как всунется в
окно, как вытащит из дома новую скатерть — и давай жевать! Шарик
даже в обморок упал от удивления. Потом вскочил из обморока и за
другой конец скатерти ухватился. Не дает корове жевать. Он к себе
тянет, а корова — к себе. И никто из них рта раскрыть не может,
чтобы скатерть не потерять.
А тут дядя Федор идет из магазина с покупками. Коту он матроску
купил, а Шарику — ошейник с медалями.
— Что это вы за игру затеяли с новой скатертью? — кричит. — Тоже мне
клуб веселых и находчивых!
А они молчат. Только на него глаза таращат. Тут он увидел, что все
цветы на окне поедены и занавесок нет, и все понял. Вынул он ремень
из брюк да как хлестнет глупую корову! А корова, видно, балованная
была, Она на дядю Федора с рогами. Он — бежать. Но брюки у него без
ремня были, он в них и запутался. Вот-вот корова бодать начнет.
Пес корову за хвост схватил — не дает бодать дядю Федора. А тут кот
идет.
— Что это вы с моей коровой делаете? Я ее не для того брал, чтобы вы
ее за хвост тянули. Нашли развлечение!
Но дядя Федор все коту объяснил. И занавесочки показал объеденные. А
пес корову за хвост держит — мало ли что!
— Ты свою корову на цепь посади, — говорит дядя Федор.
Кот упирается:
— Это же не собака, чтобы на цепи сидеть. Коровы, они просто так
гуляют.
— Так это нормальные коровы! — кричит Шарик. — А твоя корова
психическая! — И хвост коровий выпустил.
Корова как побежит, да прямо на кота! Бедный кот еле увернулся. Влез
он на крышу и говорит:
— Согласен! Согласен! Пусть она на цепи сидит, раз она такая
дурочка!
Глава шестая
ГАЛЧОНОК ХВАТАЙКА
Так и стал дядя Федор жить в деревне. И люди в деревне его полюбили.
Потому что он не бездельничал, все время делом занимался или играл.
А потом у него забот поприбавилось. Узнали люди, что он зверей
любит, и стали ему разных зверюшек приносить. Птенец ли от стаи
отобьется, зайчонок ли потеряется, сейчас же его берут — и к дяде
Федору. А он с ними возится, лечит их и на волю отпускает.
Однажды у них галчонок появился. Глаза как пуговицы, нос толстый.
Сердитый-пресердитый.
Дядя Федор его накормил и на шкаф посадил. И назвали галчонка
Хватайкой: он что ни увидит, все на шкаф тащит. Увидит спички — на
шкаф. Увидит ложку — на шкаф. Даже будильник на шкаф перетащил. А
взять у него ничего нельзя. Сразу Хватайка крылья в стороны, шипит и
клюется. У него на шкафу целый склад получился. Потом он немного
подрос, поправился и стал в окно вылетать. Но к вечеру обязательно
возвращался. И не с пустыми руками. То ключ от шкафа утащит, то
зажигалку, то детскую формочку. Однажды даже соску принес. Наверное,
какой-нибудь малыш спал в коляске на улице. А Хватайка подлетел и
соску вытащил. Очень дядя Федор боялся за галчонка: плохие люди
могли его из ружья застрелить или палкой стукнуть.
А кот решил галчонка к делу приучать:
— Что это мы его зря кормим! Пусть пользу приносит.
И стал он галчонка учить разговаривать. Целыми днями сидел около
него и говорил:
— Кто там? Кто там? Кто там?
Шарик спрашивает:
— Что, тебе делать нечего? Ты бы его лучше песне какой выучил или
стихотворению.
Кот отвечает:
— Песни я и сам петь могу. Только от них пользы нету.
— А от твоего «ктотама» какая польза?
— А такая. Уйдем мы в лес за дровами, и дома никого не останется.
Любой человек может в дом зайти и унести что-нибудь. А так придет
человек, начнет в дверь стучать, галчонок спросит: «Кто там?»
Человек подумает, что дома кто-то есть, и ничего воровать не станет.
Ясно тебе?
— Но ты же сам говорил, что у нас красть нечего, — спорит Шарик. —
Ты же меня брать не хотел.
— Это раньше было нечего, — объясняет кот, — а теперь мы клад нашли.
Шарик с котом согласился и тоже стал учить галчонка «ктотаму». Целую
неделю учили его, и наконец галчонок выучился. Только кто-нибудь в
дверь постучит или на крыльце затопает, Хватайка сразу спрашивает:
— Кто там? Кто там? Это кто там?
И вот что из этого получи-лось. Однажды дядя Федор, кот и Шарик
пошли в лес грибы собирать. И дома никого не было, кроме галчонка.
Тут почтальон Печкин приходит. Он в дверь постучал и слышит:
— Кто там?
— Это я, почтальон Печкин. Принес журнал «Мурзилка», — отвечает он.
Галчонок опять спрашивает:
— Кто там?
Почтальон снова говорит:
— Это я, почтальон Печкин. Принес журнал «Мурзилка».
Только дверь никто не открывает. Почтальон опять постучал и опять
слышит:
— Кто там? Это кто там?
— Да никто. Это я, почтальон Печкин. Принес журнал «Мурзилка».
И так у них целый день продолжалось.
Тук-тук.
— Кто там?
— Это я, почтальон Печкин. Принес журнал «Мурзилка».
Тук-тук.
— Кто там?
— Это я, почтальон Печкин. Принес журнал «Мурзилка».
Под конец Печкину плохо стало. Совсем его замучили. Он на крылечко
сел и сам стал спрашивать:
— Кто там?
А галчонок в ответ:
— Это я, почтальон Печкин. Принес журнал «Мурзилка».
Печкин опять спрашивает:
— Кто там?
А галчонок опять отвечает:
— Это я, почтальон Печкин. Принес журнал «Мурзилка».
Когда дядя Федор и Матроскин с Шариком домой пришли, они очень
удивились. Сидит почтальон на крыльце и одно и то же говорит: «Кто
там?» да «Кто там?» А из дома одно и то же слышится:
— Это я, почтальон Печкин. Принес журнал «Мурзилка»… Это я,
почтальон Печкин. Принес журнал «Мурзилка».
Еле-еле они почтальона в себя привели и чаем отпоили. А когда он
узнал, в чем дело, он не стал обижаться. Он только рукой махнул и
две лишних конфеты в карман положил.
Глава седьмая
ТР-ТР МИТЯ
В журнал, который Печкин принес, была вложена открытка. А в открытке
написано:
«Просим Вас завтра быть дома. На Ваше имя получен трактор. Начальник
железнодорожной станции Несидоров».
Внизу еще было напечатано красивыми буквами:
В НАШЕЙ СТРАНЕ
ЖЕЛЕЗНЫХ ДОРОГ ОЧЕНЬ МНОГО!
Это обрадовало всех. Особенно Шарика. И стали они трактора
дожидаться.
Наконец его привезли на большой машине и поставили около дома. Шофер
попросил дядю Федора расписаться и дал ему конверт. В конверте было
письмо и специальная книжечка, как с трактором обращаться. В письме
было написано:
«Уважаемый дядя Федор (мальчик)!
Ты просил прислать тебе трактор не совсем настоящий и не совсем
игрушечный и чтоб он веселый был. Посылаем тебе такой. Самый веселый
на заводе. Это опытная модель. Бензин ему не нужен. Работает он на
продуктах.
Отзывы о тракторе просим присылать к нам на завод. С большим
уважением — инженер Тяпкин (изобретатель трактора)».
Потом дядя Федор взял книжечку и стал читать:
ЗАВОД ЖЕЛЕЗНОТРАКТОРНЫХ ИЗДЕЛИЙ.
ТР-ТР МИТЯ ПРОДУКТОВЫЙ. 20 л.с.
Прочитал он и говорит:
— Ничего не понятно. Что такое «тр-тр„? Что такое «лы сы“?
— Что ж тут непонятного? — говорит кот. — Просто все, как арбуз. «Тр-тр»
— это сокращенно «трактор». А «Митя» — это значит «Модель Инженера
Тяпкина». Который тебе письмо написал.
— А что значит двадцать «лы сы»? — спрашивает дядя Федор.
— «Лы сы» — это лошадиные силы. Значит, он перетянет двадцать
лошадей, если они будут тянуть в одну сторону, а он — в другую.
— Так сколько же ему сена надо? — ахнул Шарик.
— А сена ему не нужно. Тут же написано: он работает на продуктах.
Дядя Федор удивился даже:
— И откуда ты, Матроскин, все знаешь? И про фамилии, и про тракторы,
и про «лы сы»?
— А вы поживете с мое, — отвечает кот, — и не то узнаете. И где я
только не жил! И у одних хозяев, и у других, и в библиотеке, и даже
в сберегательной кассе. Я, может, столько в жизни видел, что на
целую кошачью энциклопедию хватит. А вообще-то, вы здесь
бездельничаете, а у меня корова не доена, Мурка моя.
Он ушел. А мальчик с Шариком стали тр-тр заводить. Стали в трактор
суп вливать и котлеты запихивать. Прямо в бак. Трактор как
затарахтит!
Сели они в него и по деревне поехали. Ехал, ехал Митя по деревне,
потом у одного дома как остановится!
— Чего это он? — спрашивает дядя Федор. — Может, горючее кончилось?
— Ничего не кончилось. Просто он учуял, что пирогами пахнет.
— Какими еще пирогами?
— Обыкновенными. Вон в том доме пироги пекут.
— И что же нам делать теперь?
— Не знаю, — говорит Шарик. — Только так пахнет вкусно, что мне тоже
ехать не хочется.
— Ничего себе я трактор купил! — говорит дядя Федор. — Так мы и
будем около всех домов останавливаться? И у столовых. Это не
трактор, а бегемот какой-то. Тр-тр — восемь дыр! Чтоб ему пусто
было, инженеру Тяпкину!
Так и пришлось им в дом заходить, пирогов просить. Матроскин, когда
про это узнал, рассердился на дядю Федора:
— Говорил я вам ничего не покупать, а вы все не слушаете! Да нам
этот тр-тр не прокормить теперь!
Но потом кот успокоился:
— Ну ничего, дядя Федор, не унывай. Хорошо, что я у тебя есть. Мы с
твоим трактором справимся. Будем перед ним сосиску держать на
удочке. Он за сосиской поедет и нас повезет.
Так они и сделали. И скоро трактор исправляться начал. А вообще-то
он был веселый. Кабина пластмассовая, голубая, а колеса железные. И
смазывать его надо было не машинным маслом, а подсолнечным.
Но тут им корова Мурка забот прибавила.
Глава восьмая
ХМЕЛЬ ЦВЕТЕТ
Корова Мурка, которую кот купил, глупая была и балованная. Но молока
много давала. Так много, что с каждым днем все больше и больше. Все
ведра с молоком стояли. Все банки. И даже в аквариуме молоко было.
Рыбки в нем плавали.
Однажды дядя Федор проснулся, смотрит, а в умывальнике не вода, а
простокваша налита. Дядя Федор кота позвал и говорит:
— Что это ты делаешь? Как же умываться теперь?
Кот хмуро так отвечает:
— Умываться и в речке можно.
— Да? А зимой как? Тоже в речке?
— А зимой можно и совсем не умываться. Кругом снег лежит, не
запачкаешься. И вообще, некоторые языком умываются.
— Некоторые и мышей едят, — говорит дядя Федор. — Чтобы простокваши
в умывальнике не было!
