Птицы раскраска - раскрасим - Дневные хищные птицы - читаем
Раскраски детям по сказкам от Аленького цветочка до современных мультяшек

ГЛАВНАЯ
ПРОГРАММЫ

ОБОИ
ВИДЕО

МОЯ СУДЬБА

 
Доктор Айболит
Аленький цветочек
Алёша Попович и Тугарин змей
Алфавит со зверюшками
Бабочки
Буратино
Войны из будущего
Динозавры
Домашние животные
Дюймовочка
Дикие животные
Забавные человечки
Золушка
Князь Владимир
Корабли
Кот Леопольд
Кошки
Красная шапочка
Крошка Енот
Лешики
Малыш и Карлсон
Монстры
Ну погоди!
Обведи и раскрась
Овощи
Лунтик и его друзья
Приключение Фунтика
Прописи
Простоквашино
Птицы
Роботы
Русские народные сказки
Рыцари войны
Самолёты
Сказка о царе Салтане
Снежная королева
Собаки
Теремок
Три поросёнка
Угадай напиши раскрась
Учимся писать слова
Фигурки рисунки
Фрукты
Царевна лягушка
Чиполлино
23 февраля
8 марта
Автомобили
Новый год и Рождество
Пасха
Котёнок Гав
Смешарики
Винни Пух
Скуби-ду
Маша и медведь
Даша следопыт

 

 

 

 
                                                 Птицы  познавательная раскраска
Птицы

Скачать раскраску

Птицы
01.gif 02.gif
03.gif 04.gif
05.gif 06.gif
07.gif 08.gif
09.gif 10.gif
11.gif 12.gif
13.gif 14.gif
15.gif 16.gif
17.gif 18.gif
19.gif 20.gif
21.gif 22.gif
23.gif 24.gif
25.gif 26.gif
27.gif 28.gif
29.gif 30.gif

Дневные хищные птицы

Дневные хищники охотятся светлым днем, немногие — в сумерках (широкоротые и другие сумеречные коршуны, иногда алеты, чеглоки), ночью — никто.

Птицы средних размеров, но есть и мелкие — карликовые соколы, размах крыльев около 25 сантиметров, и очень крупные — черный гриф, кондоры: размах крыльев до 3 метров. Меньше, однако, чему пеликанов, марабу и альбатросов. Вес орлов — до 9, кондоров — до 12, черных грифов — до 14 килограммов.

Моногамы. Некоторые пары годами не расстаются (ястребы, беркуты). Насиживают только самки (ястребы, луни, лесные соколы, чеглоки, балобаны, змеееды, секретари и др.). У некоторых и самцы (осоеды, коршуны, сипы, грифы, каранчо, стервятники, сарычи и др.). Впрочем, вопрос о разделении труда между самкой и самцом окончательно не решен. Многие и среди них такие прославленные исследователи, как Оскар Хейнрот и Г. П. Дементьев, утверждают, что у всех, во всяком случае, типичных дневных хищных птиц насиживает самка. Самец лишь приносит ей добычу, иногда ненадолго, часа на два, сменяет ее.

Гнезда на деревьях, в дуплах, в нишах скал, реже на земле (луни, степные орлы, порой и каранчо, сапсаны, дербники, кобчики, скопа), даже иногда в норах (пустельга). В кладке у крупных хищников — 1—2 яйца, у средних 3—4 и до 9 у мелких. Насиживают с первого яйца, около месяца, крупные виды — вдвое больше. Птенцы покидают гнездо у большинства через месяц, у больших грифов — через 3—4 месяца. Половозрелость у крупных птиц (калифорнийских кондоров) в 6 лет.

Орлы живут в неволе до 50 и больше лет, ястребы — до 25 лет. А один кондор прожил в Московском зоопарке 69 лет!

В отряде около 270, по другим подсчетам — 291 вид. Ареал отряда — весь мир, кроме Антарктиды и некоторых небольших островов.

Пять семейств.

Американские грифы: 6 — 7 видов, Секретари: 1 вид (Африка), Скопы: 1 вид (почти весь мир), Ястребиные: 198—208 видов (весь свет), Соколиные: 58—60 видов (весь свет). Некоторые систематики не выделяют скопу в особое семейство, объединяя ее с ястребами. Есть и другие подразделения отряда хищных птиц.

Орлиное племя

Хищная птица наделена особым вооружением — ее узнают все. Этот рвущий клюв, изогнутый острым крюком, и когти, в мертвой хватке пронзающие жертву, — оружие явно наступательного типа, которым успешно действуют в разбойничьих налетах все хищные птицы.

Все? Точнее, почти все. Некоторые, веками эволюционируя, отвыкли от лихих атак на дичь. Предпочли мертвечину. Стали падальщиками, трупоедами. Эта непривлекательная склонность не должна нас отвращать: роль птиц-трупоедов в жизни природы очень велика!

Других (американского каракалу, африканского грифового орлана) природа склонила к вегетарианству. Они едят во множестве плоды пальм и других растений. Третьи всем дарам съедобного мира предпочли моллюсков (коршун-слизнеед) либо рыбу (скопа).

С другой стороны, и чайки, и вороны, и сороки, даже альбатросы и буревестники, аисты, некоторые попугаи не откажутся при случае убить и съесть чьих-либо плохо охраняемых птенцов, какую-нибудь малую птицу, зайчонка, цыпленка, мышь, ласку... Словом, известное хищничество в их натуре. Потому в последнее время некоторые уважаемые исследователи предлагают отказаться от старого наименования отряда «хищные птицы» и употреблять иное — «орлиные» или «ястребиные».

Логика согласуется с этим предложением тем более, что известен нам еще один отряд чистых хищников — совы, или ночные хищные птицы. Они не состоят в близком родстве с дневными. Тем не менее вооружены так же и в той же роли (только преимущественно по ночам!) выступают на арене жизни.

«Их родственные отношения с веслоногими (бакланами, пеликанами и т. п.) и с группой цапель-аистов вполне определенны...

В эволюционном ряду хищные птицы, в общем, стоят, по-видимому, выше, чем веслоногие, цапли-аисты и куриные, но значительно ниже воробьиных. В развитии их птенцов заметно определенное сходство с аистами: рождение птенцов уже зрячих и в пуху, скорая смена первого пухового одеяния вторым... (которого у цапель нет)... Веслоногие родятся голыми и слепыми, пухом обрастают лишь позднее. С полным правом можно назвать хищных птиц, аистов и цапель «ненастоящими птенцовыми»... Если гнездо не очень высокое, птенцы скоро из него вылезают, что обычно случается у гнездящихся на земле луней. Птицы истинно птенцового типа покидают свою колыбель, только когда полностью оперены и уже умеют летать. Вспомните, например, о голубях и ласточках» (Оскар и Магдалена Хейнрот).

Но птенцов еще нет. Весна. Возрожденная природа бурлит деятельной жизнью. На зорях по лесным полянам и луговинам токуют тетерева, токуют глухари в борах и на верховых болотах. Белые куропатки кричат в предрассветном мраке...

Токуют и хищные птицы. Днем. Особым брачным полетом и криком заявляя о готовности соединиться в пары сообразно своему виду и полу. Холостой самец пустельги ритуальным полетом сверху вниз к какому-нибудь выбранному им старому вороньему гнезду приглашает самку. Когда она найдется, птицы вместе слегка подновят гнездо, принесут свежую подстилку и выведут в нем птенцов.

Ястреб-тетеревятник резким криком «гиг-гиг-гиг» оповещает округу о своих брачных намерениях. Нередко супружеские пары, например у ястребов, неразлучны годами. Чужой самец, пытающийся разрушить своим вторжением их союз, очень рискует. Его дружно атакуют, самка с особой яростью, и случается, что убивает непрошеного жениха, ощипывает, рвет на куски и ест. У гнезда одной такой дружной ястребиной пары нашли весной полдюжины убитых и ощипанных самцов-претендентов.

Самки многих хищных птиц крупнее самцов. У ястребов-перепелятников это преобладание в весе и силе «слабого» пола над «сильным» особенно заметно: самец на треть меньше. У других видов разница почти такая же (соколы) или не столь велика (у американских грифов), и вовсе ее нет либо даже самец больше, например, у кондоров.

Разница в силе определяет и «сорт» добычи: самец-перепелятник ловит мелких птиц, самка — более крупных, даже голубей и куропаток. Сама она хоть и крупней супруга, но тоже не очень велика — 200— 300 граммов ее вес.

Посмотрите, как природа мудро распорядилась: крупная самка высиживает яйца: чем больший объем у наседки, тем лучшее укрытие у яиц. Маленький самец приносит ей, а позднее и птенцам добычу: мелких птиц. Но такие и нужны птенцам в первые дни жизни! Позднее, когда они подрастут и выберутся из гнезда на соседние ветки, летает на промысел и самка. А пока» сидя в гнезде, линяет, времени зря не теряя. Самец линяет позднее недели на две-три. Добычу ястреб высматривает из укрытия на дереве или ведет разведку в низком полете над кустами, густой травой. В гнездо возвращается тоже низко над землей. Высоко летают ястребы только весной, когда токуют.

Коршуны, грифы и кондоры приносят добычу в зобу и отрыгивают затем птенцам. Ястребы и соколы транспортируют в когтях, бородач иногда и в клюве. Самец не кормит сам птенцов, во всяком случае у ястребов и чеглоков, а отдает то, что принес, самке. Она сначала ощипывает перья или шерсть, затем рвет жертву на мелкие куски и раздает птенцам.

 

Самец ястреба-перепелятника обычно еще издали особым криком предупреждает самку, что несет пищу. Та вылетает навстречу и забирает ее. Или же, пролетая над гнездом, самец бросает в него добычу.