Кот подумал и сказал:
— Ладно. Я теленочка заведу. Пусть он простоквашу ест.
А в обед опять новости. И тоже с Муркой. Приходит она с пастбища
почему-то на задних ногах. А во рту цветок. Идет она себе,
подбоченилась и поет:
Помню, я еще молодушкой была,
Наша армия в поход куда-то шла…
Только слов она говорить не умеет, и у нее получается:
Му-му-му му-му му-му-му-му му-му, Му-му му-му-му му-му му-му-му-му…
И тучка у нее над головой как шапочка. Шарик спрашивает:
— Чего это она так обрадовалась? Может, у нее праздник какой или
чего?
— Какой праздник? — говорит дядя Федор.
— Может, день рождения у нее. Или день кефира. А может, коровий
Новый год.
— При чем тут Новый год? — говорит Матроскин. — Просто она белены
объелась или хмеля.
А корова как разбежится — и в стенку головой трах! Еле-еле ее в
сарай загнать удалось. Пошел Матроскин ее доить. Через пять минут
выходит, а с ним что-то странное сделалось. Матроска у него спереди
как фартук надета, а подойник на голове — как каска. И поет он
что-то несуразное:
Я — моряк,
Гуляю на просторе,
День за днем,
С волны и на волну!
Очевидно, он молока попробовал веселого. Шарик говорит дяде Федору:
— Сначала у нас корова помешалась, а теперь и кот с ума сошел. Надо
бы «скорую помощь» вызвать.
— Подождем еще, — говорит дядя Федор, — может, они в себя придут.
Какое там в себя! Мурка в коровнике полонез Огинского мычать стала:
Му-му-муму-му му-му-му
Му-му му-му му-му!
А кот вообще что-то странное затянул:
Жили у бабуси
Два веселых гуся:
Один серый,
Другой белый —
Петя и Маруся! —
и тоже головой в стенку — бух!
Тут уж и дядя Федор заволновался:
— На, тебе, Шарик, две копейки. Беги вызови «скорую помощь» по
автомату.
Шарик убежал, а кот и корова в себя приходить начали. Петь и мычать
перестали. Кот за голову схватился и говорит:
— Ничего себе наша корова молоко дает! Из него только сгущенку
делать и врагам на войне подбрасывать. Чтобы они с ума посходили и
из окопов повылазили.
А тут к ним почтальон Печкин идет. Румяный такой и радостный.
— Смотрите, какую я заметку в газете прочитал. Про одного мальчика.
Глаза у него коричневые, и волосы спереди торчком, как будто корова
его лизнула. И рост метр двадцать.
— Ну и что? — говорит кот. — Мало ли таких мальчиков!
— Может, и немало, — отвечает почтальон, — только этот мальчик из
дома ушел. А родители беспокоятся, что с ним. И даже премию обещали
тому, кто его найдет. Может, велосипед дадут. А мне велосипед во как
нужен, почту развозить. Я даже метр принес: буду вашего хозяина
измерять.
Шарик как услышал, так за сердце схватился. Вот измерит почтальон
дядю Федора, вот отвезет домой, что они с котом делать будут?
Пропадут же!
А кот не растерялся и говорит:
— Измерить — это всегда можно. А вы сначала молочка попейте. Я
только что корову подоил. Мурку мою.
Почтальон соглашается:
— Молочка я с удовольствием выпью. Молоко, оно очень полезное. Об
этом даже в газетах пишут. Дайте мне самую большую кружку.
Кот в дом побежал и скорее принес ему кружку самую огромную. Налил в
нее молока и Печкину дает. Печкин как выпьет, как вытаращит глаза!
Как запоет:
Когда я на почте служил ямщиком,
Был молод, имел я силенку! —
и тоже головой в стенку — стук!
А галчонок из дома спрашивает:
— Кто там? Это кто там?
Почтальон отвечает:
— Это я, почтальон Печкин! Принес для вас метр. Буду ваше молоко
измерять. Давайте мне самую большую кружку!
А тут «скорая помощь» приехала. Выходят два санитара и спрашивают:
— Это кто у вас тут с ума сошел?
Печкин отвечает:
— Это дом с ума сошел! На меня бросается.
Взяли его санитары под руки и к машине повели. И говорят:
— Сейчас хмель цветет. Очень многие с ума сходят. Особенно коровы.
Когда они уехали, дядя Федор сказал коту:
— Ты это молоко куда-нибудь вылей. Чтобы беды опять не было.
А коту жалко выливать. Он и решил молоко трактору отдать. Тр-тр
Мите. С машиной, мол, ничего не случится. Тракторы с ума не сходят.
И все молоко в бак вылил. Прямо из ведра.
Митя стоял, стоял, потом как затарахтит — и на кота! Кот ведро
бросил и скорее на дерево! А Митя стал ведром в футбол играть.
Играл, играл, пока в лепешку не превратил. Ай да модель инженера
Тяпкина!
А потом пошел по деревне хулиганить. Сорняки окучивать и за курами
гоняться. И песни гудеть всякие. Под конец он даже купаться полез.
Чуть-чуть не заглох. Вылез он кое-как на берег, стыдно ему стало.
Подъехал он к дому, на место встал, ни на кого не глядит. Сам себя
ругает.
Дядя Федор очень рассердился на Матроскина и в угол его поставил:
— В следующий раз делай, что тебе говорят.
Шарик все над котом смеялся.
Но дядя Федор Шарику сказал:
— Ладно, ладно. Нечего над человеком смеяться, когда он в углу
стоит.
Конечно, Матроскин был кот, а не человек. Но для дяди Федора он был
все равно как человек.
А с этой коровой еще были приключения. И не мало.
Глава девятая
ВАШ СЫН — ДЯДЯ ФАРИК
На другой день дядя Федор решил письмо домой написать. Чтобы папа и
мама за него не беспокоились. Потому что он их очень любил. А они не
знали, где он и что с ним. И конечно, переживали.
Сидит дядя Федор и пишет:
«Мои папа и мама!
Я живу хорошо. Просто замечательно. У меня есть свой дом. Он теплый.
В нем одна комната и кухня. А недавно мы клад нашли и корову купили.
И трактор — тр-тр Митю. Трактор хороший, только он бензин не любит,
а любит суп.
Мама и папа, я без вас очень скучаю. Особенно по вечерам. Но я вам
не скажу, где я живу. А то вы меня заберете, а Матроскин и Шарик
пропадут».
Но тут дядя Федор увидел, что деревенские ребята змея в поле
запускают. И дядя Федор к ним побежал. А коту велел письмо
дописывать за него. Кот взял карандаш и начал писать:
«А еще у нас печка есть теплая. Я так люблю на ней отдыхать!
Здоровье-то у меня не очень: то лапы ломит, то хвост отваливается.
Потому что, дорогие мои папа и мама, жизнь у меня была сложная,
полная лишений и выгоняний. Но сейчас все по-другому. И колбаса у
меня есть, и молоко парное стоит в мисочке на полу. Пей — не хочу.
Мне мышей даже видеть не хочется. Я их просто так ловлю, для
развлечения. Или на удочку, или пылесосом из норок вытаскиваю и в
поле уношу. А днем я люблю на крышу вскарабкаться. И там глаза
вытаращу, усы расправлю и загораю как ненормальный. На солнышке
облизываюсь и сохну».
Тут кот услышал, что мыши в подполе заскреблись. Крикнул он Шарика и
в подпол побежал с пылесосом. Шарик карандаш в зубы взял и стал
дальше калякать:
«А на днях я линять начал. Старая шерсть с меня сыплется — хоть в
дом не заходи. Зато новая растет — чистая, шелковистая! Просто
каракуль. Да еще охрип я немножечко. Прохожих много, на всех лаять
приходится. Час полаешь, два полаешь, а потом у меня не лай, а свист
какой-то получается и бульканье.
Дорогие папа и мама, вы меня теперь просто не узнаете. Хвост у меня
крючком, уши торчком, нос холодный, и лохматость повысилась. Мне
теперь можно зимой даже на снегу спать. Я теперь сам в магазин хожу.
И все продавцы меня знают. Кости мне бесплатно дают… Так что вы за
меня не переживайте. Я такой здоровый стал, прямо — ух! Если я на
выставку попаду, мне все медали обеспечены. За красоту и
сообразительность.
До свиданья. Ваш сын — дядя Шарик».
Потом он слово «Шарик» хотел исправить на «Федор». И получилось
вообще что-то непонятное:
«До свиданья. Ваш сын — дядя Фарик».
Они с Матроскиным письмо запечатали, адрес написали, и Шарик его в
зубах в почтовый ящик отнес.
Но письмо из ящика еще не скоро по адресу поехало, потому что
почтальон Печкин в изоляторе был. Сначала он не хотел там
оставаться. Он говорил, что это не он с ума сошел, а дом дяди
Федора, который бодаться начал.
А потом ему в изоляторе понравилось. Письма разносить не надо было,
и кормили хорошо. И еще он там с одним бухгалтером познакомился.
Этого бухгалтера дети до больницы довели. И он все время Печкина
воспитывал. Он говорил:
— Печкин, не прыгай на кровати!
— Печкин, не высовывайся в окно!
— Печкин, не бросайся котлетами в товарищей!
Хотя Печкин ниоткуда не высовывался, нигде не прыгал и никакими
котлетами в товарищей не бросался. Но на дядю Федора Печкин
обиделся. Он говорил так:
— Некоторые люди собак дома держат и кошек, а у меня даже велосипеда
нет.
Но это потом было. А пока еще он в изоляторе был, и письмо в
почтовом ящике лежало.
Глава десятая
ШАРИК ИДЕТ В ЛЕС
Дядя Федор и кот в доме жили. А Шарик все по участку бегал или в
будке сидел. И ночевал там. Он в дом только пообедать приходил или
так, в гости. И вот однажды сидит он в своей будке и думает: «Кот
себе корову купил. Дядя Федор — трактор. А я что, хуже всех, что ли?
Пора и мне ружье покупать для счастья. Пока деньги есть».
Дядя Федор все его отговаривал ружье покупать — жалко зверюшек. И
кот отговаривал — деньги жалел. А пес и слушать не хочет.
— Отойдите, — говорит, — в сторону! Во мне инстинкт просыпается!
Звери — они для того и созданы, чтобы на них охотились. Это я раньше
не понимал, потому что жил плохо! А теперь я поправился, и меня в
лес потянуло со страшной силой!
Пошел он в магазин и купил ружье. И патроны купил, и сумку купил
охотничью, чтобы всяких зверей туда складывать.
— Ждите меня, — говорит, — к вечеру. Я вам чего-нибудь вкусненького
подстрелю.
Вышел он из деревни и в лес пошел. Видит, колхозник на телеге едет.
Колхозник говорит:
— Садись, охотник, подвезу.
Шарик на телегу сел, лапы свесил. А колхозник спрашивает:
— А как ты, друг, стреляешь? Хорошо?
— А как же! — говорит Шарик.
— А если я шапку брошу, попадешь в нее?
Шарик на задние лапы встал, ружье приготовил.
— Бросайте, — говорит, — вашу шапку. Сейчас от нее ничего не
останется. Одни дырочки.
Возница шапку снял и в воздух подбросил. Высоко-высоко, под облака.
Шарик ка-ак баба-а-хнет! Лошадь ка-ак перепугается! И — бежать!
Телега, конечно, за ней. Шарик на ногах не удержался от
неожиданности и с телеги полетел вверх тормашками. Как на дорогу —
плюх! Ничего себе охота начинается!
Дальше он уже пешком пошел. Пришел в лес, видит: на поляне заяц
сидит. Пес ружье зарядил, сумку приготовил и стал подкрадываться.
— Сейчас я по нему как вдарю!
Заяц увидел его — и бежать. Шарик — за ним. Но споткнулся обо что-то
и в сумке запутался. В которой надо добычу носить. Сидит он в сумке
и думает: «Ничего себе охота начинается! Что же это, я теперь сам
себя домой понесу?! Выходит, я же и охотник, я же и трофей? То-то
смеху будет…» Вылез из сумки — и по следу. Ружье за спиной, нос в
землю. Добежал до узенькой речки, видит: заяц уже на том берегу
скачет. Пес ружье в зубы и поплыл — не бросать же зайца! А ружье
тяжелое — вот-вот утопит Шарика. Смотрит Шарик, а он уже на дне.
«Что же это выходит? — размышляет пес. — Это уже не охота, это уже
рыбалка получается!» Решил он ружье бросить и всплывать поскорей.
«Ну ничего, разнесчастный заяц, я тебе еще покажу! Я тебя и без
ружья достану! Уши-то тебе надеру! Узнаешь, как над охотниками
издеваться!» Всплывает он, всплывает, а у него никак не всплывается.
Он в ремне от ружья запутался и в сумке. Все, конец Шарику.
Но тут он почувствовал, что кто-то его за шиворот вверх потянул, к
солнышку. А это был бобер старый, он неподалеку плотину строил.
Вытащил он Шарика и говорит:
— Делать мне нечего, только разных собак из воды вытаскивать!
Шарик отвечает:
— А я и не просил меня вытаскивать! Я, может, и не тонул вовсе.
Может, я подводным плаванием занимался! Я еще не решил, что я там
делал, на дне.
А самому так плохо — хоть караул кричи. И вода из него фонтаном
лупашет, и глаза на бобра поднять совестно. Еще бы, он на зверей
охотиться шел, а вместо этого они его от смерти спасли. Идет он
домой по берегу. Понурый такой, как мокрая курица. Ружье на ремешке
тащит и размышляет себе: «Что-то у меня с охотой не так получается.
Сначала я с телеги упал. Потом в сумке своей охотничьей запутался. А
под конец чуть не утонул вовсе. Не нравится мне такая охота. Лучше я
буду рыбу ловить. Куплю себе удочки, сачок. Возьму бутерброд с
колбасой и буду на берегу сидеть. Буду я рыболовной собакой, а не
охотничьей. А зверей я стрелять не хочу. Буду их только спасать».
Только сказать это легко, а сделать трудно. Ведь родился-то он
охотничьей собакой, а не какой-нибудь другой.
Глава одиннадцатая
БОБРЕНОК
А дядя Федор и Матроскин дома сидят. Шарика с охоты ждут. Дядя Федор
кормушку для птиц мастерит, а кот хозяйством занимается: пуговицы
пришивает и носки штопает.
За окошком уже стемнело, когда Шарик пришел. Поднял он свою сумку и
зверька на стол вытряхнул. Зверь маленький, пушистый, глаза грустные
и хвост лопатой.
— Вот кого я принес.
— А где ты его взял? — спрашивает дядя Федор.
— Из речки вытащил. Сидел он на берегу, увидел меня и в речку —
прыг! С перепугу. Еле-еле я его выловил. А то бы он утонул. Ведь он
еще маленький.
Кот слушал, слушал и говорит:
— Эх ты, балда! Ведь это бобренок! Он же в воде живет. Это его дом.
Ты его, можно сказать, из дома вытащил.
Пес отвечает:
— Кто ж его знал, что он в воде живет. Я думал, он тонуть хочет!
Смотрите, какой я мокрый!
— И смотреть не хочу! — говорит кот. — Тоже мне охотник, ничего про
зверей не знает! — И на печку полез.
А бобренок сидит, глаза на всех таращит. Не понимает ничего. Дядя
Федор ему молока дал кипяченого. Бобренок молока попил, и глаза у
него закрываться стали.
— Где ж его спать положить? — спрашивает мальчик.
— Как — где? — говорит пес. — Если он в воде живет, его надо в таз
положить.
— Тебя самого надо в таз положить! — кричит Матроскин с печки. —
Чтобы ты поумнел немножечко!
Пес совсем расстроился:
— Ты же сам говорил, что он в воде живет.
— Он в воде только плавает, а живет он в домике на берегу, —
объясняет кот.
Тогда дядя Федор взял бобренка и в шкаф положил, в ящик для ботинок.
И бобренок сразу заснул. И Шарик тоже спать пошел к себе в будку. Он
не привык на кроватях разлеживаться. Он был деревенский пес, не
балованный.
Утром дядя Федор проснулся и слышит: что-то странное в доме. Будто
кто-то дрова распиливает: др-др… др-др…
И опять: др-др… др-др…
Он с кровати встал и видит ужас что. Не дом у них, а столярная
мастерская. Кругом стружки, щепки да опилки лежат. А стола
обеденного нет как не было. В куче стружек бобренок сидит и ножку
столовую обтачивает.
Кот лапы с печки свесил и говорит:
— Посмотри, что твой Шарик нам устраивает. Придется теперь новый
стол покупать. Хорошо еще, что я со стола всю посуду убрал. Остались
бы мы без тарелок! С одними вилками.
Позвали они Шарика.
— Вот смотри, что ты нам делаешь!
— А если бы он мою кровать перепилил, — говорит дядя Федор, — я бы
среди ночи прямо на пол грохнулся. Спасибо тебе!
Дал он Шарику сумку охотничью и говорит:
— Беги-ка ты на речку, прямо без завтрака, и отнеси бобренка на
место, где ты его взял. Да смотри больше из речки никого не
вылавливай! Мы не миллионеры какие-нибудь!
Шарик сунул бобренка в сумку и побежал без разговоров. Он уже и сам
был не рад, что бобренка выловил. А родители бобренка очень
обрадовались и не стали Шарика ругать. Они поняли, что не со зла он
их сынишку утащил — по недоразумению. Так что все очень хорошо
кончилось. Только пришлось новый стол покупать.
Но с той поры Шарик затосковал. Хочется ему в лес на охоту — и все
тут! А как выйдет он с ружьем, увидит зверюшку — выстрелить не
может, хоть ты плачь! Придет он из леса — не ест, не пьет: тоска его
гложет. Дохлый он стал, замученный — хуже некуда!
Глава двенадцатая
МАМА И ПАПА ЧИТАЮТ ПИСЬМО
Наконец письмо дяди Федора в город приехало. В городе уже другой
почтальон его в сумку положил и папе с мамой домой понес. А на улице
дождик был сильный-пресильный. Почтальон весь промок до ниточки.
Папа даже его пожалел:
— Что же это вы в такую погоду мокрую письма-то носите? Вы бы их
лучше по почте отправили.
Почтальон согласился:
— Верно, верно. Чего это я ношу их в сырость? Это вы хорошо
придумали. Я сегодня же доложу начальнику.
И папа с мамой стали письмо читать. Сначала им все нравилось. И то,
что у дяди Федора дом есть и корова. И что дом у него теплый, и что
он трактор купил. А потом они пугаться начали.
Папа читает:
— «А еще у нас печка есть теплая. Я так люблю на ней отдыхать!
Здоровье-то у меня не очень: то лапы ломит, то хвост отваливается.
Потому что, дорогие мои папа и мама, жизнь у меня была сложная,
полная лишений и выгоняний. Но сейчас все по-другому. И колбаса у
меня есть, и молоко парное стоит в мисочке на полу… Мне мышей даже
видеть не хочется. Я их просто так ловлю, для развлечения… на удочку
или пылесосом… А днем я люблю на крышу вскарабкаться… глаза
вытаращу, усы расправлю и загораю как ненормальный. На солнышке
облизываюсь…» Мама слушала, слушала — и раз, в обморок упала! Папа
воды принес и маму в чувство привел. Дальше мама сама читать стала:
— «А на днях я линять начал. Старая шерсть с меня сыплется — хоть в
дом не заходи. Зато новая растет — чистая, шелковистая! Просто
каракуль. Да еще охрип я немножечко. Прохожих много, на всех лаять
приходится. Час полаешь, два полаешь, а потом у меня не лай, а свист
какой-то получается и бульканье…» Тут грохот в комнате раздался. Это
папа в обморок упал. Теперь мама за водой побежала — папу в чувство
приводить.
Папа в себя пришел и говорит:
— Что это с нашим ребенком сделалось? И лапы у него ломит, и хвост
отваливается, и на прохожих он лаять начал.
— И мышей он ловит на удочку, — говорит мама. — И шерсть у него —
чистый каракуль. Может, он там на природе в ягненочка превратился?
От свежего воздуха.
— Да? — говорит папа. — А я и не слышал, чтобы ягнята на прохожих
булькали. Может, он просто с ума сошел от свежего воздуха?
Решили они письмо до конца дочитать. Читают и глазам своим не верят:
— «Дорогие папа и мама, вы меня теперь просто не узнаете. Хвост у
меня крючком, уши торчком, нос холодный, и лохматость повысилась…» —
Что у него повысилось? — спрашивает мама.
— Лохматость у него повысилась. Он теперь может зимой на снегу
спать.
Мама просит:
— Ладно, читай до конца. Я хочу всю правду знать, что там с моим
сыном сделалось.
И папа до конца дочитал:
— «Я теперь сам в магазин хожу. И все продавцы меня знают. Кости мне
бесплатно дают… Так что вы за меня не переживайте. Я такой здоровый
стал, прямо — ух! Если я на выставку попаду, мне все медали
обеспечены. За красоту и сообразительность. До свиданья. Ваш сын —
дядя Фарик».
После этого письма мама с папой полчаса в себя приходили, все
лекарства в доме выпили.
Потом мама говорит:
— А может, это не он? Может, это мы с ума сошли? Может, это у нас
лохматость повысилась? И мы можем зимой на снегу спать?
Папа стал ее успокаивать, а мама все равно кричит:
— Это меня все продавцы давно знают и кости мне бесплатно дают! Это
мне мышей видеть не хочется! Вот сейчас у меня тоже лапы ломит и
хвост отваливается! Потому что жизнь у меня была сложная, полная
лишений и выгоняний! Где моя мисочка на полу?!
Еле-еле ее папа в себя привел.
— Если бы мы с ума сошли, то не оба сразу. С ума по отдельности
сходят. Это только гриппом все вместе болеют. И никакая лохматость у
нас не повышалась, а наоборот. Потому что мы вчера в парикмахерской
были.
Но на всякий случай они себе температуру смерили. И температура была
нормальной — 36,6. Тогда пана взял конверт и внимательно осмотрел.
На конверте стоял штамп, и на нем было название деревни, откуда это
письмо было отправлено. Там было написано: «Деревня Простоквашино».
Мама с папой достали карту и стали смотреть, где такая деревня
находится. Насчитали таких деревень двадцать две. Они взяли и
написали в каждую деревню письмо. Каждому деревенскому почтальону.
«Уважаемый почтальон!
Нет ли в вашей деревне городского мальчика, которого зовут дядя
Федор? Он ушел из дома, и мы очень за него беспокоимся.
Если он живет у вас, напишите, и мы за ним приедем. А вам привезем
подарки. Только мальчику ничего не говорите, чтобы он ничего не
знал. А то он может переехать в другую деревню, и мы его уже не
найдем. А нам без него плохо.