Отец только кидает и кидает их в гнездо, заваливает пищей умирающих от голода птенцов. Но иногда в самце пробуждается старый инстинкт, и он начинает, если самка погибла, рвать на куски добычу и «кормить птенцов.

Глаза у птенцов, даже у тех хищных птиц, у которых позднее роговица желтеет, всегда черные, хорошо заметны на фоне их белого или серо-белого пухового оперения. Это эвокатор! Видимый знак, который поощряет родителей кормить своих отпрысков. Насытившись, птенцы разворачиваются спиной к родителю. Он не видит тогда черных глаз и кормить перестает. Однажды в гнезде перепелятника, 4. за которым наблюдали зоологи, один уже сытый птенец неловко опрокинулся на спину. Мать видела его черные глаза, обращенные к ней, совала и совала ему в клюв кровавый кусочек мяса. Но птенец есть не хотел, закрыл свой требовательный рот. Тогда она положила настойчиво предлагаемую пищу ему между глаз!

У многих хищных птиц семейные, так сказать, владения распределены на два разряда: гнездовая территория и охотничья. Как правило, между ними лежит ничейная, или нейтральная земля, так как у гнезда обычно не охотятся и здесь в безопасности гнездятся разные мелкие птицы.

«Как-то мне пришлось стать свидетелем одной печальной картины. Вдоль дороги в степи тянулась линия телеграфных столбов и почти под каждым десятым столбом останки орла... Почему, зачем их убили? Ответ получил от шофера: «Просто так, сидит на столбе — ну как ружья не попробовать!» (В. Е. Флинт).

«Да ведь хищник, что жалеть его, вредный...» — скажут еще многие, когда речь зайдет о милосердии к избиваемым орлам, ястребам, соколам... Тут необходим особый разговор.

Берегите хищных птиц!

Несколько лет назад на страницах журнала «Охота и охотничье хозяйство» шла дискуссия, значение которой в полной мере будет оценено только потомками.

Все началось со статьи профессора Г. П. Дементьева «Нужно ли истреблять хищных птиц?».

Профессор писал, что во многих странах мира пернатые хищники охраняются законом. В Англии, например, с 1954 года запрещено разорять гнезда и убивать сапсанов, дербников, чеглоков, канюков, беркутов и даже ястребов-тетеревятников. Пустельга и скопа тоже охраняются. Только ястреб-перепелятник, истребитель певчих птиц, объявлен, так сказать, вне закона. Живых соколов и ястребов для соколиной охоты, которая все больше входит в моду на Западе, разрешается ловить лишь по особым лицензиям.

И в средние века, и в античное время люди любили и берегли хищных птиц. В Англии и Дании, например, человек, убивший сокола, должен был иметь дело с палачом. Но потом, как это не раз уже случалось в истории, маятник качнулся в обратную сторону: хищных птиц объявили врагами, стали безжалостно истреблять. Принесло ли это пользу?

Нет, только вред! Дичи, которую хотели оградить и умножить, уничтожая ее природных врагов, стало... меньше. Дичи не прибавилось. Первым заметил это норвежец Август Бринкман. С начала века норвежцы без пощады избивали в своих лесах ястребов, соколов, филинов: хотели, чтобы было больше белых куропаток. Но куропаток год от году становилось все меньше. В 1927 году Август Бринкман доказал, что куропатки гибли от болезней, главным образом от кокцидиоза, поражения кишечника паразитами. По-видимому, хищники, уничтожая в немалом числе больных куропаток, исполняют в лесах роль санитаров.

В конце прошлого века и в Англии, в Гемпшире, перебили почти всех пернатых и четвероногих «хищников», даже ежей и цапель! В результате после

1900 года куропаток и фазанов в тех местах стало... вдвое меньше.

И в лесах, нам более близких, в России случались подобные же казусы. В Беловежской Пуще ее управители решили избавиться от всех ястребов, соколов, орлов, сов и других дневных и ночных хищных птиц. За три года, с 1899-го по 1901-й, «всеми способами» уничтожили 984 хищника. И что же? Боровой дичи, глухаря в особенности, стало значительно меньше.

Рассказывают также, что в это же примерно время в бывшей Смоленской губернии граф Уваров и фабрикант Хлудов в своих имениях «повели кампанию беспощадного истребления хищников силами местных жителей». За убитых ястребов крестьян и егерей награждали деньгами, порохом и дробью. Три года длилось избиение: почти всех хищников всех видов перестреляли, и... сразу же «начался массовый падеж белок, зайцев, тетеревов».

И Уваров и Хлудов поспешили исправить положение: опять же за деньги стали покупать у крестьян живых хищников, которых ловили в соседних лесах, и выпускать в своих имениях.

Профессор Г. П. Дементьев в своей статье рассказал, что известный соколиный охотник Эйтермо-зер заметил, что соколы нередко нападают не на ближайшую птицу, а на... ненормальную, которая летит не так, как другие. Он решил проверить, может быть, хищники не хватают всех без разбора, а предпочитают нападать на больных птиц?

Десять своих соколов Эйтермозер стал напускать на ворон.

Ловчие птицы сбили 136 ворон. Их внимательно осмотрели: у 81 вороны не нашли никаких телесных недугов, но другие 55 явно неважно себя чувствовали до того, как попали в когти к соколу.

Тогда в той же местности экспериментаторы без помощи соколов сами добыли сто ворон. Стреляли всех без разбора: здоровых было среди сотни 79, а больных — 21, то есть в процентном отношении вдвое меньше, чем у соколов.

Вывод может быть только один: соколы явно предпочитают нападать на больных птиц!

Почему? В последнее время зоологи, наблюдавшие за другими хищниками — четвероногими и морскими, заметили, что и у тех тоже такая склонность — охотиться на больных и раненых животных. Проявляется ли в этом своего рода биоценологиче-ский инстинкт, то есть инстинкт, возвышающийся над видовыми интересами и обеспечивающий выживание всего сообщества видов — биоценоза? Или, может быть, просто больных добыть легче?

Последнее бесспорно: ведь ловля птиц — дело нелегкое даже для пернатых асов. Примерно каждые два голубя из трех, на которых пикирует сокол сапсан, уходят невредимыми. Лишь один из трех атакованных голубей падает, рассеченный его когтями.

Зоолог В. М. Гусев наблюдал за разными видами хищных птиц. Он подсчитал, что только 213 атак из 3441, предпринятых на его глазах хищниками, кончались удачно. Удачно для хищника, но не для жертвы, конечно.

Понятно, что пернатые пираты предпочитают нападать на больных животных: те не так внимательны, не так быстры. Часто и держатся особняком, в одиночестве. Здоровые собратья, повинуясь инстинкту, обычно изгоняют их из стаи. А известно, это тоже экспериментально доказано, что многие животные, птицы и рыбы в стаях несут меньше потерь от хищников, чем разбитые на пары или одиночки. И дело здесь не только в умноженной бдительности соединенных в стаи животных, но еще и в каком-то особом психологическом свойстве коллектива, которое приводит атакующего врага в замешательство. Это свойство назвали эффектом замешательства.

У большого вопроса — истреблять или охранять хищных птиц? — есть еще один очень важный для нас аспект. Уничтожая больных птиц и грызунов, хищники и нас тем самым спасают от страшных недугов и эпидемий.

Многие дикие животные носят в крови и в чреве своем возбудителей чумы, туляремии, энцефалита, лептоспироза, орнитоза и других трудноизлечимых или неизлечимых заболеваний. Известно их уже около 50! Немало у нас и общих паразитов.

Так правы ли мы, объявляя хищных птиц своими врагами? Разумно ли мы поступали до сих пор, безжалостно их истребляя?

Нет, неразумно.

А между тем избиение хищных птиц продолжается.

От некоторых укоренившихся заблуждений людям очень трудно избавиться.

Еще для многих охотников и сокол, и лунь луговой, и сарыч-мышеед, мирно парящий над лесом, — враг, который не может рассчитывать на пощаду, и мишень для пальбы в цель. Стреляют в любую птицу хищного облика, не разбирая, полезная она или вредная. Многие охотники, я в этом убедился, не умеют, даже взяв в руки, отличить ястреба от коршуна, оставаясь в наивном неведении о том, что, кроме ястребов и коршунов, есть еще и сарычи, мохноногие канюки, луни (пять разных видов, из которых только один опасен для дичи!), подорлики и разные там осоеды и змеееды. Для неискушенных в зоологии людей это слишком академические тонкости.

А ведь из 46 видов дневных хищных птиц, обитающих в нашей стране, только два вида — ястреб-тетеревятник и болотный лунь — возможно, и вредны тем, что истребляют немало дичи, которую охотники и сами не прочь пострелять.

В 1962 году в нашей стране было уничтожено 1 154700 «вредных» птиц. А сколько погибло подранков! Сколько убитых птиц вообще не было зарегистрировано!

Дискуссия журнала «Охота и охотничье хозяйство» дала свои плоды. 1 июня 1964 года ее достойно увенчал приказ № 173 по Главному управлению охотничьего хозяйства и заповедников:

«...Учитывая новые данные о биологии хищных птиц и приносимую ими значительную пользу в сельском, охотничьем, лесном хозяйствах и здравоохранении, приказываю:

Запретить отстрел, отлов и разорение гнезд всех видов хищных птиц и. сов в охотничьих угодьях общего пользования на всей территории РСФСР».

Конкуренты гиен

Грифы, сипы, стервятники — конкуренты гиен. Трупы/ падаль всякого рода — их пища. Парят часами в поднебесье, высматривая ее. Впрочем, у американских грифов иной метод поиска. Многие из них, если не все, наделены редким у птиц даром — неплохим обонянием. Индейковые грифы, например, летают низко над землей, «вынюхивая», где падалью пахнет. Собираются к ней стаями. Либо сидят на дереве и ловят ноздрями ветерок с теми же ароматами. На окраинах городов, у рыбачьих деревень, на морских и речных берегах едят индейковые грифы и похожие на них урубу всякие отбросы. Здесь, от границ Канады (урубу — от юга США) до Патагонии, и в природе, и в человеческих поселениях они исполняют роль санитаров. Их неразборчивая прожорливость — важный фактор в неотложных мерах по очищению «загрязненной среды».