С большим уважением — мама Римма и папа Дима».
Они написали двадцать два таких письма и разослали их во все деревни
с названием Простоквашино.
Глава тринадцатая
ШАРИК МЕНЯЕТ ПРОФЕССИЮ
Дядя Федор говорит коту:
— Надо что-то с Шариком делать. Пропадет он у нас. Совсем от тоски
высох.
Кот предлагает:
— Может, нам из него ездовую собаку сделать? Необязательно ему
охотничьей быть. Купим тележку, будем на нем всякие вещи возить.
Например, молоко на базар.
— Нет, — возражает дядя Федор. — Ездовые собаки только на Севере
бывают. И потом, у нас тр-тр Митя есть. Надо что-то другое выдумать.
А потом говорит:
— Придумал! Мы из него цирковую собаку сделаем — пуделя. Научим его
танцевать, через кольцо прыгать, воздушным шариком жонглировать.
Пусть детишек веселит маленьких.
Кот согласился с дядей Федором:
— Ну что же. Пусть будет пуделем. Комнатные собаки тоже нужны, хоть
они и бесполезные. Будет он в доме жить, на диване лежать и тапочки
подавать хозяину.
Позвали они Шарика и спрашивают:
— Ну что, хочешь, чтобы из тебя пуделя сделали?
— Делайте хоть чучело! — говорит Шарик. — Все равно мне жизнь не
мила. Нет мне счастья на этой земле. Похороню я свое призвание.
И стали они за реку собираться: в новый дом пятиэтажный, в
парикмахерскую. Дядя Федор пошел тр-тр Митю заводить, а Матроскин
Мурке сена подбрасывать. Он ей открыл дверь из коровника и сказал:
— Мы дом на тебя оставляем. Если какой жулик появится, ты с ним не
чикайся. Рогами его. А вечером я тебя чем-нибудь угощу.
Дядя Федор тр-тр Митю выкатил, супа в него налил и сел на шоферское
кресло. Шарик рядом устроился, а Матроскин — наверху. И поехали они
стричься.
Митя тарахтел радостно и вовсю работал колесами. Увидит лужу — и по
ней! Так что вода во все стороны веером. Молодой еще трактор!
Новенький. А если он кур встречал на пути, он тихонечко
подкрадывался и гудел во все горло: «Уу-уу-уу!» Бедные куры по всей
дороге разлетались.
Замечательная была поездка. Дядя Федор песню запел, а трактор ему
подпевал. Очень хорошо у них выходило:
— Во поле березонька…
— Тыр-тыр-тыр.
— Во поле кудрявая…
— Тыр-тыр-тыр.
— Люли-люли…
— Тыр-тыр-тыр.
— Люли-люли…
— Тыр-тыр-тыр.
Наконец они к парикмахерской подъехали. Кот в тракторе остался —
сторожить, а дядя Федор с Шариком стричься пошли. В парикмахерской
чисто, уютно и светло, и женщины сидят под колпаками, сохнут.
Парикмахер спрашивает у дяди Федора:
— Что вам угодно, молодой человек?
— Мне надо Шарика постричь.
Парикмахер говорит:
— Дожили! Шарики, кубики! И как же его постричь? Под польку или под
полубокс? Или, может быть, под мальчика? А может, его и побрить
заодно?
Дядя Федор отвечает:
— Не надо его брить. И под мальчика не надо. Его надо под пуделя
постричь.
— Это как — под пуделя?
— Очень просто. Его надо сверху завить. Внизу все наголо. И на
хвосте кисточка.
— Понятно, — говорит парикмахер. — На хвосте кисточка, в руках
тросточка, в зубах косточка. Это уже не Шарик, это жених получается!
И все женщины под колпаками засмеялись.
— Ничего не выйдет, молодой человек. У нас есть женский зал и
мужской зал, а собачьего пока что нет.
Так ни с чем они к Матроскину пришли. Кот говорит:
— Эх вы! Вы бы сказали, что это не просто собака, а какого-нибудь
артиста или директора стадиона. Вас бы вмиг и постригли, и завили, и
одеколоном побрызгали. Ну-ка, идите назад!
Когда они снова пришли, парикмахер очень удивился:
— Вы что-то забыли, молодой человек? Что именно?
Дядя Федор говорит:
— Мы забыли вам сказать, что эта собака не просто собака, а ученая.
Мы ее к выступлению готовим.
Парикмахер как засмеется:
— Ой, ученая-кипяченая! А что же она у вас умеет делать? Может, она
у вас писать-сочинять умеет? Может, она у вас на дудочке дудит?
Дядя Федор говорит:
— Про дудочку я не знаю, а считает она запросто.
— Да? Ну, а сколько будет пятью пять?
— Пятью пять будет двадцать пять, — говорит Шарик. — А шестью шесть
— тридцать шесть.
Парикмахер как услышал, так и в кресло сел парикмахерское! И вправду
собака ученая: не только считать, но и говорить умеет. Достал он
салфетку чистую и говорит:
— Если клиенты не возражают, я пожалуйста. И постригу, и завью
вашего Шарика. И еще детям расскажу, чтобы учились. Уж если собаки
грамотными стали, то детям спешить надо. Иначе все места в школе
звери займут.
Женщины, которые под колпаками сохли, не стали возражать:
— Что вы! Что вы! Такую собаку надо обязательно в порядок привести.
У такой собаки все должно быть прекрасно: и душа, и прическа, и
кисточка!
И парикмахер за работу принялся. А пока он Шарика стриг, он с ним
разговаривал. Он ему вопросы задавал из разных областей науки. А
Шарик ему отвечал.
Парикмахер просто поражен был. Он такой учености никогда в жизни не
видел. Он постриг Шарика, и завил, и голову ему помыл, и денег за
работу не взял от удивления. И так его проодеколонил, что от Шарика
«Полетом» за километр пахло. Пудель из Шарика получился — хоть
сейчас на выставку! Он даже сам себя в зеркале не узнал.
— Что это за штука такая кудрявенькая? Не собака, а барышня. Так бы
и укусил! — говорит Шарик.
Сверху-то он пуделем стал, а внутри так Шариком и остался.
А дядя Федор отвечает:
— Это ты сам. Комнатная собака — пудель. Привыкай теперь.
Только Шарик что-то не очень повеселел после парикмахерской. А еще
больше загрустил. Его грусть дяде Федору передалась, а от него
Матроскину. И даже Митя помалкивал — кур не пугал.
Одно их только под конец развеселило. Подъехали они к своему домику,
смотрят, а у них почтальон Печкин на яблоне сидит. Дядя Федор
говорит:
— Смотрите, какой фрукт у нас на яблоне созрел в конце августа
месяца! Чего вы там делаете?
— Ничего не делаю, — отвечает Печкин. — От вашей коровы спасаюсь. Я
пришел к вам в окошко посмотреть, все ли у вас электроплитки
выключены. А она на меня как набросится! Вон у меня сколько дырок на
штанах.
И верно, дырок у него на штанах с десяток. А внизу под деревом Мурка
лежит, жвачку пережевывает.
Пришлось им Печкина снова чаем отпаивать. А пока они чай готовили,
он тихонечко в коридор вышел и незаметно от курточки дяди Федора
пуговичку отрезал. Зачем он это сделал, мы с вами потом узнаем.
Только пуговичка эта очень нужна была Печкину.
Глава четырнадцатая
ПРИЕЗД ПРОФЕССОРА СЕМИНА
Жить бы и жить дяде Федору счастливо, да что-то никак не получается.
Только с Шариком кое-как разобрались, тут новая беда. Приходит дядя
Федор однажды в дом и видит: стоит Матроскин перед зеркалом и усы
красит. Дядя Федор спрашивает:
— Что это с тобой, кот? Влюбился ты, что ли?
Кот как засмеется:
— Вот еще! Стану я глупостями заниматься! Просто мой хозяин приехал
— профессор Семин.
— А усы тут при чем?
— А при том, — говорит кот, — что я теперь внешность меняю. На
нелегальное положение перехожу. Буду в подполе жить.
— Зачем? — спрашивает дядя Федор.
— А затем, чтобы меня хозяева не забрали.
— Да кто же тебя заберет? Какие хозяева?
— Профессор заберет. Ведь я же его кот. И Шарика могут забрать.
Шарик ведь тоже его.
Дядя Федор даже пригорюнился: а ведь верно, могут забрать.
— Послушай, Матроскин, — говорит он, — но как же они тебя заберут,
если они тебя из дома выставили?
— В том-то и дело, что не выставили, — говорит кот. — Они, когда
уезжали, меня знакомым оставили. А те — другим знакомым. А от других
знакомых я сам убежал. Они меня в ванную запирали, чтобы я не линял
по всем комнатам. И Шарик, наверно, так же бездомным стал.
Дядя Федор задумался, а Матроскин продолжал:
— Нет, он профессор хороший. Ничего профессор. Только я сейчас и к
самому замечательному не пойду. Я хочу, дядя Федор, только с тобой
жить и корову иметь.
Дядя Федор говорит:
— Я уж и не знаю, что делать. Может, нам в другую деревню
перебраться?
— Больно хлопотно, — возражает кот. — И Мурку перевозить, и вещи… А
потом, к нам здесь уже все привыкли. Ничего, дядя Федор, не
отчаивайся. Я и в подполе поживу. Ты лучше делом займись.
— Каким еще делом?
— А таким. Дрова на зиму надо заготавливать — зима на носу. Бери-ка
ты веревку и в лес поезжай. И Шарика с собой возьми.
Но Шарик, как узнал про профессора, тоже из дома выходить не
захотел.
— Поезжай, поезжай, — говорит кот. — Тебе боялся нечего, тебя даже
мать родная не узнает теперь. Ты же у нас пуделем стал.
И они согласились. Шарик веревку взял для дров, пилу и топор, а дядя
Федор пошел тр-тр Митю заводить.
Кот им говорит:
— Запомните: надо только березы пилить. Березовые дрова — самые
лучшие.
Дядя Федор не согласен:
— А мне березы жалко. Вон они какие красивые.
Кот говорит:
— Ты, дядя Федор, не о красоте думай, а о морозах. Как ударит сорок
градусов, что ты будешь делать?
— Не знаю, — отвечает дядя Федор. — Только если все начнут березы на
дрова пилить, у нас вместо леса одни пеньки останутся.
— Верно, — говорит Шарик. — Это только для старушек хорошо, когда в
лесу одни пеньки. На них сидеть можно. А что будут птицы делать и
зайцы? Ты о них подумал?
— Буду я еще о зайцах думать! — кричит кот. — А обо мне кто
подумает? Валентин Берестов?
— А кто такой Валентин Берестов?
— Не знаю кто. Только так пароход назывался, на котором мой дедушка
плавал.
— Наверное, он был хороший человек, если на нем твой дедушка
плавал, — говорит мальчик. — И он не стал бы березы пилить.
— А что бы он стал делать? — спрашивает кот.
— Наверное, он бы стал хворост заготовлять, — предположил Шарик.
— Вот мы так и сделаем! — сказал дядя Федор.
И поехали они с Шариком хворост заготовлять. Весь трактор загрузили
хворостом и сзади еще целую кучу веревками привязали. Потом они
картошки напекли на костре, грибов нажарили на палочке и стали есть.
А тр-тр Митя смотрел, смотрел на них и — как загудит! Дядя Федор
чуть картошкой не подавился, а Шарик даже на два метра подскочил.
— Совсем я про эту тарахтелку забыл, — говорит. — Я думал, на меня
самосвал едет.
— А я думал, что бомба взорвалась, — говорит дядя Федор. — Надо дать
ему что-нибудь поесть. А то он нас на тот свет отправит. Гудит, как
пароход.
Покормили они трактор и решили домой ехать. А тут заяц мимо бежит.
Шарик как закричит:
— Смотрите — добыча!
Дядя Федор его успокаивает:
— Ты что, забыл? Ты же теперь пудель. Ты скажи: «Тьфу ты! Какой-то
заяц. Зайцы меня сейчас не интересуют. Меня интересует — тапочки
хозяину приносить».
Но Шарик свое говорит:
— Тьфу ты! Какие-то тапочки! Тапочки меня не интересуют! Меня
интересует — зайцев хозяину приносить! Вот я ему задам!
И как дунет за зайцем — только деревья в обратную сторону побежали.
А дядя Федор домой поехал. Он очень много хвороста привез. Но
Матроскин все равно недоволен:
— От этого хвороста не тепло будет, а треск один. Это не дрова, а
мусор. Я по-другому сделаю.
Глава пятнадцатая
ПИСЬМО В ИНСТИТУТ СОЛНЦА
Кот попросил у дяди Федора карандаш и стал что-то писать.
Дядя Федор спрашивает:
— Ты что придумал?
Кот отвечает:
— Я письмо пишу в один институт, где солнце изучают. У меня там
связи имеются.
— А что такое «связи»? — спрашивает дядя Федор.
— Это знакомства деловые, — объясняет кот. — Это когда люди друг
другу хорошее делают ни с того ни с сего. Просто по старой памяти.
— Понятно, — говорит дядя Федор. — Если, например, мальчик в
автобусе ни с того ни с сего старушке место уступил, значит, он это
по знакомству сделал. По старой памяти.
— Нет, это не то, — толкует кот. — Это просто вежливый мальчик был.
Или учительница в том же автобусе ехала. А вот если мальчик когда-то
старушке картошку чистил, а она за него в это время задачки решала,
значит, у них было деловое знакомство. И они будут друг другу
помогать.
— А тебе какая помощь нужна?
— Я хочу, чтобы мне солнце маленькое прислали. Домашнее.
— Бывают такие солнца? — удивился мальчик.
— Вот увидишь, — говорит кот и вдруг как закричит: — Это кто мой
карандаш утащил?!
Галчонок Хватайка отвечает со шкафа:
— Это я, почтальон Печкин. Принес журнал «Мурзилка».
— Давай сюда! — велит Матроскин.
Только отнять у Хватайки что-нибудь не так-то просто было. Полчаса
за ним кот по дому гонялся. Наконец отнял карандаш. Хватайка за это
обиделся. И только Матроскин отвернется, он подскочит сзади — и
хвать его за хвост! Кот от неожиданности каждый раз до потолка
подпрыгивал. А дядя Федор смеялся до слез.
Наконец кот письмо дописал. Оно было такое:
«Дорогие ученые!
У вас, наверное, тепло. А у нас скоро зима. А мой хозяин дядя Федор
не велит природу на дрова пилить. Не понимает он, что замерзнем мы с
этим хворостом! Пришлите нам, пожалуйста, солнце домашнее. А то
скоро будет поздно.
Уважающий вас кот Матроскин».
Потом он адрес написал: «Москва, институт Физики Солнца, отдел
Восходов и Заходов, ученому у окна, в халате без пуговиц. У которого
разные носки».
А тут Шарик является и зайца в зубах приносит. И у зайца язык
свешивается, и у Шарика. Устали оба. Но зато Шарик счастлив, а заяц
не очень рад.
— Вот, — говорит радостный Шарик, — добыл.
— А зачем? — спрашивает кот.
— Как — зачем?
— А так. Что ты с ним делать собираешься?
— Не знаю, — отвечает пес. — Мое дело охотничье — добыть. А что
делать, это уже хозяин решает. Может, он его в детский сад отдаст. А
может, пуха надергает и варежки свяжет.
— Хозяин решает, что его отпустить надо, — говорит дядя Федор. —
Звери в лесу должны жить. Нечего у нас зоопарк устраивать!
Шарик погрустнел, будто в нем лампочка погасла, но спорить не стал.
Дядя Федор дал зайцу морковку и на крыльцо вынес.
— Ну, — говорит, — беги!
А заяц не бежит никуда. Сидит тихонечко и все рассматривает.
Тут Матроскин забеспокоился: ничего себе — еще один жилец у них
намечается! Своих девать некуда!
Вынес он потихоньку Шарикино ружье, подкрался к зайцу — и как над
ухом у него пальнет! Заяц аж подпрыгнул! Лапками он в воздухе
заработал и с места пулей — раз! Сам Матроскин не меньше перепугался
— и пулей в другую сторону. Только ружье в серединке лежит и дым
кверху пошел синенький.
А Шарик на крыльце стоит, и слезы у него из глаз катятся. Дядя Федор
говорит:
— Ладно, не плачь. Я придумал, что с тобой делать. Мы тебе
фотоаппарат купим. Будешь ты фотоохотой заниматься. Будешь зверей
фотографировать и фотографии в разные журналы посылать.
Наверное, это и в самом деле лучший выход был. С одной стороны, это
все-таки охота. А с другой — никаких зверей стрелять не приходится.
И стал Шарик фотоаппарата ждать, как дети ждут праздника Первое мая.
Глава шестнадцатая
ТЕЛЕНОК
С тех пор как Матроскин в подполе жил, жизнь дяди Федора
усложнилась. Мурку в поле выгонять — дяде Федору. К колодцу за водой
тоже дядя Федор идет. А раньше все это кот делал. От Шарика тоже
толку мало было. Потому что ему фоторужье купили. Он с утра в лес и
полдня за зайцем носится, чтобы сфотографировать. А потом снова
полдня за ним гоняется, чтобы фотографию отдать.
А тут опять событие. Утром, когда они еще спали, кто-то в дверь
постучал. Матроскин перепугался страшно — не профессор ли это пришел
его забирать. И прямо с печки в подпол — прыг! (Он теперь подпол
всегда открытым держал. А там окошко было маленькое, чтобы
огородами, огородами — и прямо в лес.) Дядя Федор с кровати
спрашивает:
— Кто там?
А это Шарик:
— Здрасте пожалуйста! У нашей коровы теленок родился!
Дядя Федор с котом в сарай побежали. И верно: около коровы теленочек
стоит. А вчера не было.
Матроскин сразу заважничал: вот, мол, и от его коровы польза есть!
Не только скатерти она жевать умеет. А теленок смотрит на них и
губами шлепает.
— Надо его в дом забрать, — говорит кот. — Здесь ему холодно.
— И маму в дом? — спрашивает Шарик.
— Нам только мамы не хватало, — говорит дядя Федор. — Да она у нас
все скатерти поест и пододеяльники. Пусть здесь сидит.
Они повели теленка в дом. Дома они его рассмотрели. Он был шерстяной
и мокренький. И вообще он был бычок. Стали думать, как его назвать.
Шарик говорит:
— А чего думать? Пусть будет Бобиком.
Кот как захохочет:
— Ты его еще Рексом назови. Или Тузиком. Тузик, Тузик, съешь арбузик!
Это же бык, а не спаниель какой-нибудь. Ему нужно серьезное
название. Например, Аристофан. И красивое имя, и обязывает.
— А кто такой Аристофан? — спрашивает Шарик.
— Не знаю кто, — говорит кот. — Только так пароход назывался, на
котором моя бабушка плавала.
— Одно дело пароход, а другое — теленок! — говорит дядя Федор. — Не
каждому понравится, когда в честь тебя телят называют. Давайте мы
вот как сделаем. Пусть каждый имя придумает и на бумажке напишет.
Какую бумажку мы из шапки вытащим, так теленка и назовем.
Это всем понравилось. И все стали думать. Кот придумал имя
Стремительный. Морское и красивое. Дядя Федор придумал имя Гаврюша.
Оно очень подходило к теленку. А если большой бык вырастет, его
никто бояться не будет. Потому что бык Гаврюша не может быть злым, а
только добрым.
А Шарик думал, думал и ничего придумать не мог. И он решил: «Напишу-ка
я первое слово, которое в голову придет».
И ему в голову пришло слово «чайник». Он так и написал и был очень
доволен. Ему нравилось такое имя — Чайник. Что-то в нем было
благородное, испанское. И когда стали имена из шапки тащить, этого
Чайника и вытащили. Кот даже ахнул:
— Ничего себе имечко! Все равно что бык Сковородка или Котелок. Ты
бы его еще Половником назвал.
— А ты что придумал, дядя Федор? — спрашивает Шарик.
— Я Гаврюшу придумал.
— А я — Стремительного, — сказал кот.
— А мне Гаврюша нравится! — вдруг говорит Шарик. — Пусть он будет
Гаврюшей. Это я сгоряча его Чайником назвал.
Кот согласился:
— Пусть Гаврюшей будет. Очень хорошее имя. Редкое.
Так и стал теленок Гаврюшей. И тут у них разговор интересный
получился. Про то, чей теленок. Ведь корову-то они напрокат взяли.
Дядя Федор говорит:
— Корова государственная. Значит, и теленок государственный.
А кот не согласен:
— Корова действительно государственная. Но все, что она дает —
молоко там или телят, — это наше. Ты, дядя Федор, сам посуди. Вот
если мы холодильник напрокат берем, чей он?
— Государственный.
— Правильно. А мороз, который он вырабатывает, чей?
— Мороз наш. Мы его для мороза и берем.
— Вот и здесь так. Все, что корова дает, нам принадлежит. Для этого
мы и брали ее.
— Но брали-то мы одну корову. А теперь у нас две получилось! Раз
корова не наша, значит, и теленок не наш.
Матроскин рассердился даже:
— Брали. Но брали-то мы ее по квитанции! — И квитанцию принес: — Вот
смотрите, что здесь написано: «Корова. Рыжая. Одна». Про теленка
ничего не написано. А раз мы корову взяли по квитанции, по квитанции
и сдавать будем — одну.
И тут Шарик вмешался:
— Я не пойму, чего вы спорите. Ты же, Матроскин, собирался корову
насовсем купить. Если она тебе понравится. Вот и покупай насовсем. И
теленок у нас останется.
— Я с моей Муркой ни за что не расстанусь, — говорит кот. — Я ее
обязательно насовсем куплю. Это я просто так спорил. Потому что дядя
Федор неправ.
А пока у них весь этот спор шел, теленок времени не терял. Он два
носовых платка съел у дяди Федора. Он был черненький, а мама —
рыжая. Но по характеру он в маму пошел: ел что ни попадя.
Глава семнадцатая
РАЗГОВОР С ПРОФЕССОРОМ СЕМИНЫМ
Когда появился теленок Гаврюша, работы в хозяйстве еще больше стало.
И тогда дядя Федор понял, что он совсем пропадет без помощи
Матроскина. Хоть совсем уезжай из деревни к родителям. И он решил
поговорить с профессором Семиным.
Он надел самую лучшую свою рубашку, самые лучшие штаны, причесался
как следует и пошел.
Вот он подошел к даче, где жил профессор, и позвонил. И сразу к нему
вышла бабушка с пылесосом:
— Тебе чего, мальчик?
— Я хочу с профессором поговорить.
— Хорошо, проходи, — сказала она. — Только ноги вытирай.