Королевский гриф, большая, очень пестро окрашенная птица, гнездится в дуплах тропических лесов от Мексики до Уругвая. В сумраке сельвы, в непролазной гуще леса, трудно увидеть с дерева даже и большую падаль. Но запах выдает, королевский гриф его чует и летит кормиться.

Два кондора, андский и калифорнийский, тоже из особого и древнего семейства американских грифов, которые с грифами Старого Света имеют лишь внешнее, конвергентное сходство, — возникшее от сходного образа жизни, но не семейное, не родственное.

Андский кондор (горы и прибрежья всего запада Южной Америки) — всем известный похититель, который в романе Жюля Верна унес в когтях Роберта. (Нужно ли говорить, что в реальной жизни такая ноша ему не по силам!) У самцов кондора гребень на лбу, вроде как у петуха, голова и шея голые, как у всех грифов американских и «старосветских», и белый воротник вокруг шеи. Живет кондор и высоко в горах (до 7 тысяч метров), и у самого моря, где подбирает дохлых рыб, клюет туши мертвых тюленей, китов, ворует яйца и птенцов у буревестников и бакланов. Нападает и на живых викуней, молодых лам и оленей.

Гнездится в скалах. Редко два яйца лежат на рыхлой подстилке из веток, обычно на голом камне. Но и несколько кое-как уложенных веточек — уже достижение; другие американские грифы, кроме, возможно, лишь урубу, подстилок под яйца не делают. Насиживают прямо на голой земле, скале или на полугнилом дереве дупла.

Калифорнийский кондор, черный, с черным, а не белым воротником вокруг шеи и без гребня на голове, прежде обитал по всей Северной Америке, от Канады до Флориды. Теперь же в Южной Калифорнии осталось едва ли больше сорока этих птиц. Истребляли их, гибли они от ядов, положенных скотоводами в трупы коров и овец, предназначенные для волков и койотов.

Размножаются раз в два года: одно яйцо, редко два, высидит за это время самка кондора. Птенца кормят шесть месяцев, да и потом еще больше года взрослые птицы «нянчатся» с ним, охраняют, подкармливают. Он растет медленно, вполне взрослый — лишь в шесть лет.

Места, где гнездятся калифорнийские кондоры, теперь под охраной. Но беда в том, что очень далеко, за 80—90 километров, улетают за кормом эти большие птицы и, конечно, гибнут в поисковых рейдах под выстрелами и от отравы.

Еще в ледниковое время жил в горах Невады и Калифорнии кондор, названный «невероятно чудовищной птицей» — пять метров в размахе крыльев! Таких великанов, кроме ящера птеранодона и одного вымершего альбатроса, среди летающих над землей созданий ни до, ни после не было.

16 видов грифов Старого Света и близких к ним птиц зачислены систематиками в семейство ястребиных. Их ближайшие родичи орлы, коршуны, луни и сарычи. Внешним видом, однако, грифы выделяются из этой родни: голые или чуть покрытые пухом голова и шея, воротник снизу на шее пуховый или из острых длинных перьев, клюв массивный, лишь у стервятника длинный и тонкий. Мощный клюв нужен, чтобы рвать крупную падаль. Бесперые головы и шеи, чтобы не очень пачкаться в пожираемых внутренностях. Воротник снизу на шее — для тех же целей гигиены: он задерживает кровь, стекающую вниз по шее. (Некое функциональное подобие наших бровей, оберегающих глаза от пота на лбу!)

Но все-таки перо пачкается, поэтому любят купаться грифы. Они чистоплотны. Падаль едят нередко настолько уже гнилую, что всякое другое животное, даже гиена, поев ее, подохло бы. Железы их желудка выделяют соки, нейтрализующие трупный яд. Ясно, что миллиардами бактерий кишит их непривлекательное кушанье. В ультрафиолете солнечных лучей, убивающем микробов, дезинфицируют грифы свое оперение, взъерошив его и полураскинув крылья. То один бок, то другой подставляют лучам дневного светила. Особая командная поза побуждает всех птиц в группе или стае принимать солнечные ванны. Стоит лишь одному грифу, распушась, приподнять крылья, сейчас же и другие следуют этой зримой команде: «Всем дезинфицироваться!»

Ищут добычу не чутьем, как их американские коллеги. Парят видимые на большой высоте с земли лишь черными точками, а замечают все: кто на земле уже умер, кто умирает. Камнем падают с подоблачных высот. Если животное умирает, его не добивают, а усядутся вокруг и терпеливо ждут. (Конечно, если животное крупное; мелких — зайцев, сурков, черепах — живых и здоровых убивают.)

Для таких дел нужны открытые пространства, с хорошим обзором сверху: плоскогорья, степи. Там грифы и забирают свою дань у всесильной смерти.

Черный гриф встречается от Южной Европы, Крыма, Кавказа до Средней Азии и скал Монголии. Белоголовый сип — там же, но еще и южнее: до Индии и Северной Африки. Снежный сип — в высокогорьях Гималаев, Памира и Тянь-Шаня. Ушастые грифы — в Африке и Индии...

Сипы поменьше грифов и светлее: светло-бурые, голова, шея и воротник белые, ноздри щелевидные, у грифов круглые. Гнездятся на скалах группами, в некотором роде колониальны.

Черные грифы в одиночестве, точнее парами, строят на деревьях свои огромные гнезда до центнера весом. Там, где деревьев нет, они не гнездятся. Когда север Африки оскудел лесами, черные грифы стали здесь вымирать, и, кажется, нет их уже там. Но удивительно, что на востоке, в Монголии и Гоби, черные грифы приспособились плодиться и на скалах. Человека боятся, но всякого зверя и птицу смело гонят от падали, даже орлов и волков.

Интересно, сумел бы марабу, раздавая удары направо и налево, разогнать их клювом-дубиной, как ушастых грифов Африки? «Ушастые» (у них уховидные красные «серьги» по бокам голой шеи) не так грузны и тяжелы, как черные грифы, хотя размах крыльев у них сходный.

«Когда степной пожар согнал страусов с гнезд, яйца их не были повреждены. Белоголовые и ушастые грифы пытались взломать их сильными ударами клювов, но безуспешно.

Затем прилетели два стервятника. Сначала и они попробовали проломить клювами скорлупу яиц. Когда ничего из этого не получилось, отыскали камни весом по 100—300 граммов, взяли их в клювы. Вытянувшись вертикально, подняв высоко головы с зажатыми в клювах камнями, бросали затем их прямо на яйца, лежащие у ног. После четырех-двенадцати ударов скорлупа разбилась, и пиршество началось» (Джейн ван Ловик-Гудалл и Гуго ван Лови к).

Трудно было бы в это поверить, но исследователи сфотографировали все стадии трудового процесса: как летит стервятник и несет в клюве довольно увесистый камень, как, вытянувшись вверх, бросает его на страусиное яйцо, как яйцо колется и «начинается пиршество».

Простейшие орудия — камни и палки берут в клювы, хоботы, лапы, челюсти разные животные: слоны, обезьяны, каланы, роющие осы... Дятловый вьюрок с Галапагосских островов колючкой или прутиком достает из-под коры личинок жуков. Стервятник, оказывается, колет камнем страусиные яйца. Австралийский хохлатый коршун бомбардирует камнями (с воздуха!) яйца эму. Наверное, со временем откроются и другие умельцы подобного рода.

Стервятников два вида: бурый (Африка) и обыкновенный (Африка, юг Европы, Крым, Кавказ, Средняя и Южная Азия).

Две птицы из подсемейства грифов в своих вкусах сильно уклонились от основной линии — пальмовый гриф (некоторые исследователи причисляют его к орланам) и бородач-ягнятник.

Первый питается в основном плодами некоторых пальм: взяв в лапу, сдирает клювом скорлупу, ядра ест и птенцов ими кормит. Он и гнездится обычно на пальмах. Красивая черно-белая птица. Обитает в мантрах и лесах Африки, обычно у рек и морских берегов, где собирает также живых и мертвых рыб, раков, моллюсков.

Бородач-ягнятник ест немало всякой падали. Особенно любит кости: глотает целиком даже коровьи позвонки! Из черепов и трубчатых костей извлекает мозг, разбивая их о камни и затем ловко орудуя своим «особого устройства языком». Местами, в Греции например, главный предмет его охотничьих вожделений — черепахи. Он их обрабатывает когтями, клювом, языком, как и кости. Когда вскрыть панцирь большой черепахи не удается, бросает ее с высоты о камни.

Ворует у зазевавшихся пастухов малых ягнят. Рассказывают, что на опасных горных тропах он ударами крыльев толкает в пропасть овец, коз, серн, собак (и даже будто бы детей и взрослых людей, что едва ли бывает).

За что назвали этого орла из племени грифов ягнятником, теперь нам ясно. Под клювом у него пучок перьев, словно эспаньолка. Отсюда и «бородач».

Высоко в горах гнездятся бородачи: в нишах скал, в пещерах. Гнездо из веток. Бывает, и старые кости среди них уложены. Для тепла и мягкости выстлано сухой травой и овечьей шерстью. Два яйца, но птенец обычно один, второй погибает. Высиживает самка, возможно, немного и самец. Птенца кормят не отрыжкой из зоба, как все грифы, а мелкими кусками мяса.