Дядя Федор вошел и поразился, как чисто было вокруг. Все блестело,
как в городской квартире. Кругом стояли шкафы с книгами, кресла и
стулья. И кухня была вся белая.
Бабушка взяла дядю Федора за руку и повела в комнату профессора.
— Вот, — сказала она, — к тебе, Ваня, молодой человек.
Профессор поднял голову от стола и говорит:
— Здравствуй, мальчик. Ты зачем пришел?
— Я хочу у вас про кота спросить.
— А что про кота?
— Допустим, у вас был кот, — говорит дядя Федор. — А теперь он живет
в другом месте и не хочет к вам идти. Можете вы его забрать или нет?
— Нет, — отвечает профессор. — Если он не хочет ко мне идти, как же
я его заберу! Это будет неправильно. А про какого кота вы говорите?
— Про кота Матроскина. Он раньше у вас жил. А теперь у меня живет.
— А откуда вы знаете, что он не хочет ко мне идти?
— Он мне сам сказал.
Профессор так и подпрыгнул:
— Кто сказал?
— Кот Матроскин.
— Послушайте, молодой человек, — удивился профессор, — где это вы
видели говорящих котов?
— У себя дома.
— Не может быть, — говорит профессор Семин. — Я всю жизнь язык
зверей изучаю и сам кошачьим владею чуть-чуть, но говорящих котов
никогда не встречал. Не можете вы меня с ним познакомить?
— А вы его не заберете? Ведь это же ваш кот.
— Да нет же, не заберу. Знаете что, приходите-ка вы ко мне в гости с
этим котом! Обедать. У меня сегодня очень вкусный суп.
Дядя Федор согласился и пошел кота звать. Он и Шарика хотел
пригласить, только Шарик наотрез отказался:
— Я и за столом сидеть не умею, и вообще боюсь и стесняюсь.
— Чего боишься?
— Что меня заберут.
— Чудак. Он же сказал, что забирать нельзя, если зверь не хочет.
— Это он про котов говорил. А про собак еще неизвестно, уж лучше я
дома останусь фотографии проявлять.
И они пошли вдвоем с Матроскиным. Когда они пришли, стол для них был
уже накрыт. Очень хорошо накрыт. И вилки лежали, и ложки, и хлеб
порезанный. И суп был действительно очень вкусный — борщ со
сметаной. А профессор все с котом разговаривал. Он спрашивал:
— Вот я уточнить хочу. Как будет на кошачьем языке «Не подходите ко
мне, я вас оцарапаю»?
Матроскин отвечал:
— Это не на языке, это на когтях будет. Надо спину выгнуть, правую
лапу поднять и когти вперед выпустить.
— А если «ш-ш-ш-ш-ш-ш» добавить? — спрашивает профессор.
— Тогда, — говорит кот, — это уже ругательство получается кошачье.
Что-то вроде: «Не подходите ко мне, я вас оцарапаю. А идите лучше к
собачьей бабушке».
И профессор все за ним записывал. А потом он им очень много конфет
подарил и банку сметаны для кота.
— Да, — говорит, — не кот был у меня, а золото. А я этого не
понимал. А то бы я давно академиком был.
Еще он дяде Федору свою книжку дал про язык зверей и все время в
гости приглашал. И сам обещал приходить. Вообще он оказался очень
хорошим. И кот Матроскин с тех пор перестал в подполе сидеть и, чуть
что, с печки в подпол прыгать.
Глава восемнадцатая
ПИСЬМО ПОЧТАЛЬОНА ПЕЧКИНА
А папа с мамой совсем уж соскучились без дяди Федора. И жизнь им не
мила стала. Раньше у них все не было времени дядей Федором
заниматься: хозяйство их заедало, телевизор и газеты вечерние. А
теперь у них столько времени объявилось, что на двух дядей Федоров
хватило бы. Не знали, куда это время девать. Они все время про дядю
Федора говорили и в почтовый ящик заглядывали — нет ли писем из
деревень Простоквашино.
Мама говорит:
— Я теперь многое поняла. Если дядя Федор найдется, я для него няню
заведу. Чтобы ни на шаг от него не отходила. Он тогда никуда не
убежит.
— И ни капельки ты не права, — говорит папа. — Он же мальчик. Ему
нужны приятели, чердаки, шалаши разные. А ты из него барышню
кисельную делаешь.
— Не кисельную, а кисейную, — поправляет мама.
— Да хоть клюквенную! — кричит папа. — Он же мальчик! Сейчас даже
девочки пошли шурум-бурумные! Я вот мимо детского сада проходил,
когда там ребят спать укладывали. Так они на кроватях чуть не до
потолка прыгали. Как кузнечики! Из штанишек выскакивали. Мне и
самому так прыгать захотелось!
— Давай, давай! — говорит мама. — Прыгай до потолка! Выскакивай из
штанишек! Только сына я тебе портить не позволю! И никаких собак у
нас дома не будет! И никаких кошек! Уж в крайнем случае я на
черепаху соглашусь в коробочке.
И так они каждый день разговаривали. И мама все строже и строже
становилась. Она решила ни папе, ни дяде Федору воли не давать. А
тут письма стали приходить от почтальонов. Сначала одно. Потом еще
одно. Потом сразу десять. Но хороших новостей не было. Письма были
такие:
«Здравствуйте, папа и мама!
Пишет вам почтальон из деревни Простоквашино. Зовут меня Вилкин
Василий Петрович. Работаю я хорошо.
Вы спрашиваете, нет ли в нашей деревне мальчика дяди Федора.
Отвечаем: такого мальчика у нас нет.
Есть один человек, которого зовут Федор Федорович. Но это дедушка, а
не мальчик. И он вам, наверное, не нужен.
Края у нас хорошие, и много разных просторов. Приезжайте к нам жить
и работать. Поклон вам от всех простоквашинцев.
С большим приветом — почтальон Вилкин».
Или такие:
«Уважаемые папа и мама!
Вы пишете, что от вас ушел дядя. Ну и пусть. Но при чем здесь
мальчик? Или он ушел мальчиком, а вырос в дядю? Тогда непонятно,
кому подарки.
Напишите нам со старухой, чтобы мы знали. Только побыстрее, а то мы
собираемся в дом отдыха во вторую смену. Мы очень хотим знать ответ
на эту загадочную тайну.
Почтальон Ложкин со старухой».
Много было разных писем, а нужного письма не было.
Мама говорит:
— Не найдем мы дядю Федора. Уже двадцать одно письмо пришло, а про
него ни слова.
Папа ее успокаивает:
— Ничего, ничего. Подождем двадцать второе.
И вот оно пришло. Мама раскрыла и глазам своим не поверила.
— «Здравствуйте, папа и мама!
Пишет вам почтальон Печкин из деревни Простоквашино. Вы спрашиваете
про мальчика дядю Федора. Вы про него еще заметку в газете писали.
Этот мальчик живет у нас. Я недавно заходил к нему посмотреть, все
ли у них плитки выключены, а его корова меня на дерево загнала.
А потом я у них чай пил и незаметно пуговицу отрезал от курточки.
Посмотрите, ваша ли это пуговица. Если пуговица ваша — и мальчик
ваш».
Мама вынула пуговицу из конверта и как закричит:
— Это моя пуговица! Я ее сама дяде Федору пришивала!
Папа тоже как закричит:
— Ура!
И маму к потолку подбросил от радости. А очки у него как слетят! И
не видит он, где маму ловить. Хорошо, что она на диван прилетела, а
то бы папе досталось.
И она стала дальше читать:
— «Все у вашего мальчика хорошо. И трактор есть, и корова. Он всяких
зверей кормит. И кот у него есть хитрый-прехитрый. Я из-за этого
кота в изолятор попал: он меня молоком угостил, от которого с ума
сходят.
Вы можете приехать за вашим мальчиком, потому что он ничего не
знает. И я ему ничего не скажу. А мне привезите велосипед. Я на нем
буду почту развозить. И от новых штанов я бы тоже не отказался.
До свиданья. Почтальон деревни Простоквашино, Можайского района,
Печкин».
И папа с мамой после этого письма стали в дорогу готовиться, а дядя
Федор ничего не знал.
Глава девятнадцатая
ПОСЫЛКА
По утрам на улице уже лед был — зима приближалась. И каждый своим
делом занимался. Шарик по лесам с фотоаппаратом бегал. Дядя Федор
кормушки для птиц и лесных зверей мастерил. А Матроскин Гаврюшу
обучал. Учил его всему. Палку в воду бросит, а теленок принесет.
Скажет ему: «Лежать!» — и Гаврюша лежит. Прикажет ему Матроскин:
«Взять! Куси!» — тот сразу бежит и бодаться начинает.
Прекрасный сторожевой бык из него получался. И вот однажды, когда
каждый из них свое дело делал, к ним Печкин пришел.
— Здесь кот Матроскин живет?
— Я Матроскин, — говорит кот.
— Вам посылка пришла. Вот она. Только я вам ее не отдам, потому что
у вас документов нету.
Дядя Федор спрашивает:
— Зачем же вы ее принесли?
— Потому что так положено. Раз посылка пришла, я должен ее принести.
А раз документов нету, я не должен ее отдавать.
Кот кричит:
— Отдавайте посылку!
— Какие у вас документы? — говорит почтальон.
— Лапы, хвост и усы! Вот мои документы.
Но Печкина не переспоришь.
— На документах всегда печать бывает и номер. Есть у вас номер на
хвосте? А усы и подделать можно. Придется мне посылку обратно
относить.
— А как же быть? — спрашивает дядя Федор.
— Не знаю как. Только я к вам теперь каждый день приходить буду.
Принесу посылку, спрошу документы и обратно унесу. Так две недели. А
потом посылка в город уедет. Раз ее не получил никто.
— И это правильно? — спрашивает мальчик.
— Это по правилам, — отвечает Печкин. — Я, может, вас очень люблю.
Я, может, плакать буду. А только правила нарушить нельзя.
— Не будет он плакать, — говорит Шарик.
— Это уже мое дело, — отвечает Печкин. — Хочу — плачу, хочу — нет. Я
человек свободный. — И он ушел.
Матроскин от сердитости хотел на него Гаврюшу натравить, но дядя
Федор не позволил. Он сказал:
— Я вот что придумал. Мы найдем ящик, такой, как у Печкина, и все на
нем напишем. И наш адрес, и обратный. И печати сделаем, и веревками
перевяжем. Печкин придет, мы его за чай посадим, а ящик возьмем и
переменим. Посылка у нас останется, а пустой ящик к ученым
отправится.
— Зачем же пустой? — говорит Матроскин. — Мы в него грибов положим и
орехов. Пусть ученые подарок получат.
— Ура! — кричит Шарик. И Гаврюшу позвал от радости: — Гаврюша, ко
мне! Дай лапу.
Гаврюша ногу протянул и хвостиком виляет, совсем как собака.
Так они и сделали. Достали ящик посылочный, положили в него грибы и
орехи. И письмо положили:
«Дорогие ученые!
Спасибо за посылку. Желаем вам здоровья и изобретений. А особенно
всяких открытий».
И подписались:
«Дядя Федор — мальчик.
Шарик — охотничий пес.
Матроскин — кот по хозяйственной части».
Потом они адрес написали, все как надо сделали и стали Печкина
ждать. Они даже ночью заснуть не могли. Все думали: получится у них
или не получится.
Утром кот пирогов напек. Дядя Федор чаю заварил. А Шарик с Гаврюшей
всё на дорогу бегали смотреть, идет Печкин или не идет. И вот Шарик
примчался:
— Идет!