В Южной Европе (Пиренеи, Балканы), в Восточной и Южной Африке бородачей осталось мало. Больше их на Кавказе, в Средней и Центральной Азии. Птицы крупные, с кондора, но крик их не по росту «писклив» — негромкий свист.

Давно уже замечено странное явление: ржаво-бурые бородачи, пожив известное время в зоопарках, вдруг после линьки белеют. Оказывается, их перья в бурые тона окрашивают окислы железа. В нишах скал, где на воле бородачи гнездятся и спят, много пыли выветренных пород, богатой этими окислами. Когда попробовали насыпать на пол клеток песок примерно такого же химического состава, как пыль на скалах, белесые бородачи, которые спали лежа на песке, вскоре заметно «поржавели».

Ястребиные

У ястребиных несколько иное, чем у соколов, устройство клюва и когтей. На режущем крае соколиного надклювья — маленький, острый, четко обозначенный «зуб». У большинства ястребиных его нет. Только у тех, кто охотится на насекомых и разгрызает твердые хитиновые панцири, надклювье с одним или даже с двумя зубцами соколиного типа.

У соколов пальцы длинные, а когти сравнительно короткие, на всех пальцах одинаковые. Кроме заднего: его коготь несколько длиннее остальных. У ястребиных когти заднего пальца и переднего внутреннего значительно длиннее, чем двух других. В мертвой хватке действуют они как острые клещи.

Соответственно и методы атаки несколько иные. Ястребиные хватают добычу когтями и душат, сжимая «клещами».

Соколы, особенно крупные, пикируя с высоты со скоростью сотен километров в час, стараются распороть свою жертву ударом задних когтей, лапы при этом плотно прижаты к брюху. Хватают на лету и когтями, сжимая в них, долбят клювом затылок жертвы: «зуб» на надклювье — дополнительное острие! — помогает пробить кости черепа.

В семействе ястребиных, кроме грифов, с которыми мы уже знакомы, еще семь подсемейств: сумеречные, или насекомоядные, коршуны — 8 видов, осоеды — 12 видов; настоящие коршуны — 10 видов; ястребы — 52 вида; сарычи, орлы, орланы, гарпии — 94 вида; луни — 8—9 видов и орлы-змеееды — 14 видов.

Не все сумеречные коршуны охотятся в полумраке ранних утренних и вечерних часов, а лишь некоторые. Например, чернокрылый (Африка, Индия) и широкоротый (Африка, Индонезия). У «широкоротого» разрез клюва велик — до самых глаз, как у козодоя! Глаза большие, что-то совиное есть в его «лице». Летучих мышей и насекомых хватает когтями на лету, на лету же рвет на куски и ест.

Такая повадка у всех сумеречных коршунов вообще. Едят только мелких животных, в основном насекомых (эпитет «насекомоядные», пожалуй, больше им подходит, чем «сумеречные», ведь и некоторые настоящие соколы охотятся в сумерках! — впрочем, оба названия не очень удачны). Африканские вилохвостые коршуны, как вороны, дружными стаями нападают на гнезда орлов, грифов и воруют, по-видимому, их птенцов.

Гнезда насекомоядные коршуны выстилают зелеными листьями и травой — изнутри и нередко снаружи. Повадка такая же у сарычей, некоторых ястребов, орлов и осоедов.

Два у нас в СССР осоеда. Обычный, на восток до Алтая, и сибирский хохлатый.

Похож осоед на сарыча, но у взрослых самцов на голове серая «шапочка». Грудь и брюхо исчерчены поперечно-бурыми крапинами, у сарычей — продольные штрихи. Парит мало, когда охотится, а не токует. С дерева или невысокого полета заметит гнездо ос или шмелей, лапами его разорит и ест детку и атакующих жалоносцев. Жуков, гусениц, пауков, червей, кузнечиков, мышей, лягушек, ящериц, змей, чернику, бруснику тоже ест.

Добираясь до шмелиных гнезд, осоед, бывает, выроет такую глубокую ямку, что, копаясь в ней, не видит и не слышит проходящего рядом человека (шмели жужжат вокруг — заглушают слышимость!). Тут его можно поймать руками.

Загадал осоед загадку: почему все пчелы, шмели и осы в его желудке без жал? Может быть, прежде чем съесть, он откусывает им жалоносные «окончания»? Но за малайским осоедом наблюдали: с жалом глотает. Убив птицу, вскрыли желудок и нашли там многих ос без жала. Загадка, стало быть, не решена.

Зимуют осоеды в Африке, залетают далеко — до самого юга. К нам возвращаются поздно. Только в июне в гнездах яйца: 2, реже 3—4. Деревья уже листвой укрыты, гнездо заметить трудно. Оно еще и зелеными ветками «украшено». Как только завянут, птицы приносят свежие.

Но выдает их резкий крик «тек-тек», похоже как у горихвостки, только более громкий, напоминает даже отдаленную трескотню мотоцикла. В эту пору осоеды много сидят на гнезде, если даже и яиц в нем еще нет. Или играют высоко в небе. Самец выше и выше над самкой взмывает. Пикирует вниз, не долетев до нее немного, разворачивается и снова вверх.

Вместе по очереди насиживают, вместе кормят птенцов. Личинок ос приносят обычно в клюве, прочих насекомых — в зобу.

Ястреб-перепелятник — уменьшенная копия другого нашего ястреба, тетеревятника. Перепелятник обитает на обширном пространстве: от Мадейры до Японии, от тундр до Тибета, а в Африке до самой южной ее оконечности. Во у тетеревятника ареал еще шире и, помимо упомянутых стран (но без Африки), включает и Северную Америку.
 

Оперенные и умеющие летать полуторамесячные птенцы сидят еще долго на краю гнезда и кормятся тем, что родители принесут. Обычно снабжает их теперь провиантом одна только мать. Самец семью покинул и занят своими делами. Совсем еще малые осоеды — уже неплохие землекопы: копают подстилку гнезда, словно не терпится им поскорее добраться до шмелей!

Как часто ошибаются люди, несправедливо считая всех хищных птиц своими врагами, доказывает пример павших жертвой этой ошибки осоедов.

Одного заметили на мертвом зайце и, решив, что он зайца убил и ест, застрелили. Вскрыли желудок осоеда: полон личинок трупных мух!

Другого застрелили на выгуле фазанника. Думали, он забрался сюда, чтобы воровать фазанят. Зря убили полезную птицу: охотился осоед на кузнечиков...

К несчастью своему, полетом похож осоед немного на ястреба. И за это его по ошибке убивают. Но посмотрите на длинный хвост птицы: три широкие темные поперечные полосы отличают ее от всех пролетающих над вашей головой хищников. Мало этого? Довольно четкие продольные полосы снизу на крыльях тоже помогут опознать осоеда.

К сожалению, в народе, не только нашем, но и немецком (о том сожалеет Оскар Хейнрот), пожалуй, и в любом другом, всякая хищная птица все «ястреб» да «коршун». А ведь и тот и другой на глаза редко попадаются. Особенно ястреб. Быстрыми взмахами коротких крыльев пересечет поляну, мелькнет пестринами и скроется за деревьями.

Если «ястреб» парит кругами над лесом, особенно у опушек и полян, кричит на лету гнусаво, громко «кья» или «киии», а хвост у него сзади прямо обрезан, без вырезки, сам бурый, то «ястреб» этот — сарыч Мышеед. Очень полезная и, пожалуй, самая обычная в Подмосковье хищная птица. Обитает в Европе и лесостепной зоне Азии.

По земле ходит много, ловит мышей, ящериц, лягушек. Или парит над лесом. Крылья широкие, на концах по-орлиному «растопырены», а хвост короткий, веером раскинут — это подорлик. Тоже польза от него в лесном хозяйстве!

Над полями, лугами невысоко летают (приподняв вверх крылья!) белые снизу, «седые» сверху полевые и степные луни. Самки у них бурые. Мышееды. Полезны. Если над сырыми низинами, тростниками, сами бурые, часто с охристыми «шапками» — болотные луни. Эти признаны вредными: губят водоплавающую птицу.

Над степью, полем, лугом трепещет крыльями, словно подвешенная на невидимой нити, полетит быстрым полетом и опять «повиснет» над землей с частыми-частыми взмахами крыльев — малый сокол тем, что родители принесут. Обычно снабжает их теперь провиантом одна только мать. Самец семью покинул и занят своими делами. Совсем еще малые осоеды — уже неплохие землекопы: копают подстилку гнезда, словно не терпится им поскорее добраться до шмелей!

Как часто ошибаются люди, несправедливо считая всех хищных птиц своими врагами, доказывает пример павших жертвой этой ошибки осоедов.

Одного заметили на мертвом зайце и, решив, что он зайца убил и ест, застрелили. Вскрыли желудок осоеда: полон личинок трупных мух!

Другого застрелили на выгуле фазанника. Думали, он забрался сюда, чтобы воровать фазанят. Зря убили полезную птицу: охотился осоед на кузнечиков...

К несчастью своему, полетом похож осоед немного на ястреба. И за это его по ошибке убивают. Но посмотрите на длинный хвост птицы: три широкие темные поперечные полосы отличают ее от всех пролетающих над вашей головой хищников. Мало этого? Довольно четкие продольные полосы снизу на крыльях тоже помогут опознать осоеда.

К сожалению, в народе, не только нашем, но и немецком (о том сожалеет Оскар Хейнрот), пожалуй, и в любом другом, всякая хищная птица все «ястреб» да «коршун». А ведь и тот и другой на глаза редко попадаются. Особенно ястреб. Быстрыми взмахами коротких крыльев пересечет поляну, мелькнет пестринами и скроется за деревьями.

Если «ястреб» парит кругами над лесом, особенно у опушек и полян, кричит на лету гнусаво, громко «кья» или «киии», а хвост у него сзади прямо обрезан, без вырезки, сам бурый, то «ястреб» этот — сарыч Мышеед. Очень полезная и, пожалуй, самая обычная в Подмосковье хищная птица. Обитает в Европе и лесостепной зоне Азии.