Печкин подошел и в дверь постучал.
Хватайка со шкафа спрашивает:
— Кто там?
Печкин отвечает:
— Это я, почтальон Печкин. Принес посылку. Только я вам ее не отдам.
Потому что у вас документов нету.
Матроскин на крыльцо вышел и спокойно так говорит:
— А нам и не надо. Мы бы эту посылку и сами не взяли. Зачем нам
гуталин?
— Какой такой гуталин? — удивился Печкин.
— Обыкновенный. Которым ботинки чистят, — объясняет кот. — В этой
посылке наверняка гуталин.
Печкин даже глаза вытаращил:
— Это кто же вам столько гуталина прислал?
— Это мой дядя, — объясняет кот. — Он у сторожа живет на гуталинном
заводе. У него гуталина — завались! Не знает, куда его девать. Вот и
шлет кому попало!
Печкин даже растерялся. А тут Шарик посылку понюхал и говорит:
— Нет, там совсем не гуталин.
Печкин обрадовался:
— Вот видите! Не гуталин.
— Там мыло! — говорит Шарик.
— Какое еще мыло?! — кричит Печкин. — Совсем вы мне голову
заморочили! Зачем вам столько мыла прислали? Что у вас, баня
открывается?
— Если там мыло, — говорит дядя Федор, — значит, его моя тетя
прислала, Зоя Васильевна. Она на мыльной фабрике испытателем
работает. Мыло испытывает. Ей еще в автобус садиться нельзя.
Особенно в дождик.
— Это еще почему? — спрашивает Печкин.
— В дождик она вся мыльной пеной покрывается. Людей в автобусе
много; как они надавят, так она и выскальзывает каждый раз. А
однажды она по лестнице ехала с шестого этажа до первого.
Тут уже Шарик спросил:
— Почему?
— Потому что пол мыли. Лестница мокрая была. А она-то ведь
скользкая, намыленная.
Печкин послушал и говорит:
— Мыло там или не мыло, а я вам посылку не дам! Потому что у вас
документов нету. И вообще, напрасно вы мне голову морочите. Я вам не
дурачок! — и сам себе по голове постучал.
А галчонок услышал стук и спрашивает:
— Кто там?
— Это я, почтальон Печкин. Принес для вас посылку. То есть не
принес, а уношу. А ты, говорилка, помалкивай себе на шкафу!
Кот ему говорит:
— Ладно вам сердиться. Идите лучше чай пить. У меня пироги на столе.
Печкин сразу согласился:
— Я очень люблю пироги. И вообще мне у вас нравится.
Они его к столу повели. Только Печкин хитрый. Он с посылкой не
расстается. Даже сел на нее вместо стула.
Тогда дядя Федор стал конфеты на другой конец стола ставить. Чтобы
Печкин за ними потянулся и с посылки привстал. Но Печкина не
проведешь. Он с посылки не встает, а просит:
— Подайте мне вон те конфеты. Очень они замечательные!
Того и гляди, конфеты съест. Но тут всех Хватайка выручил. Печкин
две конфеты себе в нагрудный карман положил, чтобы домой взять. А
галчонок сел к нему на плечо и конфеты вытащил. Почтальон кричит:
— Отдавай! Это мои конфеты!
И за галчонком побежал. Хватайка — на кухню. Печкин — за ним. Тут
Матроскин посылку подменил. Прибежал Печкин с конфетами и снова на
посылку сел. А посылка уже не та.
Наконец они весь чай выпили и пироги съели. А Печкин все равно
сидит. Он думает, что ему еще что-нибудь дадут. Шарик ему намекает:
— Не пора ли вам на почту идти? А то скоро она закроется.
— И пускай закрывается. У меня свой ключ есть.
Матроскин тоже говорит:
— Мне кажется, у вас дома плитка не выключена. Очень может быть, что
пожар будет.
— А у меня плитки нет, — отвечает Печкин.
Шарик тогда тихонько спрашивает у дяди Федора:
— Можно, я его просто укушу? Чего он не уходит?
А у Печкина слух хороший был. Он и услышал.
— Ах вот как! — говорит. — Я к вам со всей душой, а вы меня кусать
собираетесь?! Ну и пожалуйста! Больше я посылку носить не буду. Я ее
завтра же назад пошлю.
А им только этого и надо было. И как только он ушел, они дверь
заперли и стали посылку распечатывать.
Глава двадцатая
СОЛНЫШКО
Вверху посылки письмо лежало:
«Дорогой кот!
Мы все тебя помним. Жалко, что ты от нас потерялся».
— Ничего себе потерялся! — говорит Матроскин. — Меня завхоз прогнал.
«Мы за тебя рады, что ты хорошо живешь. А природу на дрова рубить не
надо. Твой хозяин прав.
Посылаем тебе солнце маленькое, домашнее. Как с ним обращаться, ты
знаешь. Видел у нас. Посылаем и регулятор — делать жарче и холоднее.
Если ты что-то забыл, напиши нам, мы все тебе объясним.
Всего хорошего. Институт Физики Солнца. Ученый у окна, в халате без
пуговиц, у которого теперь одинаковые носки, — Курляндский».
Кот говорит:
— Теперь вы меня слушайте и не мешайте.
Он достал из ящика бумагу, свернутую в трубку. Это была большая
переводная картинка, на которой солнце было нарисовано. Только не
красками, а тонкими медными проволочками. Картинку надо было на
потолок перевести и в розетку включить.
Они дружно стали шкаф отодвигать, чтобы удобнее с него солнце на
потолок наклеить. А Хватайке это не понравилось. Он стал на них
разные вещи сбрасывать, шипеть и кусаться. Но все-таки они шкаф
отодвинули. Кот взял солнце, намочил его и перевел на потолок. А
провода в электричество включил. Не просто так, а через черный ящик.
На этом ящике ручка была. Кот ручку немного повернул, и тут чудо
получилось: солнце светиться начало. Сначала краешек, потом еще
немного. В комнате сразу тепло и светло стало. И все обрадовались и
запрыгали. И галчонок на шкафу тоже запрыгал. Только не от радости,
а оттого, что ему жарко стало. Они скорее шкаф на место передвинули.
Дядя Федор говорит:
— Вы как хотите, а я буду загорать.
Он постелил одеяло на полу, лег на него в трусиках и спину солнышку
подставил. И кот на одеяло лег, греться стал. И все в доме ожило. И
цветы к солнцу потянулись, и бабочки откуда-то выбрались. И теленок
Гаврюша стал скакать, как на лужайке.
А на дворе сырость, холод и слякоть. Скоро зима подойдет. Их домик с
улицы так и светится, как игрушечный. Даже какая-то синица в окно
стучать начала. Но ее не пустили. Нечего баловать. Вот будут морозы
сильные, тогда пожалуйста, милости просим.
С этих пор у них очень хорошая жизнь началась. Утром солнышко
включают и весь день греются. На дворе холод, а у них лето жаркое.
А почтальон Печкин любопытный был. Он смотрит — по всей деревне люди
печи топят, дым из труб идет, а у дяди Федора дыма из трубы нет.
Опять непорядок. Он решил узнать, в чем дело. Приходит он к дяде
Федору:
— Здравствуйте. Я вам газету «Современный почтальон» принес.
А сам глазами в печку уставился. Видит: в печке дрова не горят, а в
доме тепло. Он ничего не понимает, а солнца домашнего не видит,
потому что оно как раз над ним на потолке было. Ему голову печет.
Дядя Федор говорит:
— А мы газету «Современный почтальон» не выписываем. Это взрослая
газета.
— Ах какая жалость! — сокрушается Печкин. — Значит, я что-то
перепутал. — А сам глазами по сторонам водит: нет ли где
электроплитки какой или камина.
Солнце его греет. Стоит он, потом обливается, но не уходит. Хочет
секрет выведать.
— Значит, вы «Современный почтальон» не выписываете? Очень жалко.
Это газета нужная. Там про все на свете пишут.
— А сказки там печатают? Или рассказы про зверей? — спрашивает дядя
Федор.
А Матроскин ручку у солнечного ящика повернул. Сделал солнце теплее.
Печкин даже шапку снял от жары. Только ему еще хуже стало: солнце
его в самую лысину печет.
— Сказки про зверей? — спрашивает. — Нет, там больше про то пишут,
как надо почту разносить и как автоматы марки наклеивают.
Тут у него от жары все путаться стало. Он говорит:
— Нет, наоборот, автоматы почту разносят и марки наклеивают, как
звери.
— Какие звери марки наклеивают? — спрашивает Шарик. — Лошади, что
ли?
— При чем тут лошади? — говорит почтальон. — Я про лошадей ничего не
говорил. Я говорил, что звери на автоматах работают и пишут сказки
про то, как надо лошадям почту разносить.
Он замолчал и стал мысли собирать.
— Дайте мне градусник. Что-то жар у меня. Хочу измерить, скол ко
градусов.
Кот ему градусник принес и стул подставил под солнцем. Печкин по
градуснику постучал, чтобы температуру сбросить. А Хватайка
спрашивает:
— Кто там?
— Это я, почтальон Печкин. Принес журнал «Мурзилка».
— При чем тут «Мурзилка»? — спрашивает кот.
— Ах да! Это я вам «Современного почтальона» принес, которого вы не
выписываете. Потому что у вас документов нету.
Совсем он уже сварился. Даже пар от него пошел, как от самовара.
Вынимает он градусник и говорит:
— Тридцать шесть и шесть у меня. Кажется, все в порядке.
— Какое там в порядке! — кричит кот. — У вас же температура сорок
два!
— Почему? — испугался Печкин.
— А потому что тридцать шесть у вас и еще шесть. Сколько это вместе
будет?
Почтальон посчитал на бумажке. Сорок два вышло.
— Ой, мама! Значит, я уже умер. Скорее в больницу побегу! Сколько
раз я к вам приходил, столько в больницу попадал… Не любите вы
почтальонов!
А они почтальонов любили. Просто они Печкина не любили. Он с виду
был добренький, а сам вредный был и любопытный.
Но только с этим солнцем не все хорошо было. Из-за этого солнца у
них самая большая неприятность началась. Заболел дядя Федор.
Глава двадцать первая
БОЛЕЗНЬ ДЯДИ ФЕДОРА
Дядя Федор дома все время в трусах ходил — загорал. Он совсем
коричневый сделался, будто с юга приехал. А если он на улицу
выходил, ему одеваться надо было. Сначала майку, потом рубашку,
потом штаны, потом свитер, потом шапку, шарф, пальто, варежки и
валенки. Вот сколько всего. Это коту хорошо и Шарику — у них шуба
всегда при себе. Даже купаются они вместе с шубой.
Однажды дяде Федору надо было на улицу выйти, синиц накормить. Он
одеваться не стал, а так в трусиках и выскочил ненадолго. А на дворе
мороз, снег выпал. Дядя Федор и простудился. Пришел домой — его
знобит. Температура поднялась. Он под одеяло полез, ни есть, ни пить
не хочет. Плохо ему. Он говорит:
— Матроскин, Матроскин, кажется, я заболел.
Кот забеспокоился, стал его чаем с вареньем поить. Пес в магазин
побежал, меда купил. Только дяде Федору все хуже. Лежит он под
одеялом, перед ним игрушки и книжки, а он на них и не смотрит. Шарик
ушел на кухню, сел в углу и заплакал. Хочет дяде Федору помочь, а не
умеет.
— Уж лучше бы я сам заболел!