По земле ходит много, ловит мышей, ящериц, лягушек. Или парит над лесом. Крылья широкие, на концах по-орлиному «растопырены», а хвост короткий, веером раскинут — это подорлик. Тоже польза от него в лесном хозяйстве!

Над полями, лугами невысоко летают (приподняв вверх крылья!) белые снизу, «седые» сверху полевые и степные луни. Самки у них бурые. Мышееды. Полезны. Если над сырыми низинами, тростниками, сами бурые, часто с охристыми «шапками» — болотные луни. Эти признаны вредными: губят водоплавающую птицу.

Над степью, полем, лугом трепещет крыльями, словно подвешенная на невидимой нити, полетит быстрым полетом и опять «повиснет» над землей с частыми-частыми взмахами крыльев — малый сокол пустельга. Полезна. Мыши, насекомые — главный корм.

А где же коршун, пресловутый истребитель домашней птицы? Над берегами больших озер и рек обычно парит он кругами. Бурый и легко узнается: единственная в наших широтах хищная птица с выемчатым на конце хвостом. Выемка небольшая у черного коршуна и довольно глубокая у красного — треугольная вырезка на заднем обрезе хвоста.

Красный коршун гнездится в Европе, на севере Африки, в Малой Азии, Иране, у нас — в Прибалтике, на западе Украины, на Кавказе. Черный — почти по всему Союзу, а за пределами Европы — в Африке, Южной Азии и Австралии.

Только падалью, рыбой и мелкими животными — от насекомых до птенцов — кормятся коршуны. Крупную (и среднюю!) птицу, ни домашнюю, ни дикую, не бьют. Хищник коршун весьма относительный. Сам нередко, как и осоед, попадает в когти ястребу и филину. Птица полезная.

За пределами нашей страны у коршунов около десятка родичей. Особыми дарованиями выделяются упомянутый уже австралийский хохлатый коршун (бомбардирует камнями яйца эму!) и два вида южноамериканских слизнеедов. Один слизнеед (темно-серый, красноногий, красноглазый, с красной же вос-ковицей и «уздечкой») гнездится также во Флориде, на Кубе, в Центральной Америке.

Клюв у слизнееда довольно длинный и тонкий, с острым крючком на конце. Это орудие особого употребления: подсунув его под роговую крышечку, коршун извлекает улиток из раковин. Только их, в общем-то, и ест. Улитки крупные, помации и ампулярии, пресноводные, в засуху по утрам и вечерами выползают они из воды на разные растения. Тут и собирают их коршуны. Обрабатывают обычно на избранных для этого местах: земля там усыпана сотнями пустых раковин.

Во Флориде осушили много болот, негде стало жить улиткам, и коршуны-слизнееды вымирают. В Южной Америке их еще немало. Гнездятся колониями.

Два ястреба у нас в Подмосковье: большой тетеревятник и уменьшенная его копия — малый ястреб-перепелятник. У самки бурая спина, у самца — серая. Оба лесные, в общем, птицы, и ареалы у них сходные: Европа, Азия на восток — до Камчатки, к югу — до широты, проведенной примерно у южных границ Турции. У тетеревятника еще и Северная Америка, у перепелятника — Африка. Из северных областей улетают зимовать ястребы на юг. В странах с умеренно-прохладной зимой оседлы круглый год или кочуют к югу.

В пути ждут их опасности. Молодых ястребов убивают старые, попадают они в когти к филинам, орланам. А перепелятников забивают иногда и сарычи, душат дикие кошки и куницы.

Темные четкие пестрины, поперечными рядами пересекающие грудь и брюхо ястреба, отличают его от хищных птиц наших широт. У молодых ястребов пестрины продольные. Ястре-бы-тювики, обитающие в Средней Азии и на юге европейской России, тоже с поперечными пестринами. На северо-востоке Сибири нередки и белые тетеревятники.

У сарычей, или канюков, родня большая. Например: прилетает к нам зимовать из тундр и лесотундр мохноногий канюк (ноги до пальцев оперены). Дальневосточный ястребиный сарыч, орлы-курганники, все вообще орлы и орланы — около ста видов в подсемействе сарычевых. От тундр до тропиков, в равнинах и горах, в лесах и степях, в пустынях и болотах — в разных ландшафтах и климатах живут эти птицы.

Разнородна их добыча: улитки, черви, насекомые, мыши, птицы... Поставим тут многоточие, перечислять долго, и закончим жертвами наиболее крупными — молодые олени и малые антилопы, на которых при случае нападают орлы.

Но и рыба, и морские птицы, которых бьют у моря орланы.

Не забыть ленивцев и обезьян — лакомство южноамериканских гарпий и других хохлатых тропических орлов. Это птицы особенные. Видом свирепые и страшные. Мощью когтей, силой мышц, пожалуй, превзойдут всех пернатых хищников. Они тяжелее беркутов и многих орланов, но не камчатского. Попадались полупудовые гарпии. Они таскают из деревень поросят и собак. Они душат ленивцев, обезьян, носух, агути... Их полет в гуще леса отмечают испуганные крики ревунов, капуцинов, попугаев. Отважно нападая, гарпии даже человека гонят от гнезда.

Гнездо велико, до двух метров в поперечнике, выстлано обильно зеленью: листьями и мхом. Сооружено на могучем дереве у реки или ручья. И в гигантском этом гнезде насиживают гарпии одно желтоватое яйцо.

Перья гарпий — обменная монета у жителей дикого леса. Индеец, убивший или поймавший гарпию, «получает все, что ему требуется для жизни».

Еще, по крайней мере, 6 видов хохлатых орлов оспаривают у гарпии сомнительную честь истребителей наших кровных родственников. Два южноамериканских: орел-убийца, житель равнинных лесов, и орел Исидора. Этот в горных лесах, в Андах, замещая гарпию, охотится на обезьян, ленивцев, енотов, дикобразов, попугаев и другую подобную дичь.

Два африканских. Венценосный орел преследует мартышек и малых антилоп в густых лесах, а орел-боец в саваннах не дает спокойно вздремнуть старым павианам, угрожая смертью малым их детишкам. Он самый сильный орел Африки. Когда парит над саванной, бегут в страхе и прячутся от него шакалы, молодые антилопы, вараны, цесарки и вся прочая не очень крупная птица.

За внешнее сходство с гарпией, за особые вкусы к обезьяньему мясу этих хохлатых орлов можно было бы назвать африканскими гарпиями, хотя они не только иного вида, но и рода. А гарпиями азиатскими — еще двух хищных птиц: филиппинского обезьяноеда и новогвинейского гарпиевидного орла. Первый, к сожалению, почти истреблен — только около ста их осталось. Международный союз зоопарков постановил не покупать больше у филиппинцев этих орлов. Может быть, такая запоздалая, впрочем, мера хоть немного поможет спасти исчезающий вид.

Новогвинейские «гарпии» гнездятся в непроходимых горных лесах. За неимением в той стране обезьян вынуждены они довольствоваться мясом сумчатых (кускусов, древесных кенгуру), райских и прочих птиц.

Из настоящих орлов, из благородного рода беркутов, капский орел (Южная и Восточная Африка) тоже при случае душит и ест павианов. Конечно, и беркут перед таким соблазном едва ли устоял бы, если бы на его родине, в Северной Америке, Европе и Азии, водились обезьяны. На северо-западе Африки беркут встречается с маготами, но об их взаимоотношениях, кажется, ничего не известно.

Одолеть мартышку беркуту по силам. Душит же он лисиц, серн, молодых оленей, а ловчий — даже прибылых волков. Берет зайцев, куропаток, глухарей, гусей — всюду, где гнездятся на обширных просторах от лесотундр до Кавказских и Памирских гор. Охотятся беркуты часто парами: самец и самка неразлучны годами. Очень привязаны к старым гнездовьям. Гнезд у них несколько — то в одном высиживают два (редко три) яйца, то в другом. Наверное, чтобы избавиться от блох и других паразитов, которых много в птичьих гнездах. Внушительные сооружения эти гнезда — двухметровой порой высоты, трехметровой ширины, не один центнер веток уложен в них. Гнезда орланов, которые надстраиваются десятилетиями, весят тонну!

Гнезда многих орлов и сарычей украшены зелеными ветками — хвойными или лиственными. Маскировка? Полагают, что нет. По-видимому, такой у них брачный ритуал. Зелень — знак приветствия, своего рода свадебные подношения, стимулирующие гнездо-строительное рвение пернатых супругов. Подорлики — птицы лесные. Но если случится им гнездиться на косогорах в степи, где никаких деревьев поблизости нет, далеко летают, чтобы принести сосновую ветку и воткнуть ее в гнездо. Степные орлы, давно уже потерявшие всякое воспоминание о лесах и зеленых ветках, за ними не летают. Но случилось тут, кажется, нечто вроде «реакции замещения»: замена веток разными другими предметами, которые легко найти в степи.

«Виды, которые насиживают не среди зелени и строят гнезда перед тем, как зацветет полупустыня и пустыня, приносят в свои постройки — возможно, как «эрзац озеленения»? — кости, тряпки, высохший помет животных и тому подобное» (Вольфганг Фишер).

К сожалению, орлов всюду осталось мало. В Европе, где учет беркутам ведется давно, гнездятся их считанные пары: в Скандинавии — около ста, в Альпах — приблизительно 150, в Германии, в Баварии,— всего семь. В Шотландии и Ирландии подсчет дал бы, наверное, такие же унылые цифры.

Могильник, которого немцы называют королевским орлом, меньше беркута. Предпочитает равнины и лесостепи (Средиземноморье, Украина, Крым, Кавказ, Средняя и Передняя Азия, юг Сибири).

Степной орел еще меньше. Его места обитания — степи и полупустыни Африки и Азии.

Орланы — похожие на орлов, ширококрылые, белохвостые, часто белоголовые или белоплечие большие хищные птицы. Гнезда у моря или на берегах больших рек и озер. Охотятся за рыбой, выхватывая ее из воды когтями, и на морских птиц.

Орел-могильник немного меньше беркута и похож на него. Беловатый цвет затылка и верха шеи отличает его от этого прославленного орла.
 

Около десяти видов в странах всего света. V нас три вида: белохвостый орлан (Европа, Азия — от тундр до Турции и Казахстана), долгохвост (Нижнее Поволжье, отсюда северная граница протянулась на восток до Монголии, южная — Средняя Индия, Бирма) и камчатский, или белоплечий, орлан (Дальний Восток).

Орлы-змеееды действительно едят змей, даже больших и ядовитых. Лапы их защищены толстыми роговыми щитками: укусить — зубы обломаешь! Рвут змей когтями, клювом, отскакивают, взмывая вверх, опять атакуют, пока не измотают рептилию так, что она уже и кусать не может. Охотятся змеееды и на других животных, но змей и ящериц предпочитают всем.

Обитают в Африке и Южной Азии, один вид — в Европе и на юге СССР — Кавказ, Средняя Азия, Южная Сибирь.

Орел-скоморох, или фигляр, прославленный виртуозным брачным полетом, — тоже змееед. Саванны и. степи предпочитает густым лесам, поэтому в бассейне Конго не живет. Токуя, выписывает в небе такие пируэты, словно цирковые номера показывает. Кувыркается не хуже турмана: мертвые петли, крутые виражи, «бочки» — и другие фигуры высшего пилотажа и воздушной эквилибристики. Громко хлопает крыльями, производя немалый шум.

Гнездо, украшенное зеленью, устраивает на дереве, обычно у края просеки или тропы. Подлетая к нему, птицы еще за сотню метров снижаются до земли и летят низко вдоль просеки или тропы. Загадочная повадка...

Орел-змееед и его подросший птенец по-братски, делят ядовитую гадюку!
 

Единственное большое яйцо насиживает самка.

Самец ее кормит. Приносит ей, а позднее птенцам много разных змей: малых в зобу, больших в клюве. Словно длинные усы, болтается перехваченная пополам змея под головой летящего орла.

Соколиные

В сельве, в тропических дебрях Южной Америки живут лесные, или смеющиеся, соколы. Ловким, вертким полетом шныряют они в гуще ветвей, прыгают по деревьям, точно обезьяны, даже крылья не распустив. То полетом, то быстрым бегом по земле преследуют змей, и ящериц, и разную другую живность. Ядовитой змее обязательно откусят голову и несут обезвреженную в гнездо.

А гнезда у них в дуплах, в нишах скал. Обычно только одно яйцо в гнезде. В сумерках вечерних и утренних кричат соколиные пары дуэтом «ха-ха-ха». Дикий их хохот пугает утомленных путников, бредущих через дебри заболоченного леса. Жутким стоном измученного человека звучат голоса других лесных соколов.

Так же бегом по земле и низким полетом, но не в лесах, а в пампасах и степях, на побережьях морей и рек ищут пропитание и каракара, или грифовые соколы. Пища их — падаль, всякие отбросы вблизи деревень, ящерицы, черви, насекомые, мелкие птицы и зверьки.

Каранчо — пожалуй, самый обычный и крупный из них. Черный сверху, пестрогрудый, белощекий, с голым красным «лицом», с небольшим темным хохлом на голове. От юга США до Патагонии и Фолклендских островов — обширные пространства населяет этот грифовый сокол.

Чиманго поменьше, не так ярок, бурый, с пестринами на груди. (В его гнезда подбрасывает нередко утка-кукушка свои яйца!) От Бразилии до Патагонии собирает он на земле всякую съедобную мелочь и падаль. Где стада пасутся, где степь пашут, там и чиманго.. За плугом следуя, подбирают, как грачи, земляных червей. На спинах коров выклевывают из шерсти клещей и личинок оводов. Оба, каранчо и чиманго, гнездятся на деревьях, реже на земле.

Четыре вида горных каракара обитают в Андах. Два вида лесных — в бразильской сельве. Всего же грифовых соколов девять видов.

Лесные грифовые охотятся там же, где и смеющиеся соколы, и «хохочут» похоже: «ха-ха», а потом протяжное «какао-ка-ка-ка-ка-какао!» оглашает полные таинственных звуков леса. Это кричит красно-горлый каракара. Поел сочных плодов, закусил парой жуков, покричал и полетел за лакомством особенным. Мало кто отважится составить ему компанию, когда найдет он свое лакомство. Гнездо больших черных ос отыскал в листве. Смело приблизился, повис вниз головой, уцепившись когтями за стенки гнезда, голову сунул в отверстие, из которого роем ринулись на него осы. А он ест иx детку, по плечи забравшись в осиный дом, и, как видно, не очень страдает от жалящих укусов.

Карликовые соколы так же быстрокрылы и отважны, как большие их родичи, кречеты и сапсаны, чеглоки и балобаны. Насекомые — их повседневная добыча. Но в стремительных атаках настигают и бьют мелких птиц, которые иной раз и больше их самих. Они самые крохотные хищные птицы на земле. Лишь аргентинский сокол-карлик, прозванный на его родине за отвагу и ловкость королем птиц, чуть меньше пустельги. Все другие уместятся в ладони — 14— 23 сантиметра от головы до кончика хвоста. Для одного из них «мути» — жителя гималайских предгорий — это сравнение будет особенно верным.

«Название «мути» значит «горсть». Объясняется это тем, что в Индии его использовали для охоты за перепелками. Сокола держали в горсти и бросали на добычу» (Профессор Г. П. Дементьев).

Один карликовый сокол живет в Южной Америке, второй вид — в Африке, пять других в Юго-Восточной Азии, от Гималайских гор до Филиппин и Калимантана. Все любят открытые пространства равнин и предгорий. Гнездятся в дуплах.

Настоящие соколы. Начнем с наших. Если построить их, так сказать, по росту, то впереди будет кречет, потом — балобан, сапсан, чеглок, далее — почти равные: пустельга, степная пустельга, дербник, кобчик. Прочие 20 видов того же рода «фалько» — «сокол», — здесь не названные, обитают в разных странах мира, некоторые и у нас.

Узкие крылья, быстрый полет, взмахи крыльев частые, зубец на режущем крае надклювья — соколиные черты (о более специальных говорить не будем). Гнездятся соколы на деревьях, на скалах, кое-где и на земле (сапсан, дербник, кобчик, пустельга). Даже иногда в норах: обе пустельги, обыкновенная и степная. Яиц в гнезде 2—6, насиживают либо только самки, либо и самец принимает в этом деле посильное участие. Это по данным некоторых наших авторов, многие иностранные этологи утверждают, что у всех соколов, ястребов и, по-видимому, вообще у типично хищных птиц насиживает только самка, самец приносит ей и птенцам добычу. Когда птенцы подрастут, охотится и самка.

Насиживание у всех соколов около месяца. Четырехнедельные птенцы у мелких видов или семинедельные у крупных покидают гнездо, вначале переселяясь лишь на соседние ветки.

Сапсан — мощногрудый, с четкими удлиненными книзу черными пятнами под глазами («усы»!) гнездится почти по всему миру, от Арктики до Австралии, от Аляски на восток до Чукотки, от тундр до африканских саванн. Упомянутые «усы» хорошо отличают его от других соколов, кроме чеглока, но тот мельче и с рыжими «штанами» — перьями ног и под-хвостья.

На зиму из северных областей своего ареала сапсаны улетают далеко на юг, за 10 тысяч километров — на Цейлон, в Новую Гвинею, в Южную Африку, а североамериканские — в Бразилию и Аргентину.

Кобчики едва ли уступают сапсанам в своих осенне-весенних перелетах. Даже сибирские, гнездящиеся до Байкала, зимуют в Южной Африке, уничтожая там немало саранчи.

Салсан бьет дичь почти всегда только на лету и почти всегда только птицу: от ласточек и стрижей до цапель и гусей. Бьет когтями, пикируя с высоты, — падает, каждую секунду оставляя за хвостом метров сто! (Впрочем, некоторые исследователи считают, что такая большая скорость пикирования преувеличение.)

Чеглок гнездится в умеренных и теплых зонах Европы и Азии, к югу до Афганистана, и местами в Африке, к северу от Сахары. У него такие же хорошо заметные, как у сапсана, «усы». Так же он быстр и тоже на лету добывает разных некрупных птиц. Даже стрижей ухитряется поймать. Насекомых хватает в воздухе когтями и ест не приземляясь.

Другие соколы и в воздухе, и на земле бьют и душат когтями разных птиц, грызунов (кречеты и балобаны даже зайцев!), рептилий, насекомых. Пустельга, прозванная в народе трясучкой за поисковый полет на месте — подвисание с частыми взмахами крыльев, — почти всю свою добычу: насекомых, кротов, землероек, ящериц, мелких птах, но в основном, до 85 процентов, мышей — хватает с земли.

Балобан — сокол, в общем, степных и пустынных равнин. Он и в горах живет, но не в лесах.

Кречет, самый крупный из соколов, — вес до двух килограммов, размах крыльев до 135 сантиметров — житель приполярных тундр и лесотундр. Кречеты особенно ценились прежде как ловчие птицы и особенно белые, с темными пе-стринами. Но встречаются и темные, бурые. Сапсан, балобан, оба наших ястреба, да еще беркут в соколиных охотах прежних времен тоже прославили свои имена. У хорошего соколятника жили они по 20—25 лет.