И кот совсем растерялся:
— Это я виноват: не уследил за дядей Федором… И зачем я только это
солнце выписал?
Гаврюша подошел к мальчику, руку лижет: вставай, мол, дядя Федор,
чего лежишь! А дядя Федор не встает. Гаврюша глупенький был, еще
маленький. Он не понимал, что такое болезнь, а Шарик с котом хорошо
понимали.
Кот говорит:
— Я за врачом побегу в город. Надо дядю Федора спасать.
— Куда же ты побежишь? — спрашивает Шарик. — Буран на дворе. Ты сам
пропадешь.
— Пусть лучше я пропаду, чем смотреть, как дядя Федор мучается.
— Тогда давай я побегу, — предлагает Шарик. — Я лучше бегаю.
— Дело не в беготне, — отвечает кот. — Я одного врача хорошего знаю,
детского. Я его приведу.
Он нагрел молока в бутылочке, завернул в тряпку и уже хотел идти, а
тут в дверь постучали. Хватайка спрашивает:
— Кто там?
Из-за двери отвечают:
— Свои.
Кот говорит:
— В такую погоду свои дома сидят. Телевизор смотрят. Только чужие
шастают. Не будем дверь открывать!
Дядя Федор с кровати просит:
— Откройте дверь… Это мои папа и мама приехали.
И правильно. Это папа с мамой были. С ними Печкин пришел.
— Видите, до чего они вашего ребенка довели. Их надо немедленно в
поликлинику сдать для опытов!
Шарик рассвирепел и давай почтальона кусать за валенки. Еле-еле
Печкин за дверь выскочил.
А мама уже командует:
— Немедленно грелку мне!
Шарик с котом бросились, перевернули все — нет грелки! Кот говорит:
— Давайте я буду грелкой. Я очень теплый.
Мама взяла Матроскина, завернула в полотенце и к дяде Федору в
кровать положила. Кот дядю Федора обнял лапками и греет.
— Теперь давайте мне все ваши лекарства.
Шарик коробку с лекарствами в зубах принес, и мама дала дяде Федору
таблетку с горячим молоком. И дядя Федор заснул.
— Только это не все, — говорит мама. — Ему надо укол пенициллина
сделать. Есть у вас пенициллин?
— Нет, — отвечает кот.
— А аптека в деревне есть?
— Нет аптеки.
— Я в город поеду за пенициллином, — говорит папа.
— Как же ты поедешь? — спрашивает мама. — Автобусы не ходят.
— Значит, «скорую помощь» из города вызовем. Не может быть так,
чтобы ребенок болел, а помочь нельзя.
Мама в окно поглядела и головой покачала:
— Не видишь, что на улице делается? Никакая «скорая помощь» не
проедет. Придется ее трактором вытаскивать. Бедный мой дядя Федор!
Матроскин как подпрыгнет! Как закричит:
— Какие мы все дураки! А тр-тр Митя на что? У нас же трактор есть!
Папа обрадовался:
— Как здорово вы живете! У вас даже трактор есть. Давайте скорее его
заводить! Бензин наливать!
Шарик говорит:
— У нас трактор особенный. Продуктовый. На супе работает. На
сосисках.
Папа не стал удивляться. Некогда было.
— У нас целая сумка продуктов есть. И апельсины, и шоколад. Годится?
— Нет, — говорит кот. — Не годится. Нечего Митю баловать. У нас
картошки вареной целый котелок.
И пошли папа с Шариком Митю заводить. Митя очень обрадовался.
Песню какую-то запел тракторную, и поехали они в город на полной
картофельной скорости.
А Матроскин с мамой дядю Федора выхаживали. Мама скажет:
— Дайте полотенце мокрое!
Матроскин принесет.
Мама скажет:
— А теперь градусник.
Кот ей:
— Пожалуйста.
Мама даже не думала, что коты такие умные бывают. Она думала, что
они только мясо умеют воровать из кастрюль и на крышах кричать. А
тут на тебе — не кот, а медсестра!
Матроскин еще чаю вскипятил и накормил маму пирогами. Очень он маме
понравился. И все делать умеет, и беседовать с ним можно.
Мама говорит:
— Это я во всем виновата. Зря я вас прогнала. Жили бы вы у нас, и
дядя Федор никуда бы не ушел. И в доме бы порядок был. И папа у вас
поучиться бы мог.
Кот стесняется:
— Подумаешь, пироги! Я еще вышивать умею и на машинке шить.
Так они до полночи дядю Федора лечили и разговаривали. И вот уже
тр-тр Митя вернулся с папой и с лекарствами.
Глава двадцать вторая
ДОМОЙ
На другой день утро было прекрасное. На улице солнце светило и снег
почти стаял. Выглянула теплая поздняя осень.
Кот проснулся первым и приготовил чай. Потом корову подоил и дал
дяде Федору молока. Папа говорит:
— Давайте дяде Федору градусник поставим. Может, он уже вылечился.
Поставили дяде Федору градусник, а Шарик говорит:
— А у меня нос — градусник. Если он холодный — значит, я здоров. А
если он горячий — значит, заболел.
— Очень хороший градусник, — говорит папа. — Только как его
стряхивать? И как другим ставить? Если я, например, заболею, мне
что, твой нос под мышку совать?
— Не знаю.
— Вот то-то, — говорит папа.
А тут Хватайка слетел со шкафа — и к дяде Федору на кровать. Он
увидел, что у него что-то блестит под мышкой. Все на папу смотрели,
он градусник украл.
— Ловите его! — кричит папа. — Температура улетела!
Пока Хватайку ловили, такой шум стоял, что даже Мурка пришла из
сарая в окошко смотреть. Всунулась она в комнату и говорит:
— Тьфу ты! И совсем не смешно.
Все так и сели. Надо же! Мурка разговаривает!
— Ты что, говорить умеешь? — спрашивает кот.
— Ага!
— А чего же ты раньше молчала?
— А то и молчала. О чем с вами разговаривать-то?.. Ой, салатик
растет!
— Это не салатик! — кричит кот. — Это столетник. — И Мурку в окошко
вытолкал.
Поймали они температуру и увидели, что она была нормальной. Дядя
Федор почти выздоровел.
Мама говорит:
— Ты, сынок, как хочешь, но мы тебя в город заберем. За тобой уход
нужен.
— А если ты кота хочешь взять, или Шарика, или еще кого — бери. Мы
возражать не будем, — добавляет папа.
Дядя Федор спрашивает у кота:
— Поедешь со мной?
— Я бы поехал, кабы один был. А Мурка моя? А хозяйство? А запасы на
зиму? И потом, я уже привык к деревне и к людям. И меня уже знают
все, здороваются. А в городе надо тысячу лет прожить, чтобы тебя
уважать начали.
— А ты, Шарик, поедешь?
Шарик не знал, что и говорить. Только он свое место в жизни нашел —
фотоохотой занялся, а тут уезжать надо.
— Ты, дядя Федор, лучше поправляйся и сам приезжай.
Папа говорит:
— Мы все вместе будем к вам приезжать. В гости.
— Правильно, — говорит Матроскин. — Приезжайте к нам по воскресеньям
на лыжах кататься. А летом в отпуск. А если дядя Федор в школу
пойдет, пусть он у нас каникулы проводит, летние и зимние.
Так они и договорились.
Мама дядю Федора укутала во все теплое и велела папе трактор
накормить как следует. Потом она спросила у Матроскина:
— Что вам прислать из города?
— У нас тут все есть. Только книжек маловато. И еще хочу бескозырку
иметь с ленточками. Как у моряков.
— Хорошо, — говорит мама. — Я обязательно пришлю. И еще я вам
тельняшку достану. А тебе, Шарик, ничего не надо?
— Мне бы радио маленькое. Я буду в будке передачи слушать. И еще
киноаппарат. Я буду кино про зверей снимать.
— Хорошо, — говорит папа. — Этим я сам займусь. Лично.
И они стали на трактор грузиться: мама, папа, дядя Федор и Шарик.
Шарик должен был Митю обратно пригнать. И они поехали. Вдруг
Матроскин из калитки выскакивает:
— Стойте! Стойте!
Они остановились. И он им Хватайку подает:
— Вот, держите. Вам с ним веселее будет.
Папа из кабины спрашивает:
— Это кто там?
Хватайка отвечает:
— Это я, почтальон Печкин. Принес журнал «Мурзилка».
И все про Печкина вспомнили. Мама говорит:
— Ох, как неудобно, мы совсем про него забыли…
— И правильно, — говорит Шарик. — Он такой вредный.
— Вредный он или не вредный, не важно. А важно, что мы ему велосипед
обещали.
— Есть у вас здесь велосипеды? — спрашивает папа.
— Нет, — говорит Шарик.
— А вот как сделайте, — предлагает Матроскин. — Купите ему
лотерейных билетов на сто рублей. Пусть он что хочет, то и
выигрывает. Хоть мотоцикл, хоть машину. Он же сам эти билеты
продает. Ему двойная выгода получится. От продажи билетов и от
выигрыша.
Так они и сделали. Купили у Печкина билетов и самому Печкину на
почту отнесли. Почтальон даже растрогался:
— Спасибо вам! Я почему нехороший был? Потому что у меня велосипеда
не было. А теперь я сразу добреть начну. И какую-нибудь зверюшку
заведу, чтобы жить веселей: ты домой приходишь, а она тебе
радуется!.. Приезжайте в наше Простоквашино…
Наконец они домой приехали. Дядю Федора сразу спать уложили с
дороги. Потом побежали тельняшку, книжки и киноаппарат покупать.
Потом все обедали. Особенно трактор. И мама все уговаривала Шарика
остаться ночевать. Но он не согласился:
— Мне здесь хорошо будет с вами. А Матроскин там один с хозяйством и
с теленком. Я ехать должен.
Тут мама говорит:
— Как же он один поедет на тракторе? Его же любой милиционер
остановит. Так не бывает: собака — и за рулем!
Папа соглашается:
— Верно, верно. Боюсь, вся милиция по дороге начнет за голову
хвататься. И шоферы встречные тоже. Сколько же катастроф получится?!
Шарик говорит:
— Давайте мы вот как сделаем, чтобы милицию не волновать. Есть у вас
очки и шляпа? И перчатки ненужные?
Папа принес. Шарик нарядился; тельняшку надел и спрашивает:
— Ну как?
Папа говорит:
— Отлично! Отставной ученый адмирал на своем тракторе едет за город
навестить родную бабушку.
Мама говорит:
— Что адмирал, это понятно, раз он в тельняшке. Что ученый, тоже
ясно, потому что в очках. А при чем здесь бабушка?
— А при том. Грибов сейчас за городом нет. Ягод — тоже. Одни бабушки
и остались.
Мама сказала:
— Всю жизнь ты одни глупости говоришь. И дурацкие советы даешь. Это
меня не удивляет. А вот почему твои глупости всегда правильными
бывают, этого я понять не могу.
— А потому, — говорит папа, — что самый лучший совет всегда
неожиданный. А неожиданность всегда глупостью кажется.
Шарик говорит:
— Это все интересно, о чем вы говорите. Правда, я ничего не понимаю.
Мне ехать пора. Только давайте не будем целоваться. Я нежностей не
люблю.
И папа согласился. Он тоже не любил нежностей. И мама согласилась.
Она любила нежности. Но она к Шарику не привыкла.
И Шарик уехал. А дядя Федор спал. И снилось ему только хорошее.
КОНЕЦ
Продолжениние...
|