Соколы сами гнезд обычно не строят, занимают чужие — ворон и других птиц. Когда гнездятся в нишах скал, то рыхлая «платформа» из кое-как сложенных веток служит спартанской подстилкой для яиц. Как правило, в одиночестве гнездятся, лишь немногие небольшими колониями: например, степные пустельги и алеты, или соколы Элеоноры.

Похожий на чеглока, но более крупный алет второе свое название «сокол Элеоноры» носит в честь княгини Элеоноры д'Арбореа, которая в конце XIV века управляла большей частью острова Сардиния. Она издала гуманные по тем временам законы, в которых, помимо дел чисто административных, предписывалось охранять ястребов и соколов.

До пятидесяти пар в близком соседстве поселяются алеты на прибрежных скалах средиземноморских островов: на небольших в Эгейском море и на больших — Крит, Кипр, Сардиния, Балеарские острова, на морском побережье Марокко, кое-где в Италии и на Канарских островах. Птенцов выводят поздно, в августе, не по беспечности, а сообразуясь с местными условиями: как раз когда над Средиземным морем потянутся к югу вереницы перелетных птиц, подрастут и птенцы. В эту пору пропитать их будет легче: дичь в изобилии валит с севера!

Навстречу ей рано поутру вылетают сотни самцов-алетов и, выстроившись в небе широким и «высоким» фронтом, образуют живую сеть шириной километра два, высотой с километр. В когтистых «ячеях» этой сети гибнет более шестидесяти видов птиц — сорокопуты, пеночки, славки, горихвостки, соловьи, жаворонки...

Подсчитали: приблизительно пять тысяч средиземноморских алетов за два месяца, пока высиживают и выкармливают птенцов, убивают около 1250 тысяч перелетных певчих птиц!

В остальное время кормятся они жуками, цикадами, саранчой и... летучими мышами, так как, подобно сумеречным соколам, кобчикам и чеглокам, охотятся и на заре.

Осенью улетают алеты зимовать на Мадагаскар и соседние с ним острова у берегов Африки.

Законы Элеоноры давно забыты, и рыбаки, пресытившись рыбой, в конце лета разоряют гнезда алетов. Птенцов жарят и едят, поч? гая за лакомство. Гибнут алеты...

Семейная жизнь соколов? О ней расскажут нам чеглоки, быстрейшие из быстрых, за которыми сотни часов внимательно наблюдал общепризнанный ныне зоопсихолог, этолог и отличный писатель Нико Тин-берген.

Итак, чеглоки...

Начало июля — время отпусков. Но не в мире пернатых: ответственные у птиц дни. В миллионах гнезд оперились уже птенцы, подросли. Накормить их ненасытные рты — все силы крылатых родителей отданы этому делу.

На сосне в гнезде под чеглочихой хрустнула скорлупа яйца. Первый черноглазый «уродец», наряженный в белый пух, выбрался из обломков хрупкой колыбели. Хищный клюв непомерно велик для бездумной его головы. Тонкая шейка, напрягаясь, едва держит соединенную тяжесть головы и клюва. От усилия шатается.

За первым другие явились: на наш привычный взгляд некрасивые они, несуразные, нелепые. Непостижимо, какая таинственная физиологическая алхимия превращает их потом в таких превосходных птиц!

По закону природы, предписанному хищным птицам, мать всегда с ними. Отец охотится.

Он, упоенный удачей, кричит «кью-кью-кью» далеко от гнезда, за километр. Дремала она, укрыв крыльями чеглочат, но, представьте, услышала. Узнала знакомый голос. Полетела встречать. Они сблизились метрах в двухстах от гнезда. Когда он замедлял полет, она приемом, не раз уже испытанным в жизни (и в весенних брачных играх), перевернулась спиной вниз, вытянула лапы, из его когтей приняла добычу в свои. На лету, в быстром развороте!

Уселась на сук, где был у нее «пункт ощипывания». Вырвала все перья, которые не успел или поленился ощипать самец. Съела кусочек не самого первосортного мяса. Лучшую долю понесла в гнездо.

«Она аккуратно отрывала крохотные волоконца мяса, нагибалась и терпеливо держала их в клюве перед птенцами... крохотные болтающиеся головки тянулись к материнскому клюву слабо и неуклюже... После нескольких, а иногда и многих неудач один из птенцов умудрялся ухватить мясо и жадно его проглатывал, от невероятного усилия падая на дно гнезда» (Нико Тинберген).

Покормила всех, поела сама и задремала. Надолго ли? Часто ли тревожит быстрокрылый супруг ее дремотный покой? Это смотря какой он искусный охотник. Одним чеглокам через четыре минуты удается вернуться с добычей, другим— лишь через четыре часа! А охотятся они, в общем, в тех же местах. В среднем через 77 минут следует трапеза за трапезой в семьях чеглоков, которые возлюбили певчих птиц.

Немногие кормились насекомыми. Эти, пожалуй, и не «обедали», а наспех «перекусывали» через три-четыре минуты, съедая за час 17—18 стрекоз. Жили в близком соседстве и охотились, где одинаково было жаворонков и стрекоз, но вот такое несходство в семейных традициях... «оставалось только сделать вывод, что у этих пар были разные вкусы».

Последуем теперь за охотниками туда, где, руководясь «разными вкусами», добывают чеглоки пропитание для птенцов и самок.

«Черными точками» парили они над равниной, «в ослепительной синеве небес». Только в бинокль видно, как в быстром повороте, в недолгой погоне, вытянув когтистую лапу, хватают птицы «что-то крохотное». Лапа затем тянется к клюву, подносит пойманное. Падают вниз объедки. Подобрали их с земли и очень удивились: головы, крылья жуков-навозников.

«Практически целый жук, только без брюшка, которое одно только и интересовало чеглоков... Мы еще не знали, что навозники в теплые дни часами кружат высоко в воздухе. Я до сих лор не понимаю, что они там делают» (Нико -Тинберген).

Жуков чеглоки ловят, можно сказать, мимоходом, без усилий — легким взмахом крыла чуть изменят курс полета и лапу выставят, чтобы схватить. Стрекоза — цель более верткая. На нее пикируют, прижав крылья, затяжным, на 100—200 метров, отвесным броском. Как на ласточку или стрижа, которых чеглоки бьют, черной молнией падая с высоты. Стремительные виражи секундной погони — и жертва в когтях: «вы за сто метров слышите звук удара».

Скорость падения огромная, физикам, наверное, нетрудно ее высчитать, учитывая силу земного при-гяжения и сопротивление воздуха. Наверное, она около 300 километров в час. Ведь уже в конце пикирования, в горизонтальном полете мчится еще чеглок, оставляя за собой 40 метров каждую секунду.

Прибавьте к этому превосходный слух (мы уже знаем, как он чуток) и великолепное зрение (стрекозу видят за 200, жаворонка — за 1000 метров!). Что еще нужно крылатому охотнику, чтобы дети его не голодали?

Все мелкие птицы (стрижи и ласточки — не исключение) в ужасе прячутся, таятся по кустам, лишь увидят в небе пикирующий силуэт.

Тут что интересно. Когда чеглоки спокойно парят в вышине, ласточки метрах в трехстах под ними без страха ловят насекомых, очевидно полагая, что всегда успеют удрать. Но лишь увидят бросок вниз, даже игровой, сейчас же улетают под защиту деревьев. Не просто вид хищника, а манера его полета их пугает.

В списке жертв, в той дани, которую взимают с полей и лесов стремительные чеглоки, три момента обращают внимание. Во-первых, очень большая доля жаворонков, ласточек и стрижей. Почти половина, по другим наблюдениям, больше двух третей всех пойманных птиц. Только жаворонков, по подсчетам Нико Тинбергена, семья чеглоков за пять месяцев пребывания в наших широтах съедает в среднем 330 штук. Во-вторых, кроты, землеройки, мыши и другие бескрылые животные. Казалось бы, так прежде считалось, чеглоки, как и сапсаны, добычу с земли не берут. Новые наблюдения внесли в это, в общем-то, верное правило известные поправки. Планируя к земле, хватают нередко и те и другие неосторожную мышь. Возможно, практикуется и другой метод, который в обычае у фрегатов. Грабеж соседей.

«Внезапно надо мной пронеслась самка чеглока... Пролетев около пятисот метров, она перевернулась на спину и взяла добычу у самца, так мне показалось. Однако в следующую секунду я обнаружил, что второй птицей был самец-пустельга. Пустельги не привыкли передавать добычу в воздухе, они делают это, опустившись на' ветку, а потому этот самец, вполне естественно, не разжал когтей. Однако чеглочиха продолжала тянуть добычу к себе и увлекла бедного самца-пустельгу вниз, не обращая внимания на его пронзительные крики... Чеглочиха устремилась прямо к своему гнезду с отнятой мышью, а самец-пустельга уныло полетел навстречу своей подруге с пустыми когтями. Несколько минут эта последняя следовала за ним, громко требуя свой обед, что, на мой взгляд, было с ее стороны довольно бестактно» (Нико Тинберген).

Третий пункт особого значения — мотыльки, а точнее, сосновые бражники, в меню чеглоков. «Приходится предполржить, что чеглоки ловят их на заре и в сумерках». Значит, вылетают еще до рассвета и возвращаются после заката, когда в их гнездах черные глаза-эвокаторы требуют: «Есть, есть, есть...»

Они уже подросли, обладатели этих повелевающих глаз. Десять дней уже смотрят на все и на всех сверху вниз: из гнезда на. сосне. Деликатно поднесенных кусочков им мало. Хотят терзать добычу. Инстинкт требует практики. Кидаются к матери, сбивая ее с ног. Устраняясь от «грубостей», она теперь просто бросает в гнездо что принесет: пусть сами рвут.

Еще месяц прошел, выбрались из гнезда, расселись на сучках. «Каждый день они расширяли район своих прогулок по ветвям сосны».

«Прогулок» сказано смело, скорее что-нибудь вроде переползания, карабканья, перепархиванья — все слова неудачны. Но вот точная картина их «прогулок» по сосне.

«Молодой чеглок пытался подняться на ветку, всего на несколько сантиметров выше той, на которой он сидел. Птенец поглядел на ветку, поднял лапку, но, опуская ее, промахнулся и чуть было не свалился вниз. Он попробовал еще раз и снова не дотянулся. Это повторялось 14 раз! На пятнадцатой попытке он скоординировался и, неуклюже взмахнув крыльями, вспрыгнул, а вернее, вскарабкался на верхнюю ветку» (Нико Тинберген).

Их привлекали ветки, обращенные к той стороне, куда улетали, а главное, откуда прилетали родители с кормом. Молодые уже узнавали их среди всех пролетающих птиц. Чужих чеглоков криками не приветствовали, а, насупившись, прижимали перья, провожая незнакомцев тревожными взглядами.

Скоро стали летать. Учились получать обед прямо в воздухе. Трудный урок. Промахи, неуклюжие маневры, перелеты, недолеты, новые заходы и фальстарты...

Родители терпеливо разворачивались, летели обратно, тормозили, трепеща крыльями почти на месте, «в ожидании, когда кто-нибудь из птенцов после очередного промаха вновь займет правильную позицию».

А когда сами они пытались кого-нибудь поймать, то курьез следовал за курьезом. Не лихой разбойный налет, а клоунада получалась.

«Иногда два молодых чеглока бросались на одного жука, сталкивались и кувырком валились вниз, отчаянно хлопая крыльями. В конце концов им удавалось кое-как выровняться, а жук тем временем невозмутимо летел дальше... Стрекозы вначале были для них совсем уж недоступной дичью, но едва им удалось постичь методы ловли жуков, как они принялись гоняться за стрекозами» (Нико Тинберген).

Преследовать птиц, даже в шутку, они и не пробовали.

Отрабатывать охотничьи приемы помогали игры вроде тех «казаков и разбойников», в которые играют наши дети.

Оставив бесплодные попытки схватить стрекозу, молодой чеглок, сложив крылья, вдруг бросался сверху на сестру или брата, который метрах в ста пониже совершенствовал методы охоты на жуков. Бегство, погоня, маневры на виражах, крутой взлет вверх и снова отвесное падение, но ни разу когти не порвали ни одного пера, хотя готовые к хватке лапы выбрасывались всегда в нужный момент. Это игра. Тренинг.

К концу августа молодые чеглоки уже умело ловили стрекоз. За августом, как известно, в череде месяцев следует сентябрь. Пора собираться в дорогу. До Африки путь неблизкий. Как прокормятся молодые чеглоки в этой дальней «прогулке», толком не научившись ловить птиц?

«Совершают ли молодые чеглоки осенний перелет самостоятельно или некоторое время остаются с родителями, не знаю», — говорит Тинберген.

А кто знает?

Секретарь и скопа

Секретарь — птица особенная: когда он с достоинством вышагивает на длинных ногах по саванне, то похож на короткоклювого журавля или аиста. Черные перья его хохла сложены узким пучком на голове, если птица спокойна. За хохол его секретарем и прозвали: была манера у клерков прежних времен закладывать за ухо гусиное перо, чтобы оно всегда было под рукой, когда потребуется писать.

Ходят парами невдалеке друг от друга. В траве, в кустах, раздвигая их длинными ногами, ищут саранчу, жуков, ящериц, крыс, мышей, птенцов. Черепах небольших тоже едят. Но змеи... змеи для секретарей — добыча самая желанная. Еще птенцы, уже в гнездах «отрабатывают» они боевые приемы охоты на змей, словно танцуя, вскидывают одну лапу за другой, избивая подстилку гнезд вместо будущих жертв.

Увидит змею секретарь, быстро бежит к ней, полураскинув для лучшего баланса крылья. Бьет лапами. Удар силен, но и змея живуча, раз десять ударит ее секретарь, прежде чем убьет. Если очень ядовитая змея, то осторожно атакует ее голенастая хищная птица. Взлетит над рептилией и сверху бьет одной и другой ногой. Крылья как щит не подставляет ее укусам. (Крыльями защищаются от змеиных зубов птицы-носороги, когда небольшими стаями с разных сторон клюют змею!) Самая быстрая змея мира — мамба. От нее не всякий человек убежит. Мамбу секретари сторонятся, не трогают.

Забив гадину до смерти, секретарь прежде всего острым клювом, как ножом, отделяет ее голову от шеи. Потом рвет на куски и ест.

«Я видел, как вполне взрослый заяц был пойман в высокой траве и убит быстрыми ударами, так что слышались громкие шлепки. Здесь тоже к голове он не прикоснулся... У секретаря хорошие манеры... Я наблюдал за болотным лунем, который что-то ел, когда секретарь прошел в нескольких ярдах от него, остановился, пристально с минуту смотрел на луня и пошел дальше. Лунь, напуганный мной, полетел с тяжелой добычей и сел ярдах в двадцати от секретаря. Тот с большим достоинством направился к нему, проверил, что он еет, и с таким же достоинством удалился» (Р. Майнерцхаген).

Летает секретарь без особой охоты, только когда его к этому вынудят или чтобы поспать на деревьях. Взлетает с разбегу и, приземляясь, бежит какое-то время. Гнезда секретарей на вершинах колючих кустарников или деревьев. Велики, до двух метров в поперечнике, но так хорошо укрыты гущей ветвей, что и незаметны. Два-три белых яйца насиживает самка 45 дней. Молодые секретари долго из гнезда не улетают: 80—100 дней живут в нем на иждивении родителей.

Единственный вид секретарей, которых прежде считали особой разновидностью дроф, систематики теперь выделяют в отдельное семейство хищных птиц. Живут они только в саваннах и степях Африки к югу от Сахары. Два десятка миллионов лет назад водились секретари и на юге Франции.

Скопа-рыболов тоже в единственном числе представляет особое семейство. Гнездятся скопы почти по всему миру, кроме зоны тундр, Южной Америки и центральных областей Африки, но сюда прилетают зимовать, так что, можно сказать, вся Африка ими какое-то время обитаема. Гнезда — на вершинах больших деревьев, на скалах, редко кое-где и на земле. Птенцы, уже подросшие, месяца два сидят в гнездах. Потом под руководством взрослых учатся рыболовному мастерству. Через неделю сами умело рыбачат.

Броски за рыбой с высоты у скопы виртуозны. Заметив с бреющего полета рыбу, полусложив крылья, далеко вперед вытянув лапы, стремительно падает на нее скопа, обычно под углом градусов в сорок пять, но нередко и в отвесном пике. Часто погружается в воду с головой и тут же взмывает вверх, унося рыбу в когтях одной или обеих лап. Держит ее почти всегда головой вперед. В воздухе тут же отряхнется и летит на обрыв или дерево закусить. Потом, бывает, пролетит над водой, окуная в нее ноги и голову, чтобы смыть рыбью слизь и чешую.

У скопы длинные когти, пальцы с нижней сторонь, усажены острыми бугорками (не вырвется скользкая рыба!), один передний палец, когда хватает она рыбу, развернут назад, чтобы с двух сторон, как в клещи, прочнее ее зажать. Скопа весит около двух килограммов, а рыбу таскает из воды по два-три килограмма. Но обычно сто-двухсотграммовые рыбешки преобладают в ее рационе, дневная норма которого около 400 граммов.

Добычу тяжелее четырех килограммов скопа поднять уже не может. И, случается, глубоко вогна'в в нее когти, освободить их вовремя не успеет и тонет тогда, увлеченная на дно слишком тяжеловесной жертвой. Не раз ловили щук и карпов с мрачным «украшением» на спине — с мертвой скопой, от которой порой один лишь скелет жутким всадником восседает на рыбе. Есть такая фотография карпа, пойманного в Саксонии. Он был невелик: весил четыре килограмма и все-таки сумел утащить скопу в глубину.

Когда с рыбной ловлей не везет, охотится скопа на мышей, лягушек, даже на маленьких крокодилов! Нападает порой на птиц, и таких больших, как олуши. Некоторые орланы пиратствуют, атакуя в воздухе скопу, когда она удачно поохотилась. Приходится бросать добычу, а белохвостый грабитель ловко хватает ее на лету и без стеснения уносит как свою законную дань.

 

 
 
Акшен Мэн
Алиса в стране чудес
Алладин
Артур и Минипуты
Барби
Белоснежка
Братец медвежонок
Братц
Бэмби
Бэтмен
В гости к Робинсонам
Валли робот
Винни Пух и его друзья
Гарри Поттер
Гарфилд
Губка боб
Дональд
Жизнь жуков и приключения Флика
Звёздные войны
Золушка
Люди икс
Книга Джунглей
Король лев
Корпорация монстров
Красавица и чудовище
Кунг-фу Панда
Ледниковый период
Лесная братва
Лило и Стич
Мадагаскар
Маленькте пони
Микки Маус
Мишки Гамми
Модные девочки
Мулан
В поисках Немо
Пираты Карибского моря
Планета сокровищ
Плуто
Покахонтас
Приключения белого медвежонка Ларса
Принцессы
Рататуй
Русалочка
Самая красивая невеста
Сезон охоты
Смывайся
Спирит повелитель Прерий
Тачки
Том и Джерри
Фантастическая четвёрка
Халк
Хроники Нарнии
Человек паук
Черепашки ниндзя
Чип и Дейл
чудеса на виражах
Школа чародейств
Шрек
Леди и Бродяга
 
Rambler's Top100